Жанна хранила молчание, прислонившись к скале и крепко сжимая в руке пистолет. Несмотря на издевательскую усмешку, она казалась на грани изнеможения.
— Сейчас можно и признаться, — резко сказал Керриден. — Это вы сбросили его на рельсы?
— Да, — хрипло произнесла она. — Ну и что?
— Как — ну и что? — воскликнул Керриден. — Это очень важно! — Он помолчал немного, потом продолжил: — Обидно: вы не знали, что больше года назад Мэллори погиб.
Жанна вздрогнула.
— Он жив, — сказала она, поднимая руку ко лбу.
— Увы, нет. — Керриден не сводил с нее глаз. — Знай вы, что он мертв, ничего бы этого не произошло, верно? До вчерашнего вечера я, как последний идиот, во все верил. Но вы переиграли. Ваш трюк с имитацией голоса Мэллори был хорош только один раз, зря вы его повторили. Убедившись, что двери и окна заперты, я понял: проникнуть в дом никто не мог. Потом я нашел пулю от маузера, и все стало ясно. Лишь один человек мог нажать на курок и прошептать ваше имя — вы сами. Я начал соображать: если вы имитировали голос Мэллори вчера, то, вероятно, вы же имитировали его в квартире Крю. Тогда возникает вопрос: зачем? Не потому ли вы это делали, что хотели как можно больше запутать охоту?
На белом, как полотно, лице Жанны задергалась мышца. Девушка молчала.
— Интересовал меня и другой вопрос: почему были убиты Любош, Гаррис и Рита Аллен? Их всех объединяло одно: каждый что–то знал о Мэллори… какие–то сведения, которые могли привести к нему. Если Мэллори мертв, то кто их убил?
Жанна отпрянула от пристального взгляда Керридена. Она тяжело дышала, глаза лихорадочно горели.
— Моя ошибка заключалась в том, что я принял рассказ Ренли о предательстве Мэллори за чистую монету, — спокойно продолжал Керриден. — Ренли сам искренне верил… Но ведь об этом он узнал от вас! Не Мэллори выдал, где скрывается Гурвиль, а вы!
Жанна судорожно вздохнула и подняла руки к лицу.
— Это единственное возможное объяснение. Я вас не виню: имею личный опыт, как работает гестапо. Ничего не добившись от вас, они стали пытать Ренли, а когда он потерял сознание, вновь вернулись к вам и на этот раз сумели заставить вас заговорить. Мэллори слышал, как вы выдали Гурвиля, но он пожалел вас и из рыцарских побуждений взял вину на себя. Благородный поступок, как раз в его духе… Когда Ренли очнулся, он сказал ему, что выдал Гурвиля. И Ренли поверил. Я прав?
Жанна попыталась что–то вымолвить, но ни одного звука не вырвалось у нее из горла. Ее лицо посерело, она с трудом держалась на ногах.
— Здесь и таится ключ к разгадке, — снова заговорил Керриден, внимательно наблюдая за девушкой. — Ян вбил себе в голову во что бы то ни стало отомстить, и вы боялись, что он узнает правду. Вы понимали: найди он Мэллори, и тот может все рассказать. Вы сделали все возможное, чтобы помешать этому. Когда Любош и Гаррис напали на след Мэллори, вы их убили, опасаясь разоблачения. Вы подслушали признания Риты Аллен про остров Мэллори, испугались и столкнули ее с лестницы. — Он неожиданно вытянул руку и направил на Жанну обвиняющий палец: — Убийца — вы! Только вы одна! Мэллори здесь ни при чем!
Жанна на миг застыла с перекошенным лицом и лихорадочно горящими глазами.
— Да! — визгливо закричала она. — Да, я выдала Пьера! Вы не представляете, что они со мной делали!.. Но я не просила Мэллори брать вину на себя. Он любил меня, болван, словно я могла обратить внимание на такое ничтожество… Да, я убила их!
Жанна начала пятиться, угрожая пистолетом.
— Оставайтесь на месте! — завопила она, когда Роулинс встал. — Я не дам посадить себя в тюрьму! Если вы двинетесь, я вас убью!
Она повернулась и, не разбирая пути, бросилась бежать вдоль каменистой гряды к обрыву. Роулинс громко закричал и рывком устремился вперед, но остановился, когда за ней помчались двое мужчин, выскочившие из кустарника.
— Догоните ее, Хадсон! — заорал он. — Не дайте ей уйти!
Но детективы не могли угнаться за девушкой.
— Ничего, далеко она не уйдет, — тихо произнес Керриден.
Достигнув края обрыва, Жанна даже не пыталась свернуть. Через показавшееся невыносимо долгим время донесся глухой удар — тело разбилось о скалы.
