– Пик слушает, – ответил голос, не имевший ни малейшего сходства с голосом Пика. – Кто говорит?
– Лилиан Гиш[26], – сказал я с омерзением, повесил трубку и удалился из этого района.
Отказавшись от мысли найти Рено, я решил навестить своего клиента, старика Илайхью. С помощью любовных писем, которые он написал Дине Бранд, а я позаимствовал у покойника Дона, я надеялся добиться от него хотя бы приличного поведения.
Я шел по самым темным улицам, держась в тени. Для человека, который презирает физические упражнения, это была чертовски длинная прогулка. Когда я добрался до квартала, где жил Уилсон, я уже пребывал в достаточно паршивом настроении, следовательно, в обычной форме для наших с ним бесед. Однако это свидание пришлось отложить.
Всего два дома отделяли меня от цели, когда из темноты кто-то зашипел.
Я подпрыгнул если и не на шесть метров, то немногим ниже.
– Все в порядке, – прошептал чей-то голос.
Было очень темно. Высунувшись из-под своего куста – я уже стоял на четвереньках в чьем-то дворике, – я различил фигуру, скорчившуюся у живой изгороди. Револьвер был уже у меня в руке. Особых причин не верить человеку на слово, что все в порядке, я не имел. Поэтому я поднялся с четверенек и пошел к нему. Подойдя поближе, я узнал одного из тех, кто впускал меня вчера в дом на Ронни-стрит.
Я присел рядом на корточки и спросил:
– Где найти Рено? Моток О'Марра сказал, что Старки хочет меня видеть.
– Верно, хочет. Знаешь, где забегаловка Малыша Маклауда?
– Нет.
– На Мартин-стрит, повыше Кинг-стрит. Спросишь там самого Малыша. Иди обратно три квартала, потом свернешь. Да ты увидишь.
Я сказал, что постараюсь, и оставил его дежурить в скрюченном виде у дома моего клиента. Он явно дожидался того момента, когда можно будет пульнуть в Пита Финна, Шепота или других недругов Рено, если им случится навестить старика Илайхью.
Довольно быстро я нашел лавку с прохладительными напитками, всю размалеванную красной и желтой краской. Там я спросил Малыша Маклауда. Меня повели в заднюю комнату, где толстяк в грязном воротничке, с множеством золотых зубов, но всего с одним ухом, признал, что он и есть Маклауд.
– За мной послали от Рено, – сказал я. – Где его найти?
– А вы кто такой будете? – спросил он.
Я сказал, кто я такой. Маклауд вышел, не говоря ни слова. Через десять минут он вернулся в сопровождении парнишки лет пятнадцати с отсутствующим выражением на красном прыщавом лице.
– Пойдете с Сынком, – сказал мне Малыш Маклауд.
Я пошел за парнем в боковую дверь, потом по переулку, через песчаный пустырь, сквозь облезлые ворота – к задней двери щитового домика.
Мальчишка постучал. Его спросили, кто там.
– Сынок, с парнем от Малыша, – ответствовал он.
Дверь открыл долговязый О'Марра. Сынок удалился. Я прошел в кухню, где Рено Старки и еще четверо сидели вокруг стола, на котором было очень много пива. Я заметил, что над дверью вбиты два гвоздя, на каждом висело по автоматическому пистолету. Это на случай, если кто-то из обитателей дома, открыв дверь, обнаружил бы перед собой врага с револьвером и получил бы приказ поднять руки.
Рено налил мне стакан пива и повел меня в комнату, выходившую на улицу. Какой-то человек, лежа на животе, приник глазом к щели между опущенной шторой и подоконником и наблюдал окрестности.
– Иди выпей пива, – велел ему Рено.
Тот встал и удалился. Мы расположились на стульях.
– Когда я устроил тебе это алиби в Таннере, – произнес Рено, – я сказал: делаю это потому, что мне нужны друзья.
– Я тебе друг.
– Пригодилось алиби? – спросил он.
– Пока нет.
– Ты с ним продержишься, – успокоил он меня, – если на тебя не слишком много собак навешано. Всерьез они тебе клеят дело?
Я считал, что всерьез, но сказал:
– Нет. Магро просто развлекается. Все уладится само собой. У тебя-то что слышно?
Он допил стакан и вытер губы тыльной стороной руки.
– Как-нибудь справлюсь. Однако твоя помощь не помешает. Расклад такой: Пит спелся с Магро, значит, теперь фараоны и пивная банда идут вместе против меня и Шепота. Но мы с Шепотом больше стараемся сунуть перо друг дружке, чем поломать ихнюю шайку. Кислое дело, будь оно проклято. Пока мы собачимся, эти гады нас сожрут.
