— Здравствуйте, господа! Прошу, присаживайтесь.
Человек, шагнувший навстречу, был со стариком одного возраста, разве что, чуть повыше и поплотнее.
— Здравствуй, Вилор… Узнаю! — Гость пожал протянутую руку и обвел взглядом кабинет. — Ты всегда любил придумать что-нибудь этакое.
— А почему бы и нет? Театр — это прекрасно… а главное, никому не внушает никаких подозрений!
Они остались втроем: охранник у двери, на стуле, а собеседники — в кожаных креслах напротив друг друга.
— Как добрался, Андрей?
— Нормально.
— Выпить не предлагаю…
— Правильно делаешь. Я уже давно ничего крепче кефира не употребляю — возраст!
— Да-а… А раньше-то, помнишь?
— Помню, Вилор. Так ведь раньше и ты по-русски без акцента говорил!
— Времена другие, — поморщился хозяин. — Все меняется. Только вот характер у тебя с годами не улучшился, это точно.
— Поздно меняться…
Когда-то они учились вместе, на ускоренных курсах НКВД под Горьким. Потом дружили семьями: тогда еще у обоих были семьи… Последний раз виделись уже генералами: один руководил крупнейшей советской резиденту-рой, а другой прибыл из Москвы его сменять.
Официально оба числились в запасе и кого-то о чем-то консультировали.
Откуда-то из-за камина послышалась мелодичная трель.
— Идут! — прокомментировал хозяин.
— Спасибо.
Потом они так и сидели молча, один напротив другого — ждали. Да уж, что-что, а ждать оба научились в незапамятные времена…
Дверь без стука и скрипа раскрылась. Все трое поднялись навстречу вошедшим: охранник немного быстрее, а старики с достоинством, не торопясь.
— Здравствуйте!
Первым в кабинет шагнул черноволосый, плохо выбритый кавказец почти двухметрового роста, с фигурой профессионального тяжелоатлета и глазами убийцы. Охранники с такой внешностью привлекают к себе излишнее внимание и редко бывают эффективны — но… очевидно, сказывался восточный колорит со своеобразной системой внешних приоритетов и представлениями о престиже.
Вслед за ним появился мужчина, похожий одновременно на профессора экономики и на полевого командира повстанческих формирований.
В принципе, и то и другое вполне соответствовало действительности. Гость происходил из очень знаменитого на Кавказе рода, получил европейское образование и до начала девяностых руководил крупнейшим на юге России университетом. Как и положено, был членом бюро республиканского комитета партии, избирался в Верховный Совет страны… В новых условиях тоже не потерялся — многие прочили ему на родине по меньшей мере министерский пост, и первые шаги в этом направлении влиятельной родней и сочувствующими уже делались.
Однако судьба распорядилась иначе. Русские танки двинулись восстанавливать на вечно неспокойных горных окраинах конституционный порядок, и уже через неделю на всех телевизионных пресс-конференциях рядом с мятежным президентом замелькало симпатичное и умное лицо бывшего ректора-экономиста. Потом он исчез с экранов и теперь, по данным службы внешней разведки, выполнял особо конфиденциальные и деликатные поручения правительства сепаратистов в разных точках земного шара.
Гость был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья — поэтому все попытки ликвидировать его результата не давали. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа… Пострадала куча народа, кое-кто из оказавшихся рядом даже погиб — сам же объект «акции» отделался контузией и осколками в ноге. С тех пор он почти незаметно прихрамывал.
Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер, скорее, не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок…
Обошлись без рукопожатий.
— Прошу вас, присаживайтесь.
Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.
— Ребята могут идти?
— Да, пожалуй.
— Конечно… — собеседники отдали соответствующие распоряжения, и охрана покинула кабинет.
Они остались втроем за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверьми.
— Я вам не мешаю? — уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.
— Что вы! — деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей, тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.
Тем более что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.
— Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому… другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.
— Надеюсь, общение будет взаимно полезным.
— Я вас слушаю…
Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе: инициатива встречи исходила от собеседника.
— Видите ли… — Человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.
— Генерал, — пришел ему на помощь хозяин. — Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.
Старик кивнул:
— Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас — Посланник?
Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило…
К тому же избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.
— Да, конечно!
В конце концов, болезненное тщеславие — рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа еще не началась, но старик уже набирал очки…
— Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от ее результата. Мы находимся в состоянии войны…
— Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, — поправил собеседника Генерал.
— Видите ли, с точки зрения… — встрепенулся тот, явно задетый за живое.
Но Посланника перебил хозяин:
— Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?
Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно, уж по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов: через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.
— Я вас слушаю.
— Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое…
— Давайте-ка без лирических отступлений, ладно? — Генерал пока не видел оснований соблюдать правила хорошего тона.
Красивые черные глаза Посланника опасно сощурились:
— Хорошо!
Он был отчаянно самолюбив, и если не встал сейчас же и не покинул кабинет, хлопнув дверью, — значит, причины для этого имелись серьезные.
— Хорошо… Вы хотите получить назад своих пленных?
— Сколько? — пропустил удар Генерал.
— Всех. Или почти всех!
Это был сильный ход… Собеседник даже не сразу сообразил, что ответить.
— Да. Мы хотели бы вернуть домой военнослужащих и мирных россиян…
— Вы почему-то не прибавили: «военнослужащих и мирных россиян, насильственно удерживаемых незаконными вооружёнными формированиями»… Так, кажется, это звучит по московскому телевидению? — Теперь уже в голосе Посланника явственно угадывалась издевка — он был вовсе не так прост, как показалось в начале встречи.
Старею, подумал Генерал… Начинаю недооценивать противника. В конце концов, вопрос слишком серьезный, чтобы придуриваться.
— Что вы хотите взамен?
— Речь не идет о выкупе… Речь идет о не коей услуге, которую одни частные лица могли бы оказать другим.
— Частные лица… — Генерал поморщился. — Допустим! И эти частные лица — они действительно смогут выполнить свои обязательства?
— Если услуга будет оказана? — уточнил Посланник. — Безусловно!
— Хорошо. Это — интересно. Теперь хотелось бы услышать, что требуется от нас.
В воздухе на секунду повисла тяжелая, душная пауза.
— Я позволю себе некоторое отступление… Вы не будете больше сердиться?
Генерал только крякнул — вот ведь сопляк! Уел-таки старика, сукин сын.
— Говорите…
— Мы — очень бедный народ. Гордый, но бедный… Каждая копейка на счету. Вы понимаете?
— Понимаю. Кто-то давно сказал, что для любой войны необходимы три вещи: деньги… деньги… и еще раз деньги.
Посланник вежливо улыбнулся:
