Из груди его вырвался вопль.
Все случилось мгновенно. Сначала он небрежно взглянул на верхнюю фотографию, но тут же впился в нее глазами и просто окосел. Прижав обеими руками фотографии к стойке бара, он издал резкий лающий звук, и я понял, что он совсем потерял голову. Он обернулся ко мне, но, клянусь, глаза его смотрели в разные стороны. Челюсть у него отвисла, он разинул рот и опять завопил; а потом упал головой на стойку бара и медленно протянул пальцы к конверту, как игрок в покер, робко отгибающий уголок карты. То, что он увидел, не улучшило его настроения. Там были все те же снимки. Он помотал головой, придвинул фотографии к самому носу, а голова его все тряслась.
Потом Джей перевел взгляд на меня, на лице его отразилась вся гамма охвативших его чувств, от шокового потрясения до полной растерянности. Наконец он обрел дар речи и заорал:
— Что случилось... как это... кто... когда... кто... каким образом?
В ту же секунду забыв обо мне, он отвернулся к бару и уткнулся носом в фотографии, как будто, не доверяя глазам, хотел ощутить их запах и убедиться, что это не сон. Через несколько секунд я заметил, что он рвет одну из фотографий на мельчайшие кусочки. Поначалу я решил, что он свихнулся, но потом до меня дошло, что он делает. Он запихивал эти обрывки в рот. Хотел переварить вещественное доказательство.
— Джей, — тихо произнес я, — у меня в запасе есть и другие.
— Другие? — переспросил он, переставая жевать. Голос его упал. — Другие? — Он поднял голову и медленно повернулся лицом ко мне. Потом очень внятно, старательно выговаривая каждое слово, он произнес: — Человека... везде подстерегает опасность... везде... и всегда! — Он замолчал, тупо глядя прямо перед собой и продолжая по инерции двигать челюстями, как корова, пережевывающая жвачку, и наконец спросил: — Другие, говоришь?
— Да.
— Это все подстроено, — произнес он безучастно. — Ловушка. Не понимаю, как удалось сделать эти снимки, но... это все подстроено.
После долгой паузы он опять посмотрел на меня и спросил:
— Кто это сделал?
— Я.
Долгое молчание.
— Это все подстроено. — Опять долгая пауза. — Похоже, нам не удастся пристрелить тебя.
— Похоже на то.
— Очень жаль.
— Не так уж это плохо.
— Нет, очень жаль. Я бы ничего не пожалел, только бы прикончить тебя.
— Джей, по-моему, нам лучше подумать о том, как выбраться отсюда...
— Я бы ничего не пожалел, только бы пристрелить тебя.
— Если мы не поторопимся, одна из этих горилл забудет...
— Я бы ничего не пожалел...
— ...зачем находится здесь, и спустит курок по привычке.
Джей потерянно кивнул, перевернул конверт и занялся изучением его лицевой стороны. На ней я наклеил буквы, вырезанные из газеты, как обычно делают похитители детей. Это было сделано по двум причинам: во-первых, я не хотел надписывать конверт от руки, чтобы не оставлять образец своего почерка, а во-вторых, мне казалось, что это неплохая деталь. Криво наклеенные буквы гласили: «Фрэнку Квину — от друга».
— Какой-то друг, — сказал Джей. — Неужели ты действительно послал бы ему это письмо?
— Конечно.
— Ведь он убил бы меня, понимаешь.
— Да, так я и думал.
— Он бы все потроха из меня вытряс.
— У Фрэнка богатое воображение, он на это мастак.
— Он бы меня по стене размазал. И знаешь что? — Джей помрачнел, на его физиономии появилось печальное, просто траурное выражение. — Игра не стоила свеч.
— Джей, тебе не кажется...
— Да, — зло оборвал он меня. — Да. Наверное, ты прав. — Он вытащил из кармана миниатюрную «беретту», небрежно навел ее на меня и приказал отойти от стены. Когда я выполнил его требование, он бесцеремонно ткнул мне стволом в спину. — Подними руки! — приказал он.
Мы направились к выходу. По дороге Джей бросил несколько слов банде горилл. Он почти слово в слово повторил то, что предлагал ему я: дескать, он хочет собственноручно отправить меня на тот свет, не желает отказать себе в таком удовольствии... Парни, похоже, разочаровались, но возражать не осмелились.
До двери оставалось всего десять шагов, когда в зале появился Фарго. Он преградил нам путь и спросил:
— Куда это вы, черт возьми, направляетесь? — Не дожидаясь ответа, он обратился к Джею: — Босс доволен. Очень доволен. Говорит: «Делайте, как сказано. Убейте сукиного сына».
— Конечно, — хмуро ответил Джей. — Да. Конечно.