5.
Детективы, неся завернутый в плащ груз, шли по песку к полицейскому катеру.
Засунув руки в карманы, Роулинс стоял на ветру, о чем–то задумавшись, и время от времени поглядывал на Керридена, который сидел на камне и курил.
— Похоже, и на этот раз вы выйдете сухим из воды. Вот ловкость!.. — с завистью проговорил инспектор.
— Вы заблуждаетесь на мой счет. У меня доброе сердце и отзывчивая душа. Я всегда готов помочь людям, а мне от этого сплошные неприятности Не берите с меня пример!
— Ага! — фыркнул Роулинс. — “Помощь людям” за семьсот пятьдесят фунтов! Советую вам впредь быть поосторожней. Рано или поздно добром это не кончится.
— Дело не в деньгах. Сколько бы они ни заплатили это сущие гроши за такие испытания! — с горечью сказал Керриден. — Мои фотографии были напечатаны в каждой газете, меня преследовали, пытались застрелить, обвиняли в убийстве и бог весть что еще! А теперь, вероятно, придется ехать с вами, давать показания, копаться в грязи… Да если бы я знал, как это дело обернется, я бы к нему и пальцем не притронулся!
— Утешьтесь, по крайней мере, тем, что мы вас долго не задержим. На ваше счастье, Хадсон и Сандерс были поблизости и могут подтвердить слова Персиньи. Ну, пора в путь. Вы ничего с собой не берете?
Керриден чуть колебался, потом покачал головой.
— Нет, я готов.
— А ваша лодка? Вы же не вплавь сюда добрались? — с хитрой улыбкой поинтересовался Роулинс.
— О лодке не беспокойтесь, — сухо ответил Керриден.
— Не стоит терять время. Она на другом конце острова. Я кого–нибудь пришлю, чтобы ее привели в Данбар.
— А та молодая женщина? Ну, которая остановила поезд? — настаивал инспектор. — Она же здесь? Ей грозит штраф в пять фунтов. Я вынужден забрать ее с собой.
— Не говорите глупостей! Никто не видел, как она остановила поезд, а я под присягой заявлю, что она тут ни при чем. В суде вы ничего не докажете. Оставьте ее в покое.
— Не имею права. Я обязан снять свидетельские показания.
— Послушайте, она замечательная девушка! — горячо произнес Керриден. — Это ее дом, ее лодка… Хоть раз забудьте, что вы полицейский. Не впутывайте ее в эту грязь.
Роулинс поскреб подбородок.
— Она сестра Мэллори, да?
— Вы прекрасно это знаете. Газеты поднимут немалый шум, а я не хотел бы, чтобы ее имя фигурировало рядом с моим. Репортеры придадут такую окраску… У вас есть дочь?
Инспектор широко улыбнулся.
— Осечка. У меня сын. — Он задумался и спросил: — Не ее ли десять раз забрасывали во Францию во время войны?
— Ее. Вы в наши–то дни прыгните с парашютом… Посмотрим, как вам это понравится!
— Еще чего! — возмутился Роулинс. Он помолчал и продолжил уже другим тоном: — Ладно, как ни странно, сейчас, пожалуй, вы правы. Не стоит афишировать ее связь с таким прохвостом… Хорошо, в дорогу!
— Подумать только, есть люди, которые считают полицейских бессердечными! — с насмешкой проговорил Керриден.
Когда он уже направлялся к катеру, Роулинс небрежно бросил:
— Вы не хотите проститься с ней? Мы подождем.
Керриден удивленно посмотрел на него.
— Зачем? Она не в моем вкусе. К тому же, у нее дружок во флоте, — добавил он угрюмо.
— О, моряки — бравые ребята! — согласился Роулинс. — И все равно, вы меня разочаровали. Я‑то думал, что с женщинами вы орел!
— Да заткнитесь, в конце концов! — прорычал Керриден и, садясь в катер, посмотрел на скалистый берег, надеясь еще хоть раз увидеть Энн.
Перевод С. СОКОЛОВА
Игра слов. Эта фамилия переводится как “угрызения совести”.
Члены одного из тайных религиозно–мистических масонских обществ.
“Белая хижина” (англ.).
Экстрадиция — выдача иностранному государству лица, нарушившего законы этого государства.
Бакс — доллар (сленг).
Небоскреб в Сан Франциско.
“Дезир дю Кёр” — “Желание сердца” (франц.).
Вот как (франц.).
Сохо — район в центре Лондона, средоточие ресторанов, ночных клубов и других увеселительных заведений (здесь и далее примечании переводчика).
Лейстер—Сквер — площадь в Уэст—Энде (Лондон); на ней и вблизи нее расположено много кинотеатров, театров и ресторанов.
