Майнзер отступил назад, самодовольно усмехаясь; выступившие у него на лбу капельки пота сверкали ртутным блеском при голубовато-белом свете уличных фонарей. Он сделал величественный жест в сторону провала в стене:
— Добро пожаловать, мистер Паркер.
— Я, Отто, между прочим, тоже не просто так стоял, — сказал Карлоу.
Майнзер обернулся к нему, собираясь нагрубить в ответ, но Паркер сказал:
— Давайте все же посмотрим, как это выглядит с той стороны. — Он быстро встал между ними, а затем направился к зияющему в стене провалу и прошел через него, отодвинув дверь в сторону.
Место, где сходились две портьеры, находилось всего в нескольких футах справа от него, и теперь там стоял Лемке, придерживая занавес рукой. В полумраке его силуэт казался призрачной тенью.
— Нашумели вы изрядно, — прошептал Лемке, когда Паркер появился из-за двери. — Особенно громко было последние полчаса.
— Кто-нибудь вышел на шум?
— Нет, но могли бы.
Паркер отошел от двери. Вслед за ним из-за двери появился Карлоу, предусмотрительно прихвативший с собой плоскогубцы и отвертку.
— Все остальное я оставил на столе, — сказал он.
— Хорошо. — Паркер приблизился вплотную к Карлоу и тихо прошептал: — Не обращай на Отто внимания. Пусть болтает что хочет. Он не со зла.
Карлоу раздраженно пожал плечами:
— Ну, если тебе так хочется...
— Так будет лучше для всех. Встретимся в номере.
— Ладно.
Паркер вышел обратно в офис туристической фирмы, где Майнзер дожидался его, прислонившись к стене и сложив руки на груди.
— Все в порядке, — сказал Паркер.
— Отлично. — Майнзер отошел от стены и потянулся. — А что это с Карлоу? Чего это он завелся?
— Пусть себе болтает, — сказал Паркер. — Он не со зла.
— Разумеется. Мне-то что...
Затем они сложили бетонные блоки обратно, заполняя ими зияющий в стене проем, поверх стены укрепили выпиленные фрагменты деревянной решетки и куски фанеры, после чего гипсовая панель была водружена на прежнее место и прибита гвоздями, загнанными в прежние отверстия. Когда дело было сделано, стена выглядела такой же, как и прежде, с той лишь разницей, что теперь сквозь нее можно было пройти, затратив на это минимум времени.
Паркер взял со стола футляр с инструментами, убедился, что они ничего не оставили, после чего они с Майнзером покинули помещение туристической фирмы, двигаясь тем же путем, которым и пришли сюда. Сначала поднялись вверх по лестнице и вышли на крышу отеля, а затем, спустившись по лестнице, возвратились в номер, который Клер сняла накануне.
Карлоу и Лемке к тому времени уже успели закрепить дверь со стороны танцевального зала и поджидали их в номере.
— Вы сбили много краски, особенно по углам двери, — сказал Лемке, когда все были в сборе. — Теперь она заметно отличается от остальных.
— Этого никто не заметит, — махнул рукой Паркер.
— Видишь, я тебе говорил то же самое, — вслух заметил Карлоу.
— Ты уходишь первым, — приказал Паркер Лемке. — Встречаемся у Лабатарда вечером в субботу.
Лемке вышел из номера, а Паркер подошел к шкафу и достал из него пустую дорожную сумку, оставленную здесь Клер. Сложил в нее инструменты.
— От этой штучки хорошо пахнет, Паркер, — сказал Майнзер. — Такой сладкий запах. Я всегда могу его узнать.
— Что ж, я рад за тебя, — ответил Паркер.
Карлоу с нескрываемым отвращением взглянул на Майнзера, но промолчал. Затем он встал и объявил:
— Я пошел. До субботы, Паркер.
— Ладно.
После того как за Карлоу закрылась дверь, Майнзер сказал:
— Послушай, Паркер, а ты, вообще, знаешь, кто он такой?
— Что ты хочешь этим сказать? Какой еще «такой»?
— Откуда произошла такая фамилия — Карлоу? Он, случаем, не еврей?
Паркер искоса взглянул на него и ничего не сказал.
Заметив этот взгляд, Майнзер развел руками.
— Не пойми меня превратно, — сказал он. — Я работаю с кем угодно. Главное, чтобы они знали свою работу, а на остальное мне наплевать.
— Так и должно быть, — согласился Паркер.
— Я просто так подумал. Любопытно ведь, вот и все.
— Любопытствовать будешь после выходных.
Майнзер рассмеялся.
— Этим я тогда, пожалуй, и займусь, — ответил он. — До встречи в субботу.
— Пока.