Фарго, естественно, не догадывался о том, что происходит. Он только видел, что Джей держит меня на прицеле, а я — в полной его власти. Пленник. Беспомощный. Поэтому он размахнулся и попытался ударить меня кулаком в лицо. Но делал он это так медленно и неуклюже, что уклониться от его удара не составляло труда. Я просто отвел голову в сторону, и его кулак просвистел мимо моего уха; тогда я сделал выпад справа и врезал ему прямо в правый глаз.
Кожа треснула. Брызнула кровь, испачкав мне костяшки пальцев. Фарго покачнулся, взмахнул руками и тяжело грохнулся на пол, перекатившись на спину. Он еще кое-что соображал и шевелил конечностями, но подняться не мог. Через несколько секунд он пробормотал что-то. На лице его застыло выражение недоумения. Потом опять пробубнил что-то.
Стоило, наверное, подождать и выяснить, что он пытается сказать. Стоило, наверное. Но я не стал.
Фарго все еще бормотал что-то невразумительное, когда мы с Джеем вышли на улицу.
Мы с Джеем сидели в его машине, нам надо было спокойно обсудить все дела. Я оставил свой «кадиллак» на стоянке, а Джей отвез нас в тихое, укромное местечко, неподалеку от бульвара Лорел-Каньон.
С первых же минут он проявил полную готовность к сотрудничеству.
Я объяснил ему, что, если он протянет мне руку помощи, а еще лучше — обе руки, в среду все улики будут уничтожены. К тому времени они уже потеряли бы свою ценность; ведь если до среды мне не удастся снять обвинение с Миллера, ему уже никто не поможет. Однако, если бы Джей заартачился, в течение часа ужасная фотография оказалась бы у Квина.
Пока что в нашей беседе Джей подтвердил большую часть тех сведений, которые я получил от других, — убийство Кейси Флегга, ложные показания Хеймана (это Квин заставил его сказать, будто Миллер приобрел у этого скупщика орудие убийства), еще кое-какие детали.
Я упомянул об информации, полученной мною от Пинки, и Джей сказал:
— Да, Папаша Райен расправился с Хейманом. — Он покосился на меня: — А тебе это откуда известно?
— Не важно. А кто раздавал взятки?
— Кейси, это правда. Но, как ты сам сказал, с тех пор Фрэнк взял это на себя.
— Как он делает это? И кто получает бабки?
— Ты достал меня.
— Джей, если ты откажешься...
— Черт возьми, Скотт, я же отвечаю на все вопросы, если хочешь, скажу даже имя служанки моей матери. А звали ее, было бы тебе известно, Абигайль Эмили...
— Не важно. Ты — правая рука Квина.
— Верно. Только у этого подонка всегда рот на замке, из него лишнего слова не вытянешь, если ему это невыгодно, а практически так всегда и бывает. Понимаешь, он держит в тайне свои делишки — особенно после того, как Кейси запустил лапу в его денежки. Разве это не разумно?
— Разумно.
— Черт, даже те встречи, которые он проводит каждый месяц, — это просто клуб для избранных. Мне туда доступа нет, Папаше — тоже, никого не пускают, кроме Дудла. А он глухонемой.
— Постой, постой. Дудл? — Я вспомнил: Пинки что-то говорил о ежемесячных встречах. — А зачем устраивают эти встречи? Что на них происходит?
— Этого никто не знает, кроме Дудла, который со ста шагов может прострелить ухо кошке, и, как я тебе уже сказал, он глухонемой, так что ничего не услышит и не разболтает. Фрэнк, может, и ослепил бы его, да тогда Дудл промажет, если понадобится кого пристрелить. Так что, кроме Дудла, только Фрэнк да еще кошки, на которых тренируется Дудл, знают, что там происходит.
Джей продолжал развивать эту тему, и я наконец понял, что каждый месяц Квин встречался примерно с дюжиной людей в служебном кабинете клуба «Гардения-Рум» — в том самом кабинете распутного Салливана, Салли, куда я случайно попал сегодня вечером. Встречи предпочитали проводить там, а не в поместье Квина, чтобы не компрометировать важных шишек; если заметят, что они бывают в доме у Квина, это, естественно, вызовет подозрение, но кто угодно может зайти в отель «Баркер» или пропустить рюмочку в «Гардения-Рум» — а уж оттуда легко незаметно проскользнуть в служебное помещение.
Джей заверил меня, что это были чрезвычайно важные встречи, о чем свидетельствовала и атмосфера повышенной секретности, созданная вокруг них Квином. Несомненно, что именно на этих встречах Квин лично расплачивался со своими помощниками. Джей был уверен, что люди, с которыми Квин проводил ежемесячные встречи, являлись местными гражданами, обладавшими значительной властью и влиянием, тем не менее сотрудничавшими с Квином то ли из-за денег, то ли по другим, не менее важным причинам. «По-моему, это очень важные шишки, — сказал Джей. — Все они получают взятки или как-то иначе зависят от Фрэнка». Джей, конечно, выразился более грубо, но смысл был ясен.
