Глава 11
Мы ехали молча, пока не свернули с основной трассы в Пасифик — Пойнт. Элизабет объяснила, как проехать к дому ее брата, находившемуся в южных окрестностях города, в местечке Монтевиста.
Когда мы оказались на подъездной аллее, небо скрылось под кронами деревьев. Затем оно вновь появилось впереди — освещенное луной и подсвеченное сверкающим экраном. На таком фоне дом, прилепившийся к скале, выглядел маленьким и низеньким. Все окна в нем были освещены.
Я поставил машину у каменной стены слева от аллеи.
— Говорить буду я, — сказала Элизабет.
— Ладно. Но я хочу войти в дом с вами.
Она посмотрела мне в лицо:
— Зачем? Мне легче говорить с Джеком и Мариан наедине.
— Мы приехали не для того, чтобы вам было легче. И я вовсе не собирался прокатиться, и только.
— Ладно. Раз вы так хотите, пойдемте.
Она вздохнула с видимым раздражением, которое быстро взяла под контроль, и стиснула рукой в перчатке мое запястье.
— Не сердитесь, мистер Арчер. С Джеком бывает непросто сладить.
Словно подтверждая эти слова, из ворот в каменной стене вышел Джек Леннокс. В руках у него была винтовка с оптическим прицелом, и, прежде чем я смог разгадать его намерения, он был уже у машины и целился мне в голову.
Я застыл, толком и не выбравшись из машины. Меня обдало холодом смерти. Я сказал, тщательно выбирая слова:
— Опустите винтовку, мистер Леннокс. Вы меня не узнали?
Некоторое время он продолжал целиться. Ему словно было все равно, кто я. Затем дуло винтовки поползло вверх, и я окончательно вылез из машины.
В моей голове бурлила смесь из страха и злости. Мне хотелось вырвать у него из рук винтовку и зашвырнуть за дом, чтобы она упала со скалы в море.
Его сестра почувствовала, какими опасными последствиями чреват этот эпизод. Обойдя машину, она встала между нами и произнесла голосом, каким взрослые говорят с детьми:
— Дай мне ружье, Джек. Оно тебе ни к чему. Мистер Арчер приехал помочь.
— Мне не нужна его чертова помощь, — в голосе Джека звучала пьяная злоба.
— Кончай, Джек. Опомнись. Я понимаю, тебе тяжело, но винтовка делу не поможет.
Он держал винтовку так, словно целился в луну, которая парила низко над нами, словно учебная цель. Элизабет потянулась к винтовке. После короткой борьбы — не столько физической, сколько моральной — Элизабет одержала верх. Он уступил и она забрала винтовку.
Теперь, лишившись оружия, Джек Леннокс, казалось, не знал, куда деть руки. Он был из тех, кому оружие помогает почувствовать себя полноценным человеком.
Мы побрели к дому втроем.
Мариан Леннокс ждала нас сразу за входной дверью, словно опасалась высунуться на улицу.
— Я же сказала тебе, что это Элизабет, — сообщила она мужу.
Ее голос был монотонным, а движения вялыми, словно нервы у нее растягивали — растягивали, а потом отпустили. Она взяла винтовку у Элизабет и поставила в угол.
Джек Леннокс злобно покосился на женщину, потом на меня.
— Вы не имеете права быть здесь.
Его распирали горе, злоба и желание поссориться. Я был настроен совсем иначе и сказал:
— Ваша сестра попросила меня приехать. Я решил, что это здравая мысль. Не следует пытаться решить такие проблемы самостоятельно.
— Пока у нас все идет нормально, — сказал он, но в его голосе не было убежденности.
— Похитители еще раз звонили?
— Нет.
— Что именно они сказали в первый раз?
Он посмотрел на меня весьма подозрительно.
— Зачем вам это знать?
— Чтобы понять, с кем мы имеем дело — с любителями или про…
— С ними имеем дело мы, а не вы.
— Понятно. Я не хочу вам мешать.
— Черта с два! Вы заявились в мой дом без приглашения. Вам плевать и на нас, и на то, что может случиться с моей дочерью.
— Это не так. Иначе я бы не приехал.
Но он покачал головой.
— Вы шпионите для Тома Рассо. Откуда я знаю, что он тут не замешан? А может, и вы тоже, если уж на то пошло…
Он дал волю ярости, и теперь говорила за него она. Я не понимал, насколько серьезно относиться к этому человеку. Винтовка все еще стояла в углу, а женщины, как нарочно, между ним и оружием.
У меня возникло ощущение, что я провел целую вечность в холле, с Джеком Ленноксом, его женой, сестрой и чертовой винтовкой. Противная, неуютная комната без мебели, словно камера, где заключенные напрасно ждут амнистии.
