Какое-то время я лежал неподвижно, затем пошевелил рукой. Очень хорошо. Связан я не был. Отлично. Открыл глаза, прикрыв их рукой от света.
Потом с трудом повернул свою больную голову к тому месту, откуда шел этот грохот локомотива, и по мне пробежала дрожь. Я лежал на той скале, которая нависала над пропастью, и не мог понять, почему остановились на таком верном пути, а не сбросили меня в кипящую пеной воду.
– На вашем месте,– услышал я тогда саркастический голос,– я бы не двигался. Это куда безопаснее.
Я послушался, но не совсем. Оставив неподвижным туловище, я повернул голову и воззрился на говорившего. Тот добавил:
– Мне непременно хотелось, чтобы вы оценили пейзаж.
Тип, скроенный, как платяной шкаф, с физиономией боксера, которая напомнила мне что-то. На нем были сапоги, синие саржевые брюки и майка, подчеркивавшая его бицепсы и грудные мышцы. На загорелом плече висел карабин. Он стоял между мной и разрушенным домом; все это походило на кино.
Я спросил с трудом:
– Я на Корсике?
– Почему на Корсике?
– Ружье.
Он рассыпался смехом и, подняв свой карабин, ответил так же лаконично:
– Чайки.
Потом снова повесил оружие на плечо.
– Итак, как дела, месье Бюрма?
– Вот как! Вы знаете мое имя?
Конечно, он узнал его не благодаря моей известности.
Так оно и было.
– Я вас обыскал.
Он вынул из кармана своих брюк бумажник, который, видимо, принадлежал мне.
– Я верну его вам позже,– сказал он, засовывая обратно.
– Это очень любезно с вашей стороны. А почему вы меня обыскали?
– Я хотел знать, кому спас жизнь.
– А! Так вы спасли мне жизнь?
– Да.
Он обшарил меня, но не полностью. Ограничился тем, что вытащил бумажник из нагрудного кармана моего пиджака. Лежа на спине, я чувствовал, что мне в ляжку впивается что-то похожее на булыжник, но это был мой пистолет, взятый из тачки.
– Не злитесь, ладно?– сказал человек с карабином, подходя ко мне.– Я устрою вас поудобнее.
– Черт побери всё тут! – проворчал я.– Что вы говорите? Мне хочется сделать все, что угодно, кроме того, чтобы злиться.
– Тем лучше.
Он помог мне подняться на ноги, отвел подальше от края пропасти и усадил на большой камень, прислонив спиной к стене разрушенного дома.
Я спросил его:
– Тарзан?
– Что-что?
– Вы не Тарзан – отшельник, который живет тут?
– А! Да, понимаю. Нет, я не Тарзан.
И он снова принялся смеяться, можно было сказать, что его подпорченная боксерская физиономия стала еще тяжелее.
Господи, Боже мой! Боксерская физиономия! Как я об этом раньше не подумал? Да, сегодня я туго соображал!
– Да, да,– сказал я.– Тогда Блотье?
Он широко раскрыл глаза.
– Блотье?
– Да… Реймонд Блотье… Это такое имя… Быть может, ваше…
Он покачал головой.
– Меня зовут Бат.
Бат? Не так уж и здорово[2].
– Выпейте-ка,– сказал он.– Это отрезвляет.
И он протянул мне фляжку, полную рома, которую вытащил неизвестно откуда. Я с удовольствием высосал несколько глотков. Он сделал то же самое, чтобы я не почувствовал себя одиноким. Пока он пил, я посмотрел на его правую щеку. Никаких следов шрама, о котором упоминал Тино Зеленый. Значит, не то! Он прищелкнул языком и убрал свой портативный бар. В этот момент ветер донес до нас призыв:
– Э-э-эй!
– Вот и хозяйка,– сказал Бат.
Он устремился к самому краю скалы и помахал руками. Закончив свою гимнастику, он вернулся ко мне, поддернув толстым пальцем ремень своего карабина.
– Вот и хозяйка,– повторил он.
Я был слишком оглушен, чтобы ответить. Меня мутило, а грохот волн усиливал это ощущение. Я наклонил голову и прикрыл лицо растопыренными пальцами.
Голос был молодой, теплый, приятного тембра, несколько запыхавшийся и еще отдаленный. Его обладательница, видимо, взбиралась на скалы, чтобы дойти до Бата, и мы находились вне поля ее зрения.
– Только одна, но очень красивая,– ответил Бат.
Он подобрал трупик чайки, который лежал у моих ног, я его до сего времени и не заметил, настолько был не в себе. Удивленный возглас ответил ему:
– Бат, что случилось? Кто этот человек? Что с ним?
Бат усмехнулся.
– Почти ничего, мадам…
И добавил со значительным видом:
– Это – сыщик, частный сыщик.
