я дальше соседней Швейцарии никуда.
— И никогда не были в России?
— Никогда. Уйду на пенсию, начну путешествовать.
Они подошли к кафе.
Кафе называлось «Родник наивных бродяг». На витрине были изображены несколько упитанных и мало похожих на бродяг субъектов, а на дверях начертано латинское изречение Nulla magis quam audax et hominibus honestam innocentium, что означало: «Нет на свете более смелых и честных, чем наивные».
Если вторая часть названия настраивала посетителя на философские размышления, то первая — «Родник» — была совершенно прозаичной. Кафе располагалось в центре города, известного своими целебными источниками; в местный бальнеологический центр приезжали лечиться со всей Европы.
Десять столиков, стойка в виде полукруга, навесная полка для бутылок, холодильник; лестница вниз, там туалеты и склад. На старой двери, которой теперь не пользуются, полки с цветами. Большое до потолка окно с видом на самое красивое в Европе озеро, окруженное самыми высокими в Европе горами.
Новый век уже стучался в дверь, и владельцы ресторана на противоположной стороне улицы поменяли название «Старые весла» на «Двадцать первый век». Хозяйка кафе «Наивных бродяг» тоже хотела переименовать свое кафе, но когда узнала, во что это обойдется, передумала и решила название не менять.
Сегодня с утра сломалась кофеварка, и вот уже почти час папаша Фуко, бодрый старик в видавшем виды комбинезоне и старомодных очках, занимался ее починкой.
Хозяйка кафе, полная дама в строгом темно-синем платье, восседала за баром:
— Долго еще будешь чинить?
Работал папаша Фуко не спеша, со знанием дела:
— Старая она у тебя. Ей уже лет десять, а то и больше.
— Хорошая кофеварка, ты ее плохо чинишь.
— Я бы на твоем месте давно купил KitchenAid Artisan. Прекрасная машина, не кофеварка, а паровоз.
— Разбогатею, куплю.
В кафе чинно вошла средних лет дама:
– Круассан и эспрессо.
Хозяйка показала на папашу Фуко:
– Кофе сегодня не будет.
– Тогда и круассана не надо.
Дама ушла.
– Кафе без кофеварки – все равно что машина без колес, – продолжала сокрушаться Хозяйка. – Три часа, самое рабочее время, и всего один клиент.
В зале действительно сидел только один клиент, пожилой человек профессорского вида, в очках с золотой оправой; он расположился за ближним к двери столиком и что-то усердно писал.
– Ты его знаешь? – спросил папаша Фуко.
– Иногда заходит. Сидит и пишет. То ли атомную бомбу изобретает, то ли кроссворд решает. Лучше бы изобрел неломающуюся кофеварку.
– Таких не бывает, уж я-то знаю.
Итак, в кафе пока трое: Хозяйка, папаша Фуко и человек, похожий на профессора. Через час их будет тринадцать. Нехорошее это число, тринадцать.
В кафе влетел вертлявый лохматый парень в спортивной рубашке и потрепанных джинсах, будущий зять Хозяйки, студент философского отделения местного университета.
– Кофе сегодня не будет, – встретила его будущая тёща.
– Я пришел не за этим. Мне нужны деньги.
– Хочешь купить обручальные кольца? Пора.
– Мне нужно много денег. Хочу поставить все точки над i. Я не уверен, что в ближайшее время смогу их вернуть. Почему вы не спрашиваете, сколько?
– Ты скажи, а я послушаю.
– Для студента, отдавшего всю жизнь революции, это огромная сумма. Для вас, представительницы хоть и мелкой, но буржуазии, – пустяк. Это еще одно приложение закона относительности к социальным проблемам. И не говорите, что у вас нет свободных денег. Ваше предприятие находится в стадии процветания… Почему вы не спрашиваете, для каких целей мне нужны деньги?
Она уже привыкла к его идеям и встречает их с минимальной серьезностью:
– Ты скажи, а я послушаю.
– Я полечу в Патагонию.
Папаша Фуко оторвался от ремонта кофеварки:
– Куда?
– В Патагонию.
– Далековато.
– Там соберутся замечательные люди. Они борются против варварского истребления пингвинов. Но дело не в пингвинах. Дело в борьбе. В борьбе против империалистических монополий.
– И надолго ты собрался к этим «замечательным людям»?
– Не знаю. Но обратите внимание, мне нужны деньги только на билет туда.
– А назад пешком? – поинтересовалась будущая теща.
– Если движение победит, то мне вручат обратный билет как мандат свободы.
– Кто вручит?
– Пингвины, – подсказал папаша Фуко.
Но студента-философа сбить было невозможно:
– Вручит победивший народ.
Он повернулся к папаше Фуко и с пафосом произнес:
– Вам, в прошлом рабочему, надо бы знать, что народ, решивший обуздать разгул монополий, не может не победить. Революционные идеи неодолимы.
– А дочь моя согласна тебя ждать, пока ты будешь спасать пингвинов? – поинтересовалась Хозяйка.
– Мы полетим вместе.
– Повезло пингвинам! – прокомментировал папаша Фуко.
Хозяйке эта история все больше и больше не нравилась:
– Ну, ее-то я никуда не пущу. Хочет бороться с буржуазией, пусть борется здесь. Со мной. Сам сказал, что я – буржуазия.
Папаша Фуко поправил:
– Он сказал, мелкая буржуазия.
Он посмотрел на Хозяйку, очень полную даму, и добавил:
– Хотя по тебе не скажешь, что очень уж мелкая.
– Пусть борется с такой, какая есть. Но дома.
Она повернулась к будущему зятю:
– Что стоишь? Иди сядь за стол.
– Жду, пока починят кофеварку.
– Тебе кофе вредно. Спать плохо будешь.
Папаша Фуко снова вмешался:
– Я знаю отличное средство от бессонницы.
– У меня нет бессонницы.
– Будет. Как начнешь спасать пингвинов, обязательно будет, – и папаша Фуко снова принялся за кофеварку.
В дверях появилась средних лет женщина в темном платье с белым кружевным воротником.
– Ты знаешь ее? – спросил Хозяйку папаша Фуко.
– Знаю. Поэтесса! Часто бывает у меня. Сидит в углу и молчит. Наверное, стихи сочиняет. Может быть, и про меня когда-нибудь напишет. И будет сноска: «Имеется в виду хозяйка кафе, где любила бывать поэтесса». Я дочку ее взяла на три часа в день. Раза два пришла – и все.
Поэтесса подошла к стойке:
– Моя была?
– Нет. Третий день не приходит.
– Я ей сегодня специально напомнила. Не слушает. Говорит: «У меня другие приоритеты». Другие приоритеты! Знаю я эти приоритеты. Не только обнять, посмотреть страшно.
– Ваша дочь занимается важным делом, – вмешался в разговор Студент. – Она знакомит прогрессивную молодежь с вашим творчеством.
И принялся декламировать:
– «И как свободы легко добиться, когда поймешь, что лишен свободы». Это замечательное стихотворение. «Над полем желтым, зеленым лесом и над деревней, где жили люди…»
Папаша Фуко не забыл про пингвинов:
– А пингвины где?
Студент обиделся:
– При чем здесь пингвины?
– Действительно, при чем здесь пингвины? – удивилась Поэтесса.
– Это у нас семейная шутка, – пояснила Хозяйка. – Для моего заведения ваше присутствие – реклама.
– Разве что в отдаленном будущем. Поэты сейчас не в моде.
Она обратила внимание на папашу
