– Нет. Считай это кинопробой или прослушиванием. Все зависит от тебя, как я уже сказал.
Я обдумал услышанное. Все это показалось мне странным, но ведь речь шла о работе…
– Он выглядел человеком с деньгами?
– От него разит деньгами!
– Ну что же, о'кей! Что я теряю, в конце концов? Я буду там.
Опять появилась знаменитая улыбка Лу.
– Хорошо. Теперь помни: ему нужен спокойный и невозмутимый характер. Этот парень имел в виду именно то, о чем говорил.
– Спокойный, невозмутимый характер? Это означает человека, со всем соглашающегося?
– Правильно, Джерри! Именно так!
– Предположим, что он меня наймет, а что в отношении денег? Вы об этом договорились?
Маленькие глазки Лу похолодели.
– Если он заговорит о деньгах, отошли его ко мне. Ведь я твой агент, верно?
– Должно быть… Вроде другого у меня и не было. – Я выдал свою мальчишескую улыбку минус искренность. – Ну, о'кей. Я там буду! – Помолчав, я продолжил: – Есть еще одна мелочь, Лу… Нам надо это разрешить, прежде чем мы расстанемся. Я иду в «Плазу», покупаю «Ньюсуик», покупаю бокал мартини… Правильно?
Он недоверчиво посмотрел на меня:
– Да, ты все это должен сделать…
Моя мальчишеская улыбка стала еще шире.
– Но как?
Лу недоумевал:
– Не понимаю…
– Давайте посмотрим прямо в глаза отвратительной действительности… Я совершенно без денег. Даже в ваш офис мне пришлось идти пешком, потому что я давно продал машину.
Лу откинулся в кресле.
– Невозможно! Я уже одолжил тебе…
– Это было шесть месяцев назад. В настоящий момент я стою один доллар и двадцать центов.
Он закрыл глаза и тихонечко застонал. Мне было видно, как он борется с собой. Наконец глаза открылись, он вытащил из пухлого бумажника двадцатидолларовую бумажку и положил ее на стол, как будто она была из тоненького стекла.
Когда я потянулся к деньгам, он сказал:
– Тебе лучше получить эту работу, Джерри… Это последнее подаяние, которое ты получаешь от меня. Если и на сей раз ты не получишь работы, не появляйся больше в моем офисе. Понятно?
Я сунул купюру в пустой бумажник и сказал:
– Мне давно известно, что у вас золотое сердце, Лу. Я стану рассказывать своим внукам о вашей щедрости. Малыши будут рыдать от умиления.
Он фыркнул:
– Теперь ты должен мне пятьсот двадцать три доллара, прибавь к этому двадцать пять процентов этой суммы. Ну, уходи!
Я вышел.
У дверей сидели двое пожилых, весьма обветшалых человека. Они ждали встречи с Лу. Их вид навеял на меня уныние, но я все же ухитрился весело улыбнуться Лиз. Потом я зашагал по улице. Приближаясь к своему убогому жилищу, я был полон надежд, как ни разу еще в своей жизни. Я надеялся, что сегодняшний день станет поворотным в моей судьбе.
Когда я вошел в вестибюль отеля «Плаза», часы показывали 22.30.
В мои лучшие времена я частенько наведывался в этот отель, а в его баре и ресторане назначал свидания с благосклонно расположенными ко мне куколками. В те дни швейцар непременно приподнял бы шляпу, приветствуя меня, но сегодня он просто равнодушно скользнул по мне взглядом, спеша вниз по лестнице к подъехавшему «кадиллаку», из которого вылезли толстый мужчина и еще более толстая женщина.
Вестибюль отеля был наполнен обычной публикой, снующей взад и вперед и шумно приветствующей друг друга: мужчины в смокингах, женщины в боевом оперении. Никто не обращал на меня внимания, когда я подходил к газетному киоску. Особа, стоявшая за прилавком, очевидно с того дня, как был построен отель, улыбнулась мне:
– Боже мой, хэлло, мистер Стивенс! Я часто о вас вспоминала. Вы уезжали?
Ну что же, хоть кто-то меня не забыл.
– Во Францию, – солгал я. – Как поживаете?
– Сносно. Никто из нас не молодеет. А вы, мистер Стивенс?
– Прекрасно! Дайте-ка мне «Ньюсуик», детка!
Она глупо заулыбалась. Нетрудно обрадовать людей, необремененных деньгами или славой. Она протянула мне журнал, я заплатил. Затем вспомнил, что за мной могут наблюдать, и подарил ей свою чарующую улыбку, сказав, что она выглядит моложе, чем когда я видел ее в последний раз. Я оставил ее сияющей от радости и прошел через толпу к бару. Преодолел искушение угадать среди всех этих бездельников мистера Дюранта. Я все же надеялся, что он где-то здесь и наблюдает за моим представлением.
Бар был набит битком. Мне пришлось протискиваться между сильно надушенными женщинами и толстопузыми мужчинами.
