Он долго стоял под холодным, почти ледяным душем. Когда вытирался, услышал, что его зовет сестра.
— Да, Дженни? — ответил он.
— Поторапливайся, ужин на столе.
— Сейчас!
Уолкер быстро оделся. Ему не терпелось увидеть шурина.
Когда он вошел и сделал общий поклон, все уже сидели за столом. Брок на одном конце, Дженнн на другом. Для Уолкера оставили место напротив детей.
Проходя мимо Питера, Уолкер потрепал его по голове. Тот недовольно поморщился.
— Привет, дядя Мэтт! — вяло проговорил он. Потом Уолкер погладил косичку Дженни. Откинув назад голову, она посмотрела на него и замурлыкала, как довольный котенок.
Он сел, развернул салфетку и посмотрел на Брока. Лицо шурина казалось совершенно безучастным.
— Дженни сказала, будто ты работал всю ночь? — спросил Уолкер.
— Да. История с рестораном.
Дженни сделала недовольную гримасу.
— Неужели за столом нельзя поговорить на другую тему? — спросила она резко.
Закуску ели молча.
Негритянка убрала тарелки и принесла жареную баранину.
Уолкеру кусок в горло не шел.
— О моей знакомой никаких новостей? — спросил он, поворачиваясь к Броку.
— Нет. Но мы наткнулись на следы другой дамы, — ответил Брок.
Мэтт знал, какой ответ услышит, но все-таки спросил:
— Какой еще дамы?
Дети следили за разговором взрослых затаив дыхание.
— Эвы Мадулович, — ответил Брок.
— Наверное, иностранка, — пропищал Питер.
— А ну не вмешиваться в разговоры взрослых, — сказала Дженни.
Уолкер почувствовал, что кольцо вокруг него сжимается. Ему стало не по себе.
— Откуда вы о ней узнали?
— Случайно, — ответил Брок. — Кто-то позвонил в уголовную комиссию и сообщил, что в квартире лежит убитая женщина.
— Если у вас нет другой темы для разговора, убирайтесь в гостиную, — сказала Дженни зло.
Брок втянул голову в плечи, но Мэтт не слушал сестру:
— Ее действительно убили?
— Нет. Кто-то сильно избил. Но она отказывается назвать имя.
Дженни повернулась к Мэтту и сказала, не сдерживая негодования:
— Послушай, я сказала это совершенно серьезно!
— Ой-ой-ой, дядю Мэтта выгоняют из-за стола! — радовался маленький Питер.
Дженни повернулась к нему.
— Еще одно слово, и ты отправишься в постель.
Мэтт заставил себя улыбнуться и поднялся. Удобный случай взять пистолет из шкафа.
— Садись, Мэтт, — почти приказал Брок.
Мэтт недовольно посмотрел на шурина. Лицо Брока оставалось непроницаемым.
— Оставьте вы свои дела… — сказала Дженни. — А тебе, Мэтт, полагается знать, что в присутствии детей такие разговоры не ведут.
Поколебавшись, Уолкер снова сел и уставился в свою тарелку.
Неприятную паузу нарушил телефонный звонок. Брок встал и подошел к телефону.
— Слушаю. Да… Да… Да, пусть останется, я сейчас приеду.
Вернувшись, он не сел за стол.
— Извини меня, Дженни, — сказал он. — Неотложное дело.
— Может быть, ты доешь?
— Нет, время не терпит.
Мэтт подумал, что и у него почти не остается времени.
— Может, мне поехать с тобой? — спросил он хрипло.
— Нет, тебе лучше остаться здесь.
Мэтт ждал, пока отъедет машина Брока…
— Извини меня, пожалуйста, — пробормотал он, вставая.
— Но ведь я не подала еще сладкого…
— В другой раз, — ответил он.
Уолкер прошел в коридор, ведущий в спальню. Он знал, что сестра услышит его шаги и обязательно спросит, почему он пошел в гостиную этим путем. Но сейчас все равно. Он должен взять свой пистолет и сегодня же покончить с этой историей.
Брок, конечно, прав: время не терпит.
На двери висела стальная табличка: «Мэтью Уолкер».
Джимми нажал кнопку и услышал мелодичный звонок. Пистолет, торчавший за ремнем, придавал ему уверенность. Он прислушался — тихо. Глазка в двери нет. Значит, изнутри Уолкер увидеть его не сможет. Джимми не чувствовал ни страха, ни колебаний, только руки слегка подрагивали. Он еще раз нажал кнопку. За дверью ни шороха.
Он повернулся и пошел по хорошо освещенному, окрашенному ярко-голубой краской коридору к двери. «Только не терять головы, — подумал он. — Все должно идти по плану».
Рядом со входом стояла небольшая скамеечка и столик. Отсюда было хорошо видно каждого входящего и выходящего из дома. На этой скамейке уже сидела пожилая парочка, мирно о чем-то беседовавшая. Улица была покрыта снегом, весело мигали теплые огоньки квартир. Время шло. Пожилая парочка удалилась. Джимми остался в одиночестве; ему стало как-то не по себе.