Слегка остекленевшими глазами я оглядел прекрасную блондинку. На ней были красные сандалии, безупречно белые шорты и нечто вроде связанных друг с другом платочков, скрывавших ее грудь лишь от слепых. Тяжелые пряди волос, несколько растрепанные от ветра, свободно падали на плечи. Глаза цвета морской волны, тонкий носик и аппетитные губы. Красивые руки с красивыми кистями сочетались с красивыми ножками. Она, конечно, старше, чем ей хотелось казаться, но выглядела не более чем на тридцать пять. Все вместе представляло из себя сооружение, способное заставить свихнуться любое двуногое существо мужского пола. Прекрасное животное, которое, казалось, не страшилось ничего на свете.
Глава девятая
СНОВА ПЛЕМЯННИК
– Частный сыщик!– сказала она.– Так, так, так.
Она подошла. Глаза ее потемнели и приобрели мало приветливый блеск.
– Скажите, Бат, это его обычное состояние или с ним что-то случилось?
– Я нашел его таким, мадам. Думаю, он нарвался на неожиданные трудности.
Не требуя более полных объяснений, она встала передо мной. Аромат ее духов проник в мои ноздри.
– Итак,– с усмешкой произнесла она,– значит, мы таскаемся вокруг «Ла Пляж», не так ли? Сколько же мы получили от папочки Дорсета за докладик о выходках его маленькой женушки? Он уже давно не приставлял ко мне своих частных детективов. Во всяком случае, вы прибыли слишком поздно, фараончик. Мой последний любовник уже отвалил. Точнее сказать, я его выставила. Я теперь совсем как девственница, что и говорить!
Итак, это была мадам Дорсет? Дама «скандального поведения», о которой мне говорил доктор Мора? Рад познакомиться.
Я встряхнулся.
– Эй! Послушай-ка, Бат,– произнес я,– выдай мне еще немножко из твоего личного погребка.
Обращение на «ты» его не смутило. Он дал мне выпить. Я возвратил ему фляжку, потом, с удовольствием разглядывая (это меня почти привело в себя) Венеру, которая по-прежнему с вызовом стояла передо мной, тихонько произнес!
– Послушайте, прекрасная мадам, я отлично понимаю, что вы не любите частных детективов, которые так надоедают вам, но я приехал сюда не для этого.
– Зачем же вы тогда приехали?
– А что, разве здесь нельзя прогуливаться?
– О-о! Но вы не можете не признать,– заметила она, развивая все ту же мысль,– что это уж очень странно…
– Ах, да?
Я провел рукой по голове там, где вырастала шишка.
– Очень странно, в самом деле.
Я посмотрел на Бата.
– По-твоему, старина, в чем тут дело?
– Удар дубинкой.
Дорсет достала из кармашка своих шортов сигарету Пэл-Мэл, прикурила ее от крохотной золотой зажигалки.
– Что же все-таки произошло, Бат?
– Так вот, мадам,– начал тип, о котором я подумал, что он шофер или что-то в этом роде.– Как вы знаете, я вышел убить чайку. Наметил одну, понравилась она мне. Стреляю в нее. Попал. Вижу, как она падает сюда. Бросаюсь следом. И что же я вижу? Этот парень…,
Указывает на меня.
– …которого другой тип, я успел его заметить только мельком, тащит к краю с явным намерением, как я предполагаю, отправить вниз. Но тот тип, другой, тоже меня увидел, бросает этого и быстро-быстро смывается. Я на какое-то мгновение застыл на месте. Черт возьми! Не каждый день присутствуешь при подобной истории. Я не сразу сообразил, что надо бы побежать следом, а потом было уже слишком поздно. Этот парень…
И он снова указал на меня.
– …этот парень не шевелил ни ногой, ни рукой. Я подошел и увидел, что он схлопотал знатный удар дубинкой по голове, но смертельной опасности не было. Тогда я захотел узнать, с кем имею дело, пошарил в его бумажнике. Нестор Бюрма, частный детектив,– возвестил он так, будто представлял меня на светском приеме.– Это мне показалось странным,– добавил он.
– Мое имя часто производит такое впечатление,– сказал я.
– Странным мне показалось не имя, а профессия,– пояснил он.
– А мне продолжает казаться,– подчеркнула мадам Дорсет…
Она смотрела на меня с подозрением. Я выдержал ее взгляд. Бат вынул из кармана мой бумажник.
– Я ему возвращаю его добро, мадам?
– Не хотите же вы, чтобы он обратился с жалобой на кражу?
Я молча забрал свой бумажник. Блондинка бросила сигарету, закурила другую и нахмурила брови.
– Никакой идеи о том типе, который тащил этого почтенного детектива по направлению к пропасти, Бат?
– Никакой, мадам.
– Кто-нибудь местный или чужой?
Он задумчиво вытянул губы и потер ремень своего карабина.
