— Сеньор SAS?
Малко медленно обернулся. Ему приветливо улыбался сорокалетний мужчина с мощной фигурой борца и зачесанными назад черными волосами. Несмотря на довольно прохладную погоду, на нем были лишь рубашка и брюки. От его рукопожатия у Малко затрещали пальцы.
— Как вы меня узнали? — спросил Малко.
— У меня много знакомых в аэропорту, — ответил тот. — Позвольте представиться: Фелипе Чано, ваш покорный слуга.
Это прозвучало вежливо, но без подобострастия. Малко сразу почувствовал искреннюю симпатию к этому человеку: Фелипе производил впечатление надежного союзника.
— Вы здорово говорите по-английски, — заметил Малко.
— Я родился и воспитывался в Техасе, — пояснил Чано. — Мой отец был мексиканцем, но учился я в Америке. Во время войны даже пилотировал «летающую крепость»... Но в Мексике мне все-таки лучше.
— А сейчас на какой вы должности?
— Заместитель помощника комиссара по особым поручениям. Это означает, что мне всегда подбрасывают самое вонючее дерьмо. Но зато не скучно.
— Вам известно, для чего я сюда приехал? Фелипе Чано с улыбкой покачал головой:
— Нет, но полагаю, что не на прогулку. Идемте, я на машине.
Он взял чемодан Малко и пошел к выходу. Стрелки больших часов, висевших в зале аэропорта, показывали четверть двенадцатого.
Стоянка автомобилей находилась в нескольких сотнях метров от здания и прохладный ночной воздух придал Малко немного бодрости.
— Пришли, — сказал Фелипе. — Погодите, я открою машину.
Малко с удивлением смотрел на автомобиль. Это был «кадиллак». Но какой! Его, видимо, сделали сразу после войны, и он из последних сил служил своему хозяину. Кузов был весь измят, облупившиеся места закрашены вручную. Потрескавшееся лобовое стекло держалось каким-то чудом, а левая дверца была привязана проволокой. Казалось, машина с боями прошла через многие войны. Перехватив взгляд Малко, Фелипе с улыбкой развел руками:
— Это все, что я смог себе позволить. Честному человеку здесь не по карману красивая машина. Я всего лишь заместитель помощника комиссара, да и правительство нас не слишком балует...
Они сели в «кадиллак». Салон выглядел жалким и ободранным, но двигатель работал еще довольно сносно.
— Я пока не жалею, что отдал за нее четырехмесячное жалованье, — меланхолично заметил Фелипе.
По дороге он рассказал Малко, что из соображений экономии живет за городом, в небольшой индейской деревне, где нет даже телефона, и что у него дома жена и шестеро детей.
На широкой автостраде, связывающей Мехико с аэропортом, было совсем немного машин, и уже через четверть часа они подъехали к отелю «Мария-Изабель» устоявшему в самом центре Мехико, на бульваре Пасео де ла Реформа. Повсюду висели ярко освещенные рекламные плакаты: «Голосуйте за Диаса»: близились выборы президента республики. Малко весьма удивился такому размаху предвыборной кампании: ведь кандидат был всего один.
«Мария-Изабель» производила впечатление ультрасовременной гостиницы. В номере Малко можно было смело устраивать конные бега. По старой привычке он попросил комнату на седьмом этаже. Фелипе с любопытством наблюдал, как Малко разбирает вещи. Как раз сейчас он аккуратно вешал в шкаф шесть легких темных костюмов из альпака и неброские шелковые рубашки с личным вензелем. Когда все было на месте, Фелипе спросил:
— Начнете работать прямо сегодня?
Малко с удовольствием начал бы сегодня. Вот только с чего начинать? Его единственной зацепкой была жена Ленца. Причем для встречи с ней он не нуждался в услугах Фелипе. Поэтому они договорились увидеться в отеле на следующий день, в одиннадцать часов. Стиснув напоследок руку Малко, Фелипе бесшумно удалился.
Малко немедленно снял телефонную трубку и набрал номер Ленца. Было уже за полночь, но он ведь приехал издалека...
В трубке долго раздавались длинные гудки. Он уже собрался было нажать на рычаг, когда женский голос наконец произнес «Алло!»
— Миссис Ленц? — спросил Малко.
— Да. Кто это?
Голос у женщины был низкий и довольно приятный, с чуть странноватыми интонациями.
— Я — друг вашего мужа, — ответил Малко. — Я приехал из Нью-Йорка и хотел...
— Он что, в Нью-Йорке? — удивленно спросила женщина.
— Нет-нет. Но я хотел бы с ним встретиться. И с вами, кстати, тоже.
— Можете приехать прямо сейчас. Я ложусь поздно. Если хотите, можете даже заночевать.
