– Давайте предоставим судить об этом Дж.-П. Моргану, а?
– Ну так вот, Дев говорит, что мы должны получать по меньшей мере пятьсот баррелей в день...
– Этот Риддл, он что, с самого начала не позволял Трапмэну проложить трубы по своей земле? Разве не было подписанного контракта, легально оформленного договора?
– У Трапмэна было устное соглашение с Риддлом, но тот от него отказался, когда уже основательно допек нас.
– Странно, что ничего не было подписано. А что за человек этот Риддл?
– Не знаю. Никогда с ним не встречался. Трапмэн, возможно, просто выдумал его, чтобы облапошить меня, точнее нас. Меня и всех моих компаньонов.
«Всех» означало троих, это я знал точно. Но Джиппи произнес это слово так, будто имел в виду половину населения Лос-Анджелеса.
– Да, не иметь письменного соглашения, обязывающего выполнять условия договора, это, конечно, глупость. Но не заведомое жульничество... Впрочем, я это проверю, – добавил я быстро, видя, что Джиппи раскрыл рот. – Как бы то ни было, теперь ваша скважина подключена к основному трубопроводу – очевидно, Трапмэн все-таки ухитрился договориться с Риддлом.
– За десять-то месяцев с лишним! И если речь идет только о какой-то несчастной тысяче баррелей...
– А Изи Баннерс – это тот парень, который устроил всю эту сделку? Включил инвесторов или как это там было?
– Не так просто, как вы себе это представляете. Изи – это прозвище, образовано из его инициалов: И. и З. С помощью Изи было организовано несколько синдикатов, занимающихся бурением и добычей нефти. Он оказывал такие услуги Трапмэну и другим дельцам. Но, главным образом, Трапмэну. Он выходит на заинтересованных людей, устанавливает, сколько следует вкладывать средств для получения акции на владение скважиной, разъясняет права арендаторов, не имеющих представления о правилах аренды и не желающих их иметь. Эти нарушения правил аренды могут быть очень значительными...
– Знаю, Джиппи, знаю. У меня есть друг, старый прожектер, который имеет долю в полусотне нефтяных скважин...
– Полусотне... Богатый, наверное?
– Да, богатый.
– Выходит, вы все знаете о нефтяном бизнесе?
– Не все, далеко не все. Но кое-что друг рассказал мне, поэтому я понимаю, как образуются синдикаты, подобные вашему. А так же как делится продукция, прибыль и так далее. Он создал множество таких групп, как ваша, когда ему приходила в голову мысль о новой аренде, но у него не хватало наличных денег, чтобы справиться с этим одному. По правде говоря, это очень хороший способ вести дело, если у человека есть наличные, но он хочет их поберечь. Главным образом, из-за налогов.
– Конечно, я это учитывал, когда раздумывал, куда вложить свой выигрыш. Мерзавцы! Проклятые мошенники!
Я затормозил у кромки тротуара.
– Ваш дом где-то рядом, если я правильно вас понял.
Джиппи кинул взгляд в сторону маленького, чистенького белого домика с пятном зеленого газона перед ним. Газон пересекала узкая тропинка, выложенная плоскими камнями.
– Да, мы приехали, – сказал он. – Это он, а подъемник скрыт за кустами роз.
И вдруг я почувствовал его нервозность. Он судорожно сплетал пальцы, потирая руки, и проделывал массу других подобных упражнений.
Подождав несколько секунд, я спросил его:
– В чем дело?
– Да, собственно, ни в чем. Просто не хочу, чтобы она видела меня таким. Понимаете? Когда нет и в помине моей обычной магнетической красоты... Может быть, вы пойдете и попросите ее посидеть где-нибудь, пока я побреюсь и вообще приведу себя в порядок. Без этого, боюсь, наша встреча будет испорчена.
– О, конечно, я сделаю это, успокойтесь. Я скажу, что вы решили немного почистить перышки, а иначе она сочтет, что вы при последнем издыхании.
Я вышел из «кадиллака», прошелся по плоским камням к дому, нашел звонок и позвонил. Позвонил раз, другой. Потом вернулся к машине, где сидел Джиппи.
– О Боже мой! – сказал он.
– Она все еще играет в бридж с подругами или кормит белок в парке. Или, что всего вероятней, ищет вас в морге.
Я недовольно покачал головой. В сущности, я совсем не так остер на язык, особенно с приятными мне людьми, но в этих Уилферах было нечто, что пробуждало во мне все самое низменное и подлое.
– Я знал это, – застонал он с трагическим видом, – знал. Я не должен был ее оставлять вчера вечером. Именно вчера! Может быть, сейчас она уже мертва. Или сбежала с моими сокровищами. А я-то боялся, что она убьет меня. Господи, если мне посчастливится, я никогда...
