Наконец из дому вышел Тратвелл и подсел ко мне, на переднее сиденье.
— Они хотели вас рассчитать. Но я их отговорил.
— Не знаю, стоит ли вас за это благодарить.
— Я и сам не знаю. Люди они тяжелые. Мне пришлось им доказывать, что вы не работаете за их спиной на Лэкленда.
Последняя фраза прозвучала вопросом, и я ответил:
— Нет, не работаю. Но мне приходится с ним сотрудничать. Лэкленд ведет это дело уже пятнадцать лет. А я меньше суток.
— Лэкленд сказал, в чем именно он обвиняет Ника?
— Не прямо. Просто заметил, что из револьвера может выстрелить и ребенок.
Глаза Тратвелла сузились и засверкали холодным блеском, словно градины.
— Вы верите, что так оно и было?
— Лэкленд сейчас проверяет эту версию. К несчастью, для ее подтверждения у него есть труп.
— Вы знаете, кем был убитый?
— Личность убитого окончательно не установлена. Но им мог быть преступник, которого давно разыскивает полиция, некий Элдон Свейн.
— Почему его разыскивают?
— Он совершил хищение. И есть еще одно обстоятельство, о котором и не хотелось бы упоминать, да придется, — я сделал паузу: мне и правда не хотелось, — перед тем, как я привез Ника сюда, он вроде бы признался мне, что убил человека. Судя по его рассказу, речь шла скорее о давнем убийстве, убийстве Свейна, а не Хэрроу. Впрочем, возможно, он признавался разом в обоих. Тратвелл несколько раз стукнул кулаком о кулак.
— Мы должны вернуть его домой, прежде чем он погубит себя этими разговорами.
— Бетти дома?
Тратвелл строго глянул на меня.
— Надеюсь, вы не собираетесь использовать ее в качестве манка или подсадной утки?
— Или женщины? Ведь она как-никак женщина.
— Прежде всего она моя дочь. — Тратвелл редко так себя выдавал. — И я не потерплю, чтобы она фигурировала в деле об убийстве.
Я не стал напоминать ему, что она и так уже там фигурирует.
— У Ника есть еще друзья, с которыми я мог бы поговорить?
— Сомневаюсь. Он всегда сторонился людей. Вот почему, помимо всего прочего, я возражал... — Тратвелл резко оборвал фразу. — Пожалуй, вам лучше обратиться к доктору Смизерэму — если вам удастся заставить его разговориться. Я пятнадцать лет пытаюсь, но так и не добился успеха. У нас с ним, наверное, профессиональная несовместимость, — сухо добавил он.
— Вы сказали, пятнадцать лет...
Тратвелл ответил на мой незаконченный вопрос:
— Помню, когда Ник учился не то во втором, не то в третьем классе, с ним что-то стряслось. Однажды он не вернулся из школы. Его мать позвонила мне и спросила, что делать. Я дал полагающийся в таких случаях совет. Последовала она ему или нет, не знаю. Но на следующий же день мальчик был дома. С тех пор Смизерэм время от времени лечит его. И должен добавить, не слишком успешно.
— Миссис Чалмерс объяснила вам, что тогда произошло?
— Кажется, Ник не то убежал из дому, не то был похищен. Скорее последнее. И еще мне кажется, — Тратвелл брезгливо сморщился, словно почуял мерзкий запах, — что тут замешан секс.
— Вы уже вчера это говорили. Какой секс?
— Ну, извращения, — буркнул Тратвелл.
— Вам об этом рассказала миссис Чалмерс?
— Да нет. Просто эту историю все старались замалчивать, — сказал он упавшим голосом.
— Убийство, знаете ли, тоже нередко замалчивают.
Тратвелл фыркнул.
— Восьмилетний мальчишка не способен на убийство, во всяком случае, на настоящее убийство.
— Согласен. Но он может про это и не знать, особенно если дело тут же замяли.
Тратвелл беспокойно заерзал, словно его обступили страшные видения.
— Боюсь, что вы слишком поспешно делаете выводы, Арчер.
— Не выводы, а предположения.
— И не слишком ли мы удалились от вашей первоначальной цели?
— Но ведь этого следовало ожидать. Не так ли? И, кстати говоря, мне бы хотелось, чтоб вы пересмотрели свое решение насчет Бетти. Она, возможно знает, где Ник.
— Не знает, — отрезал Тратвелл. — Я и сам ее спрашивал.
Я высадил Тратвелла в центре. Он объяснил мне, как проехать к клинике Смизерэма. Клиника помещалась в просторном новом здании на фешенебельной окраине Монте-Висты. «Клиника Смизерэма 1967» — было выбито на каменной плите над главным входом.
В глухую, без единого окна приемную вышла статная шатенка и спросила, записан ли я к доктору.
Я признался, что не записан.
— Я приехал по неотложному делу, касающемуся одного из пациентов доктора Смизерэма.
— Какого пациента?