Я сказал, что полностью с ним согласен. Рено продолжил:
– Тебя Шепот послушает. Найди его, ладно? Он точит на меня зуб за то, что пристукнули Джерри Хупера, а я не прочь добраться до него первым. Мое предложение такое: забудем все это на пару дней. Особо большого доверия тут не надо. Шепот никогда сам не ходит на дело, ребят посылает. Я тоже так поступлю. Соединим свои команды и провернем работенку. Уберем этого проклятого Финна, тогда у нас останется больше времени, чтобы палить друг в дружку. Выложив ему это по-тихому. Пусть только не думает, что я перед ним сдрейфил. Ты передай ему обязательно, как я тебе сказал: когда не будет Пита, очистится место, где мы сами можем сшибиться. Пит засел в Вискитауне. У меня не хватает народу поехать туда и выкурить его. У Шепота тоже. А вместе у нас хватит. Так ему и скажи.
– Шепот умер, – сообщил я.
– Да? – переспросил Рено, как будто не очень мне поверил.
– Вчера утром Дэн Ролф убил его в старом складе Редмана. Заколол тем самым ледоломом, которым Шепот прикончил девушку.
Рено спросил:
– Точно знаешь? Или трепешься?
– Точно знаю.
– Непохоже. Его ребята ведут себя, как будто он на месте, – сказал он, уже начиная мне верить.
– Они сами не знают. Он прятался, при нем был только Тед Райт. Вот Тед знал. И подзаработал на этом. Сказал, что и от тебя получил сотню или полторы, через Пика Марри.
– Я бы этому обалдую вдвое больше дал, если бы он всю правду выложил, – проворчал Рено. Потом потер подбородок и сказал: – Ну, значит, про Шепота и говорить нечего.
– Почему? – спросил я.
– То есть как – почему?
– Если его ребята не знают, где он, надо им подсказать. Когда Нунан его загреб, они же его выручили. А если пустить слух, что Магро втихую опять его засадил? Может, они снова придут на подмогу?
– Говори дальше, – сказал Рено.
– Если его дружки поверят, что он за решеткой, и устроят налет на тюрьму, то у полиции, в том числе и у ребят Пита, будет чем заняться. А пока они будут этим заниматься, ты попробуешь удачи в Вискитауне.
– Это можно, – медленно протянул он. – Надо подумать.
– Дело верное, – ободрил я его и встал. – Ну, до встречи…
– Оставайся здесь. Чем тебе здесь плохо? Там на тебя легавых напустили. А нам такой крепкий парень будет не лишний.
Это мне не особенно понравилось, однако у меня хватило ума промолчать. Я снова сел.
Рено занялся распространением слуха. Его ребята не слезали с телефона. Кухонная дверь то и дело открывалась, впуская и выпуская народ. Впускала она больше, чем выпускала. Дом наполнился людьми, дымом, тревогой.
В половине второго Рено оторвался от телефонной трубки и сказал:
– Ну, поехали, прокатимся.
Он пошел наверх и спустился с черным чемоданчиком. К тому времени почти все уже ушли через кухонную дверь.
Рено передал мне чемоданчик со словами:
– Не слишком размахивай.
Чемоданчик оказался тяжелым.
Мы вышли всемером через парадную дверь и влезли в зашторенный автомобиль, который О'Марра подогнал к дому. Рено сел рядом с О'Маррой, я втиснулся на заднее сиденье и зажал чемоданчик между колен.
Из первого же переулка вывернула еще одна машина и пошла впереди нас. Другая двигалась следом. Скорость мы держали около шестидесяти километров – достаточно, чтобы привезти нас куда требуется, недостаточно, чтобы на нас обращали внимание.
Путешествие уже подходило к концу, когда нас потревожили.
На южной окраине города, застроенной одноэтажными домами-развалюхами, из двери высунулся человек, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.
Кто-то из задней машины сшиб его выстрелом.
На следующем углу мы проскочили сквозь град пистолетных пуль.
Рено обернулся и предупредил меня:
– Попадут в твой багаж – все улетим на Луну. Открывай. На месте придется работать быстро.
Когда мы затормозили перед трехэтажным зданием из темного кирпича, я уже откинул крышку.
На меня полезли со всех сторон, расхватывая содержимое чемоданчика – там в опилках лежали бомбы, сделанные из обрезков пятисантиметровых труб. Пули раскалывали шторки на окнах машины.
Рено перегнулся назад, за бомбой, выпрыгнул на тротуар, не обращая никакого внимания на струйку крови, которая внезапно появилась у него на левой щеке, и метнул свой кусок трубы с начинкой в дверь кирпичного здания.