К Ленноксу подошла жена, вытянув вперед руку, бледная, с огромными глазами и такими неловкими движениями, словно долгие годы провела в одиночном заключении. Ее рука на некоторое время застыла в воздухе и лишь потом коснулась мужа.
— Не надо волноваться, Джек. Ты же сам это говорил. Если не проявлять хладнокровия, мы этого не переживем. Он может позвонить в любой момент.
— Он не угрожал убить вашу дочь? — опрометчиво осведомился я.
Леннокс обернулся ко мне со стиснутыми кулаками. Жена схватила его за правую руку, но он отпихнул ее так, что она чуть было не упала.
— Ради Бога, успокойся, Джек, — сказала Элизабет.
— Сначала уберите этого шпиона отсюда.
Она прошла мимо меня к двери, открыла ее и сказала:
— Мистер Арчер, пожалуйста, выйдите.
Тяжелая дверь захлопнулась. Меня обдало холодным воздухом. Луна висела над морем. Где — то между мною и луной совка издавала странные звуки, словно природа пыталась говорить с миром людей.
Но меня это не интересовало. Мне хотелось вернуться в дом, в камеру, и ждать второго звонка.
Я прождал около часа. Он растянулся, как год на планете Нептун. Время от времени совка начинала попытки возобновить диалог. Мне нечего было сказать в ответ.
Затем в доме зазвонил телефон. Всего один звонок. Мне понадобилось усилие, чтобы оставаться в машине. Я чувствовал себя ответственным за беду, случившуюся с Лорел, а на ее отца была плохая надежда.
Я достал сигарету. Вот уже несколько лет я не курю, но, когда у меня в кармане нет пачки сигарет, я чувствую себя обворованным. Я сидел, кусая губы, и слушал, как удары прибоя мерно отсчитывают время о подножье скалы.
Элизабет вышла одна. Она медленно приближалась к машине, так, словно дом был магнитом, освободиться от которого было трудно. Я вышел и открыл ей дверцу. В свете луны было видно, до чего она бледна и расстроена.
— Звонили похитители?
— Да, Джек говорил с одним из них. С мужчиной.
— Что сказал этот человек?
— Джек просил не обсуждать это с вами. Он хочет сделать все сам. Он в своем репертуаре, особенно, когда речь идет о Лорел.
— Он совершает ошибку.
— Я ему это говорила. С тем же успехом я могла говорить с этой стеной. — Она показала на каменный забор вокруг дома. — Боюсь, он вам не доверяет. Он не доверяет никому, даже мне.
— Он всегда был таким?
— Нет, пожалуй. Похоже, он сломался. Не выдержал напряжения. — Помолчав, она помотала головой. — Это нечестно по отношению к Джеку. Он очень хочет сделать как лучше, но только самостоятельно. Его нельзя назвать лучшим отцом в мире, и их отношения с Лорел складывались трудно, но теперь ему кажется: если он спасет ее и тем самым покажет, что действительно любит ее… — Она опять замолчала, словно не сумела придумать окончание фразы.
— Сейчас не время для красивых жестов. Ее жизнь в опасности. Лорел вообще может уже не быть в живых. Почему он считает, что она жива и здорова?
— Не знаю.
— Он не просил, чтобы ему позволили переговорить с ней?
— Не знаю, — повторила Элизабет. — Он говорил по телефону из своего кабинета, причем плотно прикрыл дверь. Он обещал доставить сто тысяч завтра. Вот и все, что он сообщил мне о разговоре.
— Когда именно завтра?
— Днем. Джек сказал, что ему понадобятся деньги часам к двенадцати.
— Может, имеет смысл еще раз с ним поговорить сейчас?
— Вам?
— Кому — то из нас. Или нам обоим.
Она подумала и сказала:
— Боюсь, что не стоит, мистер Арчер. В таком состоянии Джек не слушает никого. Может, завтра…
Я повернул ключ зажигания, завел мотор. Когда я, дав задний ход, отъезжал от стены, ворота распахнулись. По каменным плитам дорожки к нам, спотыкаясь и размахивая руками, двинулась Мариан Леннокс. Она напоминала птицу, ослепленную фарами.
Мы оба вылезли из машины. Элизабет сказала голосом, каким разговаривают с больными:
— Что случилось, Мариан?
— У Джека закружилась голова. Я уложила его в постель.
— Это не сердце?
— Нет, все будет в порядке.
— Не позвать доктора?
— Это только еще больше его выведет из себя.
Элизабет обняла ее за плечи.
— Я могу остаться на ночь…
— Нет. Спасибо тебе огромное, но мы сделаем это сами. Так хочет Джек.
— А ты?
— Я как Джек. Он у нас самый сильный.
— По — моему, ты как раз держишься здорово.
