— Но если дневник исчезнет до публикации… или если из него будут изъяты соответствующие страницы… тогда показания Каннингема принесут пару миллионов… кому-нибудь, — заключил Шейн.
— Ты абсолютно прав. — Симс откинулся на спинку стула. — Вот почему нам так важно знать содержание этого дневника.
— Насколько важно? — живо поинтересовался Шейн. — В денежном выражении?
— В значительной степени это зависит от того, что в нем написано, — уклонился от прямого ответа Симс. — Если это благоприятная для нас информация, она не будет стоить слишком много. Но если нет…
Он замолчал, и Шейн грубовато подхватил:
— И если вы найдете способ изъять эту информацию из дневника, это будет стоить целое состояние. Осмелюсь предположить, что в подобных обстоятельствах Каннингем готов поклясться, что Альберт Хоули прожил пять дней.
— Думаю, мы можем это предположить, — спокойно сказала миссис Мередит. — Вряд ли нам стоит проявлять бестактность и предлагать вам взятку, мистер Шейн, но…
— Не стесняйтесь, — резко перебил ее Шейн. — Чувствуйте себя, как дома.
— Давайте не будем торопиться, — вмешался Симс. — Пока мы не прочтем нужное место в дневнике, мы не можем быть уверены, нужно ли его вообще изымать. Договариваться о чем-либо в такой ситуации — значит, покупать кота в мешке.
— Но как мы это узнаем, пока мистеру Шейну не удастся достать нам этот дневник? Я настаиваю, мистер Симс, чтобы мы его наняли. Сколько это стоит? — Она с надеждой улыбнулась Шейну.
— Давайте договоримся, что я представляю ваши интересы, когда буду пытаться узнать содержимое дневника… и, если мне это удастся, вы заплатите за мои услуги тысячу долларов.
— Я согласна. А вдруг в дневнике будет написано, что Альберт умер раньше своего дяди? Что тогда, мистер Шейн?
— Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. — Шейн поднялся и подошел к двери. — Я попрошу моего секретаря напечатать небольшой договор, и вы его подпишете.
Как только он появился в приемной, Люси Гамильтон щелчком выключила селектор и с горящими щеками сердито посмотрела на него.
— О каких это средствах платежа вы говорили с миссис Мередит, мистер Шейн?
Он ухмыльнулся.
— Такие хорошие девочки, как ты, Люси, даже и догадываться не должны, о чем мы говорили с миссис Мередит. Напечатай договор, по которому я должен достать дневник на предмет предварительного ознакомления, и дай ей на подпись. — Он снял с вешалки шляпу и шагнул за порог.
Люси оставалось только сверлить возмущенным взглядом его удаляющуюся спину.
Тимоти Рурка Шейн отыскал в небольшом ресторанчике на Третьей авеню — сидя у стойки бара, он неторопливо потягивал виски с содовой и со льдом. Когда Шейну, наконец, удалось протиснуться к стойке, Рурк покосился на него и слегка подвинулся, чтобы освободить хоть несколько дюймов.
— Ну, и как поживает замечательное семейство Хоули? — с любопытством спросил он.
— Я виделся с ними… в том числе и с Беатрис. — Шейн поймал взгляд бармена и выразительно поднял левую бровь.
— М-да-а, — протянул Рурк. — До меня доходили кое-какие сплетни.
— Они полностью соответствуют действительности, — спокойно ответил Шейн.
Бармен поставил перед ним рюмку и откупоренную бутылку коньяка и повернулся за бокалом воды со льдом. Шейн плеснул себе коньяка и спросил:
— Джоэл Кросс здесь?
— Я видел, как он вошел несколько минут назад. — Рурк оглядел переполненный зал и кивнул плотному молодому человеку в очках с толстыми линзами в черепаховой оправе. Стрижка «под ёжик» придавала ему несколько воинственный вид. Он стоял, прислонившись к перегородке одной из кабинок, и о чем-то беседовал с четырьмя сидевшими за столом мужчинами.
— Вот он, светлая надежда нашей журналистики, прости Господи. Если окажется, что дневник пилота — это и в самом деле такая бомба, как он надеется, то он станет просто невыносимым.
— Ты его не любишь?
— Слишком молод, — равнодушно ответил Рурк. — Он еще набьет себе шишек, прежде чем научится.
— Как я понимаю, ты не читал дневника Грота?
— И никто не читал. Это эксклюзивная сенсация, принадлежащая лично Джоэлу. Он бережет ее, словно это алмаз величиной с дом, боится, как бы кто-нибудь раньше него не опубликовал хотя бы отрывок.
— Одно мне в этом деле не понятно, Тим, — медленно произнес Шейн, потихоньку смакуя коньяк и стараясь, чтобы его голос звучал небрежно. — Что за соглашение он заключил с Гротом? В частности, был ли договор на публикацию подписан, скреплен печатью, а права переданы… официально и окончательно?