– Джиппи, вытряхивайте свой зад из машины. Я отказываюсь выслушивать ваш идиотский бред. Возможно, я позвоню вам позже – просто повторить то, что уже сказал.
– Да, я бы это оценил... Может быть, вы заглянете сюда позже? Просто на всякий случай.
– На случай чего? Нет! Не говорите мне.
– Ну, просто... посмотреть, здесь ли Оди, а потом мы бы все могли поговорить... объяснить... Возможно, появится что-то, что вы смогли бы объяснить. – Он покачал головой. – Она убьет меня. Клянусь, что она ударит меня гладильной доской. Или утюгом.
– Джиппи!
– Нет, право же, мистер Шелдон, я был бы очень вам признателен, если бы вы заглянули попозже. У меня такое чувство, что...
Я вздохнул.
– О'кей! Еще увидимся. А теперь идите в дом, ну! Вы успеете раз десять выбрить себя с головы до ног, пока явится миссис Уилфер. С букетом для вас. Букетом лилий...
– Разумеется, ей надоело терпеть меня с моими фокусами и то, что я ничего не умею делать толком, и она сбежала с моими четырнадцатью долларами в старом «уиппете». Эге! – Тут он хлопнул себя по лбу.
– Что – «эге»?
– Если она сбежала в этом «уиппете», а это, должно быть, так, потому что его нет на месте, значит, или с ней случилась авария, или она сидит сейчас в нем и плачет. Она всегда плачет, когда он внезапно останавливается. Она не знает, на какую педаль жать, чтобы увеличить скорость. Не умеет завести машину, если ей это требуется. Может быть, это, но нет, нет...
– Да, да. Прощайте. Увидимся позже с вами обоими.
– Когда?
Я посмотрел на часы, соображая, сколько времени уйдет на то, что я задумал сделать, – на мой путь и беседу, и решил, что вернусь к вечеру.
– Я приеду примерно в шесть. Годится?
– Прекрасно. Я поставлю в холодильник пиво.
– Возможно, оно спасет мне жизнь.
– Не шутите так, Шелдон, не надо...
– Вы говорите это мне?
Он улыбнулся, на мгновение снова показавшись почти красавцем. И вышел из машины.
– Мы доставили вам массу хлопот, – сказал он, расставаясь со мной.
Как только я вошел в офис, Арнольд Трапмэн поднялся из-за громадного письменного стола орехового дерева, и пожал мне руку.
– Мистер Скотт. Моя секретарша предупредила вас, что я не могу уделить вам более десяти минут?
– Да, сэр. Но, возможно, так много времени мне не понадобится.
– Садитесь. – Он кивнул на потертый, но удобный и мягкий стул. Я сел. – Кажется, ваш визит как-то связан с мистером Уилфером?
– Я хочу уточнить кое-что относительно его нефтяной скважины, той, в которую мистер Уилфер вложил средства в прошлом году. Насколько я понял, ее бурили вы?
– Да, ее бурили мы, – согласился Трапмэн. И замолчал, улыбаясь и поскребывая подбородок двумя пальцами левой руки.
Когда он снова сел, в офисе стало намного просторнее.
Это означало только одно: Трапмэн был очень высок, просто огромен. Полагаю, его рост составлял не меньше чем шесть футов четыре дюйма. «Хорошенькая ванна нужна для этого великана», – подумалось мне невольно. Слов нет, Трапмэн производил ошеломляющее впечатление.
Выглядел он лет на пятьдесят пять. Лицо изборождено морщинами, очень яркие синие глаза, прямой взгляд, широкие плечи. Подтянутый, лишь слегка начинающий полнеть. На нем был элегантный, сшитый на заказ костюм из какой-то мягкой серой ткани – прекрасное дополнение к его седой шевелюре. Волосы, прямые и зачесанные назад, полностью прикрывали уши. Белая рубашка без галстука придавала его облику оттенок непринужденности – как говорится, душа нараспашку. Ну если не душа – то, во всяком случае, грудь.
Он был загорелым и казался очень крепким и здоровым, а голос – сильный, глубокий – звучал, как громыхание эха, поднимавшегося со дна колодца.
– Вы задаете вопросы, а я на них отвечаю. И все как можно короче. Договорились?
– Идет. Прежде всего мистер Уилфер кажется очень удрученным проволочками в подведении труб к его скважине. Что вы можете сказать о человеке по имени Риддл?
– Это сукин сын. – Лицо Трапмэна сразу помрачнело, густые темные брови сошлись к переносице, как грозовые тучи над небесно-синими глазами. – Бен Риддл – это умник, интриган, который вообразил, что может тягаться со мной. Но очень скоро убедился, что я становлюсь довольно неприятным собеседником, если мне угрожают.
