— Сильвия, может, вы просто переутомились? Может, вам следует хорошенько отдохнуть? Прилечь, и все такое...
— Дэнни, как вы можете так говорить? — осуждающе произнесла она. — Мистер Хьюстон и Пете тоже ее побаиваются. Мы пытались объяснить это мистеру Хэзлтону, но он и слушать нас не захотел! Марта постоянно следит за мной. Если я скажу хоть одно неосторожное слово, она убьет меня! Вот почему я не сказала в полиции, что мы с вами заходили в свинарник. Если Марта узнает об этом, я пропала! Она поймет, что я знаю про труп и про то, что именно Марта переместила Дуксвиля в другую клетку!
— Это невозможно, — твердо сказал я. — Марта не могла переместить Дуксвиля. Она в это время была в Нью-Йорке.
Сильвия замерла с раскрытым ртом. Наконец она сказала:
— Тогда это Пете переместил его.
— А какое имеет отношение Пете к болезни Марты? — поинтересовался я.
— Он ее сообщник. Убил Филиппа и зарыл его в клетке.
— Хм. Что-то не верится.
— Но Дэнни! — в отчаянии воскликнула она. — Да, вы правы, Марта была в Нью-Йорке, я совсем забыла об этом! Но кто, кроме Пете, мог пойти на такое?
— Не знаю. Кто-то другой, наверное.
— Кто?
— Например, вы.
Вскочив из кресла, она сделала ко мне шаг и замерла.
— Я?! Вы шутите? Зачем мне это? Какая мне от этого польза?
— Успокойтесь, это всего лишь версия.
Презрительно взглянув на меня, Сильвия вернулась в свое кресло.
— Извините, Дэнни, — слабо улыбнулась она. — Наверное, я и впрямь переутомилась. Да, мне нужен отдых.
— Так зачем вы приехали ко мне?
— Лейтенант Грир позвонил на ферму и сообщил, что с вас сняты обвинения в убийстве Филиппа. Сказал, что вас освободили под залог. На вас еще осталось обвинение в наезде на Толвара. Мистер Хэзлтон страшно раскричался, грозился пожаловаться на лейтенанта, ругал вас последними словами. А мистер Хьюстон выбрал момент и поговорил со мной. Это он посоветовал мне навестить вас. — Она лукаво улыбнулась. — Мне это пришлось по душе.
— А почему это пришлось по душе мистеру Хьюстону? — спросил я.
— Он выразил надежду, что вы меня выслушаете. Он, правда, не ожидает, что вы мне поверите про Марту, но хотя бы выслушаете! И он просил передать вам приглашение погостить несколько дней на ферме. Он сказал, что вы получите возможность сами во всем убедиться. Вот его слова: «Скажите Бойду, что я ни в чем не пытаюсь его убедить. Пусть приедет и тогда он сам все поймет».
— Что ж, очень любезно с его стороны пригласить меня, но ведь не он хозяин фермы. — Я усмехнулся. — Стоит мистеру Хэзлтону увидеть меня, и скандал неминуем!
— Мистер Хьюстон это учел. Он сказал, что у вас есть повод для приезда на ферму. Ведь вас наняла Марта, чтобы вы охраняли ее!
— Замечательно! — восхитился я. — Клиент нанимает частного детектива, который обвиняет его в убийстве! Такого в моей практике еще не было.
— Но мистер Хьюстон...
— Стоп! — Я поднял руку. — Знаю. Мистер Хьюстон обещает щедро вознаградить меня, если я докажу причастность Марты к двум убийствам.
Утвердительно кивнув, Сильвия поднялась из кресла и приблизилась ко мне. Она села ко мне на колени и обняла за шею.
— Дэнни! — прошептала она. — Я очень прошу вас поехать на ферму. Ради меня...
Она подставила мне свои губы для поцелуя, и я, не размышляя, воспользовался этим. Строго говоря, Сильвия меня соблазнила. С ее способностями она могла бы заработать большие деньги, заставляя выздоравливающих мужчин оставаться в клинике.
Я поднял ее на руки и отнес на кровать.
— Дэнни, — промурлыкала она, — вы самый лучший мужчина на свете.
— Да, это так...
Несколько секунд я просто любовался ею. Закинув руки за голову, она расслабленно разлеглась на подушке, всем видом выражая покорность и доверие.
Взяв подол ее юбки и ощутив шершавость замши, я потянул материю вверх. Моему взору предстали прекрасные бедра, обтянутые чулками телесного цвета. Чулки поддерживали те же черные кружевные подвязки, а выше виднелась светлая кожа.
Отцепив подвязки, я спрятал их себе в карман.
— Дэнни, — прошептала она, — зачем?..
— Это на память, — ответил я. — Чтобы иметь возможность иногда вспоминать...
Озабоченно взглянув, она села.
— О чем это вы?