Глаза Рурка заблестели. Он узнал нарочито небрежный тон Шейна, и в нем тут же пробудился интерес.
— Должно быть, он заключил с Гротом что-то вроде договора, иначе не стал бы трубить об этом на весь свет.
— Но мне интересно, был ли договор оформлен у нотариуса. Давай сведем вопрос к этому, Тим. Грота никто не видел в живых после половины восьмого вечера вчерашнего дня. Есть ли у вашей газеты недвусмысленное согласие Грота, дающее вам законное право на публикацию дневника?
Блеск в глазах Рурка стал еще более заметным.
— Думаешь, с Гротом что-то случилось?
— Только держи язык за зубами, — тихо предупредил Шейн. — Грот мертв. Примерно с восьми часов вчерашнего вечера. Предполагается, что как раз в это время он должен был встретиться с Беатрис в доме Хоули. Так что, теперь вопрос — достаточно прост: обладает ли «Ньюс» полномочиями на публикацию, как говорится, без дальнейших церемоний?
— А Джоэл знает, что он мертв?
— Официального сообщения пока не было. Но тот, кто его пристукнул и бросил в залив, знает наверняка.
— Джоэл?! — Блеск в глазах Рурка превратился в настоящий огонь.
— Ты знаешь его лучше, чем я, — пожал плечами Шейн. — Может ли он убить человека ради сенсационного репортажа? Вот это я и имею в виду. Предположим, Грот раздумал отдавать свой дневник для публикации… и сказал об этом Кроссу. Как бы тот на это отреагировал?
— Да Джоэл родную бабку может задушить, если она встанет у него поперек дороги, — съязвил Рурк.
— Но настолько ли важен для него дневник?
— Понятия не имею. Я ведь его не читал. Почему бы тебе не расспросить самого Джоэла?
— Непременно, — ответил Шейн. — И прямо сейчас. Но прежде я хотел бы узнать о Кроссе еще кое-что. — Он замолчал, пытаясь сосредоточиться. — Что значат деньги для Джоэла Кросса? Сами по себе? То есть, если он встанет перед выбором: или взять хороший куш наличными, или иметь возможность произвести фурор… что он предпочтет?
Рурк пожал плечами.
— По-моему, это зависело бы от размера куша и от размера возможного фурора. Майк, почему бы не поставить вопрос прямо? Я так понимаю, что ты гадаешь, какая конкретно сумма убедит Джоэла отказаться от намерения напечатать дневник?
— Что-то в этом роде.
— Но почему, Майк? — Рурк схватил его за плечо с такой силой, что Шейн почувствовал впившиеся в него длинные ногти. — Зачем тебе это надо? У тебя-то в этом какой интерес?
— Я не говорил, что хочу, чтобы дневник не был опубликован. Но мне известно, что есть определенные заинтересованные стороны, готовые заплатить кучу денег, лишь бы дневник не попал в печать. И мне интересно, что важнее для Кросса — деньги или слава?
— Не думаю, что на этот вопрос можно дать определенный ответ, — задумчиво произнес Рурк. — Столько денег… Насколько велика слава? За миллионы зелененьких, например, ты можешь купить с потрохами любую газету.
— Да, — пробормотал Шейн. — Я понимаю, здесь слишком много неясного. Не представишь меня своему приятелю?
— Конечно. — Рурк поднялся и тихо спросил: — Мне присутствовать?
— Думаю, не стоит, Тим. Как только я разберусь, сразу же расскажу тебе всю эту проклятую историю.
Пока они шли к кабинке Кросса, Шейн держался позади Рурка. Остановившись, Рурк обратился к молодому репортеру:
— Ну, Джоэл, ты — на крючке. Если у тебя есть какие-либо преступные тайны, держи рот на замке, потому что перед тобой — Майкл Шейн собственной персоной.
Кросс повернул свою квадратную задиристую физиономию к детективу, и его верхняя губа слегка приподнялась.
— Я слышал о вас, — сказал он тоном, свидетельствующим о том, что лично он — отнюдь не в восторге от услышанного. Из-за толстых линз на Шейна смотрели тусклые голубые глаза.
— Это я попросил Тима представить меня вам, — добродушно улыбнулся Шейн. — Не выпьете со мной?
— Я не употребляю алкоголь, — буркнул Кросс. — Зачем я вам понадобился?
Шейн положил руки на стол и, ссутулившись, наклонился вперед, чуть скосив глаза на Рурка, который все еще стоял рядом. Тот выразительно приподнял брови.
— Ну, ладно, вы тут отдыхайте, а я пошел, — сказал он и отправился обратно к стойке.
