Я прошел за ними в домик и потом по короткому коридору в небольшую пустую комнату.
В середине ее стоял стол, на котором под простыней лежало тело.
Мы подошли к столу. Мое сердце бешено колотилось, меня подташнивало, и я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание.
Карлотти шагнул вперед и откинул простыню.
Конечно, это была Хелен, и, конечно, она была мертва.
Хотя какая-то умелая рука над ней поработала и, насколько возможно, привела ее в порядок, на лице ее все еще были видны следы этого ужасного падения.
Стоять и смотреть на ее мертвое искалеченное лицо было невыносимо. Я отвернулся. Карлотти накинул обратно простыню, а Гранди, стоявший за моей спиной, положил свою руку на мою.
Я мельком на него взглянул и вышел в коридор. Дуновение свежего воздуха через открытую дверь мне немного помогло, и я пришел в себя.
Детективы вышли молча, и мы втроем медленно направились к машине.
— Да, это она, — сказал я, когда мы подошли к машине. — Нет никакого сомнения, что это она.
Карлотти повел плечами.
— Я не переставал надеяться, что это может оказаться ошибкой. Теперь начнется суматоха. Будет много шума.
Было видно, что Карлотти очень беспокоится по поводу Чалмерса. Он пользовался достаточным влиянием, чтобы при любой промашке убрать Карлотти с работы.
— Да, — сказал я, не испытывая к нему жалости. В этот момент у меня было слишком много своих проблем, чтобы беспокоиться о ком-то еще. — Мне надо послать ему телеграмму.
Карлотти закурил еще одну сигарету.
— Сейчас мы поедем в полицейский участок, — произнес он. — Там вы сможете воспользоваться телефоном.
Пока мы двигались по заполненной машинами главной улице к полицейскому участку, никто не проронил ни слова.
Когда мы подъехали, я начал чувствовать себя немного лучше, чем прежде, хотя меня все еще трясло. В участке они оставили меня и ушли посовещаться в другую комнату.
Я решил позвонить Максвеллу.
— Нет никаких сомнений, — сказал я ему, когда нас соединили. — Это безусловно Хелен.
— Какая жалость! Что нам теперь делать?
— Я собираюсь послать Чалмерсу телеграмму. У него будет три часа, чтобы оправиться от первого шока, а потом я ему позвоню и расскажу все поподробнее.
Максвелл задышал, как старый астматик.
— Думаю, это все, что мы можем сделать, — промолвил он после продолжительной паузы. — О'кей, если я чем-то могу помочь…
— Занимайся своими делами, — оборвал его я. — Если дочка Чалмерса упала со скалы, это вовсе не означает, что вся работа должна остановиться.
— Я все сделаю, если ты возьмешь на себя Чалмерса, — сказал он. — Лучше мне в это не соваться, Эд. Чалмерс тебя любит. А со мной он не станет церемониться. Я займусь всеми делами здесь, а ты позвони Чалмерсу.
— О'кей. Ты не передашь трубку мисс Валетти?
— Конечно. Подожди секундочку.
Облегчение, которое послышалось в его голосе, производило почти комическое впечатление.
Через секунду-другую в трубке послышался спокойный голос Джины:
— Так она мертва, Эд?
— Да. Она точно мертва. Наша телефонная книжка у тебя рядом? Я хочу послать телеграмму Чалмерсу.
— Сейчас.
Джина всегда меня этим привлекала. Что бы ни случилось, она не впадала в панику.
Я продиктовал телеграмму Чалмерсу. В ней говорилось, что с его дочкой произошел несчастный случай, и, к сожалению, она была мертва. Я добавил, что позвоню ему домой в шестнадцать часов по европейскому времени и сообщу все детали. Таким образом, у меня оставалось три часа, чтобы узнать подробно то, что удалось выяснить полицейским. За это время можно было также выстроить свою версию, если понадобится ее выстраивать.
Джина заверила меня, что телеграмма будет отправлена немедленно.
— Так и сделай, — сказал я. — Есть вероятность, что Чалмерс позвонит вам до того, как я с ним свяжусь. Если так произойдет, ты ничего не знаешь, понятно? Не влезай во все это, Джина. Тебе абсолютно ничего не известно. Скажи только, что я позвоню ему ровно в четыре часа.
— Хорошо, Эд.
Слышать ее спокойный, деловитый голос было приятно. Я положил трубку на рычаг и отодвинул свое кресло. В этот момент вошел Карлотти.
— Я собираюсь съездить туда, где это все случилось, — сказал он. — Вы не хотите поехать со мной?
Я встал:
— Конечно, едем.
Выходя за Карлотти из кабинета, я увидел ожидающего в коридоре Гранди. Может, я был немного не в себе от ощущения собственной вины, но у меня возникло неприятное чувство, что взгляд, который он бросил на меня, был полон подозрения.
Полицейский катер огибал подножие скалы. Я сидел на корме рядом с Карлотти. На нем были голубые солнцезащитные очки, и он курил. Мне показалось странным, что полицейский носит такие очки. Я думал, что для них это излишество.
Гранди и трое полицейских в форме сидели в середине. На Гранди очков не было — он во что бы то ни стало стремился выглядеть официально.
После того как мы обогнули подножие скалы, показалась небольшая бухточка и камни, на которые упала Хелен.
Карлотти посмотрел на вершину скалы. Он немного скривился. Я знал — он размышляет над тем, что должен чувствовать человек, падая с такой высоты.
Катер вошел в бухточку. Как только он подошел к камням, мы высадились.
— Мы ничего не трогали, — сказал Гранди, обращаясь к Карлотти. — Я хотел, чтобы вы первым все осмотрели. Мы только забрали тело.
Он и Карлотти начали внимательно все обследовать. Я и еще двое полицейских сидели на камнях в сторонке, наблюдая за ними. Третий полицейский остался в катере.
Гранди не понадобилось много времени, чтобы отыскать футляр от кинокамеры, который я бросил со скалы. Он лежал между двумя камнями, наполовину погруженный в воду. Гранди поднял его. Потом он и Карлотти обследовали футляр так тщательно, как, наверное, какие-нибудь профессора обследуют предметы, попадающие на Землю с Марса. Я порадовался, что стер свои отпечатки пальцев.
Карлотти поднял глаза на меня.
— Она интересовалась фотографией? — спросил он.
Я чуть было не сказал, что интересовалась, но вовремя спохватился.
— Не знаю точно, — ответил я. — Большинство американцев, приезжая в Италию, берут с собой камеры.
Карлотти кивнул и отдал футляр одному из полицейских, который осторожно положил его в пластиковый пакет.
Детективы продолжили свои поиски. Минут через десять, когда они находились довольно далеко от меня, я увидел, что отыскалось что-то еще. Гранди нагнулся и поднял какой-то предмет, лежавший между скалой и камнем. Они оба встали ко мне спиной и начали осматривать свою находку.
Я ждал, чувствуя, что сердце мое бьется учащенно, а во рту пересохло.
Наконец, когда мне показалось, что прошла уже целая жизнь, Карлотти направился в мою сторону. В руках у него было то, что осталось от кинокамеры. Очевидно, при падении со скалы она сильно ударилась о камни. Телеобъективы отлетели, а сбоку была выбоина.
— Это может объяснить, как все случилось, — промолвил Карлотти, показывая мне камеру. — Наверное, она занималась съемкой, держа ее так. — Он взял камеру и приложил глаз к видоискателю. — Если она стояла на краю обрыва, то во время съемки легко могла сделать неосторожный шаг.
Я взял у него из рук камеру и посмотрел в маленькое окошечко на задней панели, показывающее, сколько пленки отснято. Было использовано двенадцать футов.
— Там есть отснятая пленка, — сказал я. — Судя по всему, вода в камеру не попала. Проявите пленку, и вы точно узнаете, снимала ли она что-нибудь с вершины скалы.
Кажется, эта мысль пришлась ему по вкусу.
Я знал, что все время, пока мы плыли по заливу к тому месту, где погибла Хелен, все время, пока мы находились в катере, он не переставал думать о том, какие неприятности ему может принести Чалмерс.
— Если бы она не назвалась миссис Дуглас Шерард, — сказал он, забирая у меня камеру, — все было бы предельно ясно. Надо будет съездить на виллу. Я хочу поговорить со служанкой.
Мы поплыли через залив в Сорренто, оставив двоих полицейских обследовать скалы. Казалось, лазание по камням сильно вымотало детективов. Я их в этом не винил. Стояла сильная жара, и там не было тени.
Переплыв залив, мы сели в полицейскую машину и отправились на виллу. Возвращение в катере по заливу и путь до виллы заняли примерно полтора часа.
Мы оставили машину у ворот и пошли по дорожке. «Линкольн» с откидным верхом все еще стоял на бетонированной площадке перед домом.
— Эта машина принадлежала ей? — спросил Карлотти.
Я ответил, что не знаю.
Гранди нетерпеливо заметил, что он уже проверил регистрационный номер. Хелен купила эту машину десять недель назад — вскоре после приезда в Рим.