Джо-Джо, бармен-негр, был занят коктейлями. С тех пор как я видел его в последний раз, он сильно растолстел. Он мельком взглянул на меня, потом присмотрелся и просиял:
– Привет, мистер Стивенс! Через секунду обслужу вас!..
Я уперся локтями в стойку. Еще один человек, помнящий меня…
Когда Джо-Джо наконец подошел ко мне, я попросил сухого мартини.
– Давно вас не видел, мистер Стивенс, – сказал он, потянувшись за шейкером. – Вы сильно изменились.
– Да… Ты знаешь, как это бывает…
Ему я не стал лгать, что ездил во Францию. Джо-Джо был осведомлен обо всем, что творилось в городе.
– Конечно… Мы приходим и уходим, но мы непременно возвращаемся в этот город…
Показалось ли мне, что он смотрит на меня с сочувствием?
– Так или иначе, приятно вас снова видеть.
Он протянул мне бокал и поспешил к группе клиентов, громко требующих вновь наполнить их бокалы.
Неожиданно я почувствовал себя замечательно. Прошло уже много времени с тех пор, как мне говорили, что рады меня видеть. Большинство моих так называемых друзей переходили на другую сторону улицы, когда замечали меня.
Я не был уверен, что моя сцена с Джо-Джо была достаточно продолжительной. Взяв в руки бокал, я оглянулся, но толпа была настолько плотной, что я не мог обнаружить кого-нибудь, походившего на мистера Дюранта, каким его описал мне Лу.
Я тихонечко потягивал свой напиток и просматривал журнал. Когда Джо-Джо освободился, я знаком подозвал его:
– Пачку «Честерфильда», пожалуйста.
– Да, мистер Стивенс. – Он протянул сигареты. – Питье о'кей?
– Замечательное. Никто лучше тебя не умеет смешивать сухой мартини.
Он заулыбался:
– На своем веку я немало его смешал!
– Я спешу, поэтому заплачу сразу.
Я положил на стойку десятку долларов.
Он дал сдачи, я оставил ему чаевые.
– Надеюсь увидеть вас в скором времени снова, мистер Стивенс!
И он отправился выполнять новые заказы.
Я допил мартини, закурил сигарету, потом отправился в холл. Толпа заметно поредела, часть людей прошла в ресторан, другие потянулись к выходу.
Теперь мое сердце бешено колотилось. Появится ли мистер Дюрант? Постаравшись, чтобы по моей физиономии не было заметно, какие сомнения меня обуревают, я направился к одному из мягких кресел. Усевшись, открыл журнал и стал смотреть в него, ничего не видя. Допустим, я провалился… Что-то никто не спешит подойти ко мне… Не горячись, сказал я себе и раздавил окурок в пепельнице, стоявшей рядом. Закинув ногу на ногу, я принялся перелистывать журнал.
Прошло двадцать длиннющих минут, и ничего не произошло… К этому времени вестибюль почти опустел. Я осмотрелся. На порядочном расстоянии от меня сидела пожилая пара. Тощий мужчина и еще более тощая женщина разговаривали с дежурным администратором. Четверо мальчишек-посыльных сидели на скамейке, ожидая появления новых визитеров. Отдельно от всех сидела маленькая старушка. Выглядела она всеми забытой и растерянной. Ее единственным компаньоном был карликовый пудель. Двое мужчин, дымя сигаретами, разглядывали какие-то бумаги. Никто даже отдаленно не напоминал мистера Дюранта.
Я ждал, мне не оставалось ничего другого. Мне казалось, что я постепенно погружаюсь в черное облако депрессии. А через пятнадцать минут это облако вообще стало непроницаемым.
Я провалился!
Отложив журнал, я закурил сигарету. Ну, и что же мне делать? Я подумал о долгом, утомительном пути назад, домой. Ехать на такси мне было не по карману. Лишившись финансовой поддержки Лу, я мог потерять и то немногое, что у меня еще было. Хотя бы крышу над головой…
Насколько серьезен был Лу, запретивший мне показываться в его офисе в случае, если меня постигнет неудача? Пораскинув умом, я решил, что он блефовал. Нет, он не выпустит меня из своих когтей, пока я с ним не рассчитаюсь!
Ну что же, надо возвращаться домой и вновь бесконечно ожидать телефонного звонка… То, что осталось от подачки Лу, спасет меня на некоторое время от голодной смерти.
В вестибюле было так уютно… Меня никто не беспокоил. Мне так не хотелось отсюда уходить и пускаться в ужасно длинную дорогу! Поэтому я откинулся на спинку кресла и вынудил себя заинтересоваться людьми, оставшимися в вестибюле. Тощие мужчина и женщина ушли. Пожилую пару окликнула другая пожилая пара, и они отправились в ресторан. Двое бизнесменов все еще курили и что-то оживленно обсуждали.
Мои глаза обратились к маленькой пожилой даме с пудельком.