Голубые глаза женщины смотрели участливо. В темных волосах серебрилась седая прядь, словно время ласково провело рукой по ее голове.
— Я бы предпочел изложить свое дело доктору.
— Вы можете обсудить его со мной. Я миссис Смизерэм, и я тоже здесь работаю. — В улыбке, несмотря на всю ее профессиональность, было неподдельное тепло. — Вы родственник нашего пациента?
— Нет. Моя фамилия Арчер...
— Как же, как же, — сказала она. — Вы сыщик. Доктор Смизерэм ждет вас. — Внимательно посмотрев на меня, она нахмурилась. — Что-нибудь еще случилось?
— Ад разверзся. Я бы все-таки попросил вас дать мне возможность поговорить с доктором.
Она посмотрела на часы.
— Никак не могу. У него сейчас пациент, и он будет занят около получаса. Я могу их прервать лишь в случае крайней необходимости.
— Сейчас как раз такой случай. Ник снова сбежал. Кроме того, мне кажется, полиция готовится перейти в наступление.
— Они хотят его арестовать? — сказала она так, словно была сообщницей Ника.
— Да.
— Какая дикость! Ведь он был тогда совсем еще ребенком... — она оборвала фразу на полуслове, видно, в ней вдруг пробудилась задремавшая было бдительность.
— Совсем еще ребенком, когда сделал что, миссис Смизерэм?
Она сердито втянула воздух, тихо выдохнула, показывая, что сдается на милость победителя, и ушла во внутренние покои, закрыв за собой дверь.
Вскоре появился сам Смизерэм, огромный, в белом халате. Вид у него был отсутствующий — казалось, он спал на ходу и еще не очнулся. Смизерэм раздраженно пожал мне руку.
— Хотелось бы знать, где же все-таки сейчас Ник?
— Понятия не имею. Удрал.
— Кто приглядывал за ним?
— Отец.
— Какая глупость! Я предупреждал их, что мальчика надо охранять, но Тратвелл запретил. — В гневе психиатр не знал, на кого накинуться, и мне почудилось, что он гневается прежде всего на самого себя. — Если они не следуют моим советам, я умываю руки.
— Ты не можешь так поступить, и тебе это отлично известно, сказала с порога его жена. — За Ником охотится полиция.
— Вернее, того и гляди начнет охотиться, — сказал я.
— Какой у них материал на него?
— Они подозревают его в двух убийствах. Но вам подробности этого дела, наверное, известны лучше, чем мне.
Доктор Смизерэм взглядом дал мне отпор, и я понял, что имею дело с человеком волевым и изворотливым.
— Не много ли вы на себя берете?
— Послушайте, доктор, почему бы нам не сложить шпаги и не поговорить по-человечески? Ведь мы оба хотим, чтобы Ник возвратился домой живым и невредимым, хотим спасти его от тюрьмы и излечить от болезни, в чем бы она ни заключалась.
— Программа обширная, — сказал Смизерэм с невеселой улыбкой, — но мы что-то не слишком успешно с ней справляемся, не так ли?
— Согласен. Куда он мог направиться?
— Трудно сказать. Три года назад он исчезал на несколько месяцев. Шатался по стране, добрался даже до восточного побережья.
— У нас не только трех месяцев, а и трех дней нет. Ник унес несколько пачек снотворного и транквилизаторов — хлоральгидрата, нембутала, нембусерпина.
Смизерэм помрачнел.
— Очень скверно. Ником, как вам, без сомнения, известно, иногда овладевает желание покончить с собой.
— Чем вы это объясняете?
— Жизнь Ника сложилась неудачно. Он считает, что сам во всем виноват и должен понести кару.
— А вы считаете, что он не виноват?
— Я считаю, что никто не виноват, — сказал он уверенно, — но не стоит терять времени на разговоры, и, как бы там ни было, я не собираюсь разглашать тайны моих пациентов, — с этими словами Смизерэм двинулся к двери во внутренние покои.
— Минутку, доктор. Всего одну минутку. Жизни вашего пациента угрожает опасность, и вам это известно.
— Ну, пожалуйста, Ральф, поговори с ним, — сказала миссис Смизерэм.
Обернувшись ко мне, Смизерэм подчеркнуто любезно поклонился. Я не задал ему вопроса, который вертелся у меня на языке. Спроси я его о человеке, погибшем в бродяжьем квартале, он и вовсе бы ничего мне не рассказал.
— Ник говорил с вами вчера вечером? — спросил я.
— Можно сказать, что да. Но при разговоре почти все время присутствовали его невеста и родители, что, конечно, сковывало Ника.
— Он упоминал каких-нибудь людей, города? Я пытаюсь проследить, куда он мог скрыться.
Доктор кивнул.
— Сейчас достану записи.
Он вышел и принес несколько листков бумаги, исписанных неразборчивыми каракулями. Нацепив очки, Смизерэм быстро просмотрел записи.