Майнзер ушел. Паркер выждал еще некоторое время после его ухода и затем сам вышел из номера. Спустившись вниз по лестнице, он задержался у мезонина и, открыв дверь танцевального зала, заглянул внутрь. Там все оставалось по-прежнему, не было заметно никаких признаков, которые указывали бы на то, что в одной из стен теперь проделана брешь.
В четверг, во второй половине дня, Терри Эткинс, представлявший интересы нумизматической конторы «Терри-Керри компани», приехал в Индианаполис из Чикаго. Примерно в половине седьмого вечера его «понтиак» остановился перед отелем «Клейборн». На протяжении последних пяти лет он в содружестве со своим компаньоном Керри Кристиансеном занимался торговлей монетами, что приносило каждому из них от восьми до одиннадцати тысяч долларов чистой прибыли в год. В основном они занимались выполнением почтовых заказов, дополняя эту деятельность выездами на торги, подобные этим, которые часто устраивались где-нибудь в конце недели и куда они отправлялись по очереди.
По пути через вестибюль, направляясь к стойке портье, Эткинс встретил еще троих торговцев из числа своих знакомых и, перекинувшись с ними несколькими фразами, договорился встретиться с ними в баре немного позже. Оказавшись у стойки, он забрал ключ от своего номера и поднялся по лестнице в мезонин, чтобы зарегистрироваться для участия в торгах у специального столика, за которым сидел один из членов местного клуба нумизматов. Получив удостоверение участника собрания, он прицепил его на лацкан пиджака и снова спустился вниз, чтобы распорядиться перенести в номер его вещи из машины, которая была к тому времени уже отогнана на подземную автостоянку. Из вещей у него были с собой небольшая дорожная сумка с одеждой и два объемистых и тяжелых «дипломата» с монетами, содержимое которых по рыночной стоимости могло быть оценено примерно в тридцать пять тысяч долларов. Эти два «дипломата» отнесли в Озерную комнату мезонина, где теперь было устроено хранилище и где двое рослых охранников, облаченных в синюю форму, выдали ему расписку о принятии «дипломатов» на хранение, которую Терри тут же засунул в бумажник. Затем он задержался у Западной комнаты, находившейся дальше по коридору, высматривая там одного из своих знакомых, который был ответственным за устраиваемую здесь выставку бумажных денег, в разное время выпускавшихся оккупационными властями, но не нашел его. Тогда он поднялся к себе в номер, принял душ и переоделся. Потом спустился в бар для встречи со знакомыми нумизматами.
На подобных мероприятиях четверг считался днем всеобщего расслабления. Столы в зале торгов будут расставлены только к завтрашнему дню, поэтому, кроме встреч и разговоров с другими знатоками и любителями редких монет, больше заняться было нечем. Разговоры велись по большей части на профессиональные темы. А еще здесь много пили и говорили о делах житейских. Вместе со знакомыми торговцами Эткинс отправился на ужин в ресторан в центре города, достиг с одним из них принципиальной договоренности о продаже пары мексиканских золотых монет. Потом вместе со всей компанией совершил затянувшийся до полуночи вояж по барам Индианаполиса.
В пятницу утром он проснулся в семь часов, позавтракал на скорую руку в небольшом кафе при отеле, после чего позвонил жене в Чикаго. Забрал из хранилища сданные туда накануне монеты, прошел, к закрепленному за ним столу в торговом зале — номер 58, как раз напротив дальней стены, задрапированной портьерами, — и принялся выкладывать на него свой товар. Время от времени он отрывался от своего занятия для того, чтобы поболтать с кем-нибудь из находившихся поблизости знакомых. В мире существовало, наверное, сотни две людей, с кем он был знаком достаточно хорошо, но кого встречал лишь во время подобных мероприятий. В другое время их пути никоим образом не пересекались.
Для посетителей торговый зал открылся в десять, но поначалу торговля шла вяло. За целое утро здесь побывало всего лишь несколько местных коллекционеров, которые по большей части разглядывали выставленный на продажу товар и радовались встрече со старыми знакомыми. Покупали очень мало.
В час дня Эткинс в компании с двумя другими торговцами отправился на обед. Перед уходом он накрыл свой товар куском белой ткани, будучи уверенным, что охранники, активисты из местного клуба нумизматов, а также торговцы, работавшие за соседними столами, присмотрят за тем, чтобы никто не шарил по его столу, пока он будет отсутствовать.
Во второй половине дня он мог скоротать время, разглядывая экспонаты в выставочном зале, или же, заплатив всего полтора доллара, принять участие в организуемой местным клубом экскурсии по городу, включавшей в себя, кроме всего прочего, ознакомление со скоростной магистралью Индианаполиса, а также посещение местного музея. Но для Эткинса бизнес с монетами имел первостепенное значение, а потому после обеда он снова вернулся в зал торгов и провел там весь остаток дня, сидя на складном стуле за отведенным ему столом.