— Нам было хорошо вместе, — томно вздохнул я. — Мы познали любовь и блаженство. Мы слышали шум ветра, шелест листвы и видели заходящее солнце. Но... прощай, моя любовь, и не надо плакать... Все, мой поэтический запас слов исчерпан. Теперь ваша очередь, миледи.
— Дэнни, вы хотите предать меня?
— Это вы меня предали, — с грустью вздохнул я. — Я был так наивен, но сейчас прозрел. Никогда не забуду самую обольстительную стерву в моей жизни.
Поднявшись с кровати, я подошел к столику и взял сигареты.
— Дэнни! — неуверенно позвала Сильвия.
Она сидела, глядя на меня с недоумением.
— Если вам нужны доказательства моих чувств, — сухо произнес я, — то могу сказать, что мне действительно было очень хорошо с вами. Устраивает?
— Но я ничего не понимаю!
— Неужели надо еще что-то объяснять? Ладно, так и быть. Это вы убрали Дуксвиля в другую клетку, чтобы замести следы преступления. Это именно вы во всем помогали старому Хэзлтону.
— Вы ошибаетесь, Дэнни! Я...
— Вы уже достаточно говорили сегодня, — прервал я ее. — Теперь послушайте меня.
— И не подумаю! Я ухожу!
Она вскочила и бросилась к двери.
Я перехватил ее и развернул к себе лицом.
— Нет, дорогуша, вы меня выслушаете! Вы очень испугались, узнав, что я догадался, где спрятан труп Филиппа! Вы обманули полицию один раз, но ведь я мог и повторно обратиться к полицейским. Тогда они обязательно нашли бы спрятанное в свинарнике тело. Тогда вы заманили меня на ферму, показали перемены, происшедшие в свинарнике, и тем самым как бы сняли с себя подозрение. Потом увлекли меня на сеновал, где разыграли блестящий спектакль. Вы утверждали, что боитесь возвращаться в дом, а я клюнул и даже уговаривал вас пойти туда, чтобы спасти девушек. Потом на сцену вышел Толвар, и пока мы с ним катались на машине, вы и старик Хэзлтон выкопали труп.
— Вы сумасшедший! — вскричала она. — Отпустите меня!
— Но ваш план провалился! — торжествующе заявил я. — Я уцелел, а Толвар остался валяться в пыли! Тогда кто-то из вас, вы или Хэзлтон, решает резко изменить всю вашу спланированную затею. Вы решили обвинить меня в наезде на Толвара! И вам это удалось! Кроме того, я осложнил свое положение тем, что забыл про труп в багажнике! — Я перевел дух и отпустил Сильвию. — Идите. Идите и скажите старику, что я принимаю его приглашение. Я приеду на ферму и даже останусь там, чтобы охранять свою клиентку!
— Но это Хьюстон предложил вам приехать, — слабо возразила Сильвия.
— Да, вы мне что-то такое говорили, — кивнул я. — Но я вам не поверил. Убежден, что это Хэзлтон придумал. Так ему и передайте — я приеду.
Сильвия потерла свою руку.
— Вы сделали мне больно... дурак...
Я открыл дверь и подтолкнул Сильвию в коридор.
Она смотрела на меня с ненавистью. Ее груди тяжело вздымались под свитером. Чулки же сползали на лодыжки.
— Вы... — она задохнулась от злости. — Верните мне подвязки!
— Нет, — покачал я головой, — их я оставлю себе на память.
— Но чулки!.. Как мне их удержать?
— Попробуйте идти на руках, — посоветовал я и захлопнул дверь.
«Если это и есть работа катализатора, — подумал я, — то мне она определенно нравится».
Прежде чем отправиться на ферму, я хорошенько подкрепился в ресторане отеля. Я подумал, что вряд ли могу рассчитывать на теплый прием и радушное гостеприимство.
Когда я сел в свою открытую машину, которую взял напрокат, уже вечерело. Воздух дышал свежестью, вновь высоко в небе серебром светилась луна. Выехав за город, я оказался в полном одиночестве — только дорога и деревья, освещаемые фарами машины. Как и всякий городской житель, я испытывал беспокойство, оказавшись в сумерках вдали от ярко освещенных шумных улиц.
Миновав ворота фермы, проехав по аллее, я остановился у дома. В окнах горел свет, и кругом, казалось, царит спокойствие. И все же что-то неуловимо изменилось. Все здесь было по-прежнему, но у меня возникло ощущение, будто на меня надвигается нечто огромное и невидимое. Это был тот самый страх, о котором говорила Сильвия. Передернув плечами, я закурил.
Мои нервы были напряжены до предела, и в голове вертелась предательская мысль: «А не вернуться ли в надежную камеру полицейского участка?» Пересилив себя, я выбросил окурок и вылез из машины.
На мой стук дверь открылась, и я увидел перед собой старика Хэзлтона. За прошедшее время он сильно сдал. Глаза ввалились, щеки обвисли, усы, казалось, прилипли к верхней губе.
— Что вам угодно? — прошамкал он, глядя на меня с ненавистью.
— Я хочу видеть Марту, свою клиентку.