И тут появился Уолкер.
Он быстро шел к подъезду, сдвинув шляпу на затылок; руки, как всегда, в карманах пальто.
Заметив Джимми, остановился как вкопанный. В глазах на секунду застыл испуг, но тут же появилось обычное холодное выражение. Сев на другой край скамейки, он с грустью смотрел то в одну, то в другую сторону, словно время и жизнь потеряли для него всякий смысл.
«Пистолет у него в кармане», — подумал Джимми, встал и медленно, втянув голову в плечи, пошел к тротуару. Лениво потянувшись, Уолкер последовал за ним. Джимми решил увлечь его за собой в Гарлем и убить у себя в подъезде. Но прежде ему нужно было живым добраться до дому. До ближайшей остановки автобуса — четыре квартала.
Мимо проходили юноша и девушка. Подождав мгновение, Джимми быстро вышел на тротуар, обогнал их и пошел впереди.
Уолкер последовал за ними.
Молодые люди перешли улицу и свернули за угол. Джимми заметил это и побежал за ними.
Молодой человек недовольно оглянулся.
— Прошу прощения, сэр, — быстро проговорил Джимми. — Я ищу мистера Вильямсона…
Юноша посмотрел на него с недоверием.
— Я ищу работу, и мне велели явиться к нему.
— А какой вам дали адрес?
— Он сказал, первый дом на углу, но я никак не могу найти.
Юноша улыбнулся:
— Если на углу, то это один из тех двух домов.
Скосив глаза, Джимми увидел в некотором отдалении Уолкера.
— Спасибо, сэр, большое спасибо! — сказал Джимми и побежал через улицу в подъезд углового дома. Осторожно выглянул на улицу: юноша и девушка исчезли, Уолкера нигде не видно…
В подъезд вошла женщина с сумкой в руках. Джимми быстро открыл перед ней лифт и, пропустив ее вперед, вошел следом. На четвертом этаже женщина вышла. Джимми поднялся на восьмой. Открыл дверь, подождал недолго, потом закрыл и поехал на второй. Если по пути лифт никто не остановит, он решил там выйти и попытаться отыскать черный ход.
Но лифт останавливали на каждом этаже, и, прежде чем он дошел до второго, кабина была набита битком. Тогда только Джимми решился выйти на первом этаже. Дверь открылась — перед ним с видом человека, ожидающего жену или приятеля, стоял Уолкер.
Вместе с другими пассажирами лифта Джимми вышел на улицу. Перед домом элегантно одетый мужчина попрощался с девушкой и зашагал в сторону большого универмага. Джимми быстро догнал его:
— Извините, сэр, не скажете ли вы, где ближайшая остановка автобуса?
Широкоплечий, высокого роста мужчина остановился:
— Недавно в Нью-Йорке?
— Да, сэр. Приехал на прошлой неделе… Насчет работы, а теперь никак не могу найти дорогу обратно.
— Как вам у нас нравится?
Джимми пожал плечами:
— Очень холодно…
— Я родом из Техаса, а вы? — спросил мужчина с улыбкой.
— Из Джорджии, сэр… Эх, скорее бы обратно!
— Пойдемте, я покажу вам остановку автобуса.
Они прошли вместе по 1-й авеню. Здесь улицы освещены гораздо ярче, да и от витрин много света.
Пройдя примерно два квартала, Джимми сказал:
— Шеф, мне кажется, кто-то за нами следит.
Широкоплечий резко остановился и, оглянувшись, тотчас же заметил Уолкера.
— Да… тот парень в пальто, который стоит у магазина полуфабрикатов. Я его еще раньше заметил.
— Я тоже видел его у вашего дома, — сказал Джимми.
Широкоплечий посмотрел на него в раздумье:
— Он за мной следит или за вами?
— С какой стати ему следить за мной, шеф? — спросил Джимми с невинным видом. — Я никого не трогал и никого тут не знаю.
Широкоплечий расхохотался.
— Ну ладно, пусть его. Знаешь, на родине я был шерифом: если что, как-нибудь справлюсь с ним.
Широкоплечий проводил Джимми до остановки, похлопал по плечу и попрощался. На автобусной остановке собралась очередь. Когда подошел автобус, из табачной лавки на другой стороне улицы вдруг вынырнул Уолкер. Джимми сел третьим, Уолкер — последним. Джимми сел на свободное место у окна, Уолкер — напротив него, через проход. На Мэдисон-сквере Джимми пересел на другой автобус, Уолкер тоже. На 145-й стрит оба вышли.
Джимми держался поближе к прохожим, стараясь идти так, чтобы между ним и Уолкером постоянно кто-то находился. Чем ближе к 149-й стрит, тем неспокойнее становилось у него на душе. Это как в кино, когда до взрыва бомбы остаются считанные секунды. Ему осталось перейти улицу и потом еще пройти шагов тридцать до подъезда своего дома. Джимми ненадолго остановился, оглянулся, ища Уолкера глазами; тот как в воду канул… И вдруг внезапно его охватил необъяснимый, почти животный страх — Джимми инстинктивно почувствовал опасность…