Малко вежливо отказался от ночлега, но приглашение приехать принял. Положив трубку, он надел чистую рубашку, побрызгался одеколоном и почистил зубы. Настроение у него было неважное: он подозревал, что миссис Ленц мало что известно о деятельности мужа, и что она принимает его, Малко, за преуспевающего инженера.
Наняв такси, он отправился по указанному адресу. Это оказалось чертовски далеко, в пригороде, которые мексиканцы называют городами-сателлитами. Наконец такси свернуло на посыпанную гравием дорожку и остановилось напротив небольшого домика, примерно в десяти километрах от центра Мехико. Таксист, мотивируя дальней дорогой, взял с пассажира сто песо.
Малко нажал на кнопку звонка. Ему открыла старая сгорбленная мексиканка. Не говоря ни слова, она жестом пригласила его идти за ней. Вскоре он оказался в гостиной с низким потолком, освещенной стоявшими на полу лампами.
Миссис Ленц ожидала его, стоя посреди комнаты.
Малко ощутил характерное покалывание в области позвоночника. Женщина, стоявшая перед ним, вовсе не походила на безутешную вдову. Она была одета (если, конечно, можно употребить это слово) в пижаму из зеленого чантунга[5], которая казалась нарисованной на ней. Малко был потрясен: женщина словно сошла с рисунка знаменитого Варги. Если в ее наряде отсутствовал бюстгальтер — а судя по всему, это было именно так, — она представляла собой настоящее чудо природы. Ее черные как смоль волосы были скручены в тяжелый шиньон, а зеленые глаза с любопытством смотрели на Малко.
— Добро пожаловать, мистер... Простите, забыла ваше имя.
— Линге. Малко Линге.
Ничего другого он выдавить из себя не смог.
— Меня зовут Илна. Это старое индейское имя. Знаете, в моих жилах ведь течет и индейская кровь. Заходите, присаживайтесь. Вы ведь, наверное, ужасно устали.
Малко послушно сел на широкий диван.
— Виски, текила, мартини, ром, водка?
— Пожалуй, попробую-ка я текилы.
Миссис Ленц прошла к небольшому столику-бару, стоявшему в противоположном углу комнаты; это дало Малко возможность убедиться, что ее обратная сторона вполне достойна лицевой. Ее бедра покачивались грациозно и без малейшей вульгарности. Она налила текилу и приблизилась к Малко, держа в каждой руке по стакану:
— За ваше здоровье, — улыбнулась она.
И одним махом проглотила такую порцию, от которой упал бы замертво даже ирландский бутлегер. Малко осторожно окунул в стакан верхнюю губу и чуть не ахнул: это зелье могло наверняка насквозь продырявить желудок. Он благоразумно поставил стакан на столик и повернулся к хозяйке. Она как раз закрыла глаза и откинулась на спинку дивана, положив ноги на столик. Китайский шелк пижамы тихо шуршал, соприкасаясь с костюмом из альпака. Тепло женского тела постепенно передавалось Малко, и он почувствовал: еще пять минут — и ЦРУ придется подождать... Откашлявшись, он приступил к делу:
— Уважаемая сеньора, известно ли вам, где сейчас находится ваш муж?
Она приоткрыла один глаз.
— Муж? Нет. А что? Какая вам разница, где он находится?
— Как вы думаете, зачем я приехал в Мехико? Она открыла второй глаз и широко улыбнулась:
— Думаю, чтобы меня соблазнить!
Прежде чем Малко успел что-либо ответить, она прижалась к нему и прильнула к его губам, окутав запахом текилы и духов.
Малко не сразу удалось высвободиться из ее объятий. Ну и хозяюшка, подумал он. Илна продолжала прижиматься к нему всем телом, мурлыча, словно кошка. Наконец, видя, что он не включается в игру, она пошла за новой порцией неразбавленной текилы и снова села рядом с ним.
— Я вам не нравлюсь? — резко спросила она. — Вы предпочитаете длинных белобрысых американок, которые перед этим надевают резинки, опасаясь инфекции? Или у меня, на ваш взгляд, слишком темная кожа? Здесь, в Мехико, ей позавидовали бы многие женщины и она доставила бы удовольствие многим мужчинам...
Ее зеленые глаза метали искры. Илна была великолепна в своем гневе! Опасаясь, что она выплеснет свой стакан ему в лицо, Малко взял ее за руку.
— Гуапита[6], — проникновенно сказал он по-испански, — вы самая красивая женщина, которую я помню (если не слишком напрягать память, то это, пожалуй, была правда). И я надеюсь когда-нибудь доказать вам свое восхищение. Но меня привело сюда серьезное дело. Сначала я должен найти то, что ищу, а уж потом смогу расслабиться.
— А что вы ищете?
— Вашего мужа.
