которой шла дорожка к куполообразной арке. За ними высился замок Кастель Линден — прямоугольное четырехэтажное здание, увенчанное башенками и зубчатыми стенами, в соответствии с лучшими традициями средневековой архитектуры. На втором и третьем этажах были окна, а наверху бойницы. Замок был окружен рвом шириной 19 футов. Согласно путеводителю такой же была и глубина рва. Не хватило только подъемного моста, хотя на каменных стенах еще висели цепи, вернее, их остатки. Вместо моста через ров была переброшена лестница из 20 широких низких ступеней, ведущих к массивным дубовым воротам, которые были закрыты. Слева, ярдах в 30 от замка, стоял одноэтажный кирпичный дом, построенный, очевидно, совсем недавно.
Черный «мерседес» въехал в арку и, прошелестев по гравию, остановился перед кирпичным домом. Гудбоди остался за рулем, а его сообщник вышел и обошел все вокруг. Гудбоди с первой же встречи произвел на меня впечатление человека, который не любит рисковать и не полагается на волю случая. Он вышел из машины только после того, как убедился, что все спокойно. Дверь была заперта, но у него, видимо, был свой ключ, причем ключ, а не отмычка. Он открыл дверь, они внесли ящики. Потом заперли за собой дверь.
Я осторожно встал, под прикрытием кустов приблизился к дому и, подобравшись к машине, заглянул в окно. Там не было ничего достойного внимания, и тем более не было того, что я искал. С еще большей осторожностью я подкрался к окну дома и заглянул внутрь.
Помещение было явным сочетанием мастерской, склада и демонстрационного зала. На стенах висело множество старинных маятниковых часов самых разнообразных форм, размеров и конструкций. На четырех больших столах тоже находились часы и части их механизмов. Видимо, здесь их изготовляли, переделывали и ремонтировали. В глубине комнаты стояло несколько точно таких же деревянных ящиков, которые они привезли сегодня. На полках, висящих над ящиками, тоже лежали часы, причем рядом с каждыми часами лежали их детали: маятники, цепи и гири.
Гудбоди и его напарник подошли к одной из полок, открыли ящик и стали вынимать из него гири. Гудбоди достал из кармана бумагу и начал внимательно изучать ее. Потом показал черноволосому какую-то запись, и тот, кивнув головой, снова продолжил свою работу. Не отрывая глаз от бумаги, преподобный вышел в боковую дверь. Черноволосый вынул другую бумагу и, сверяясь с ней, начал сортировать гири.
Я уже начал спрашивать себя, куда исчез преподобный, как вдруг услышал за спиной его голос.
— Очень рад, что вы не разочаровали меня, майор Шерман!
Я медленно обернулся. Он благодушно улыбался, держа в руке массивный пистолет.
— Никто на этом свете не вечен,— сказал он с сияющим лицом,— но вы на редкость живучи. Людей вашей профессии трудно недооценивать, но в отношении вас я допустил непростительное легкомыслие. Сегодня я уже дважды думал, что отделался от вас. Надо признаться, что в третий раз мне повезет больше. Вы опять допустили грубую ошибку... Вам следовало бы убить Марселя.
— А разве он жив?
— Не советую вам столь явно проявлять свое разочарование. Надо уметь управлять своими чувствами. Марсель на короткое время очнулся, но этого времени ему вполне хватило, чтобы привлечь внимание тех добрых женщин, которые работали в поле... Вы, наверное, запомнили их? Боюсь, что у Марселя перелом черепа и кровоизлияние в мозг. Бедняга может умереть!— Гудбоди довольно, с улыбкой посмотрел на меня.— Но он неплохо поработал.
— Да, он здорово покалечил меня,— согласился я.—-Может быть, мы не станем мокнуть под дождем?
— Разумеется! — направив па меня дуло пистолета, преподобный ввел меня в дом. Черноволосый обернулся. Он не казался удивленным при виде меня. Интересно, когда их предупредили о моем бегстве с Хайлера?
— Жак,— сказал Гудбоди,— представляю тебя майора Шермана. Думаю, что он связан с Интерполом или с какой-нибудь другой столь же бездарной организацией.
— Мы уже встречались,— усмехнувшись недоброй улыбкой, кивнул Жак.
— Да, конечно! Как я упустил это из виду! — Гудбоди направил на меня свою пушку, а Жак обшарил мои карманы и вытащил пистолет.
— У него только это оружие,— доложил Жак и проехался мушкой по моей щеке, отодрав пластырь.— Вам, наверное, очень больно? — усмехнулся он.
— Угомонись, Жак,— мягко сказал Гудбоди. Да, в доброте преподобному не откажешь. Если бы он был каннибалом, то перед тем, как заживо сожрать свою жертву, наверняка подмигнул бы ей.— Держи его под прицелом! — он отложил пистолет в сторону.— Терпеть не могу оружия. Вульгарное, грубое, никакой утонченности...
— Да, это не крюк, на котором вы повесили девушку!— взорвался я.— И не вилы, которыми вы закололи другую!
— Успокойтесь. Не надо волноваться,— вздохнул он.— Разве я виноват, что даже самые лучшие из ваших людей действуют так грубо и прямолинейно! Я ожидал от вас большего! Вы не оправдали своей отличной репутации, друг мой! Совершаете ошибку за ошибкой. Считаете, что провоцируете противников на определенные действия, а на деле просто путаетесь у них под ногами! Подумайте только, вы, словно новичок, не приняв никаких мер предосторожности, дважды заходили на квартиру мисс Лемэй. Обшаривали карманы, нашли бумаги, которые мы специально подсунули вам, рисковали, где не надо. Для чего, например, вы убили коридорного? Кроме того, вы среди бела дня разгуливаете по Хайлеру, не учитывая, что каждый его житель — это овечка из моего стада. Позавчера вы оставили в подвале моей церкви свою визитную карточку, кровь. Нет, я не сержусь на вас, дорогой мой. Вы даже помогли мне в некотором роде. Я давно искал возможности избавиться от старого Генри, который стал для меня обузой. А что вы думаете о нашей коллекции, позвольте вас спросить? Это все копии для продажи...
— Господи! — воскликнул я.— Неудивительно, что все церкви пусты!
— Вы недооцениваете нас! Посмотрите, например, на эти гири! Мы их измеряем, взвешиваем и в нужный момент заменяем другими, такими, как привезли сегодня. Правда они с начинкой. Потом укладываем в ящики, на таможне их подвергают досмотру, опечатывают и отправляют нашим друзьям за границу. И все с разрешения властей, все легально. Я всегда считал, что это одна из моих лучших идей...
Жак кашлянул.
— Вы говорили, что нужно спешить, мистер Гудбоди!
— Ты прав, Жак! Только прежде всего нам надо заняться... нашим шпионом, а уж потом делом. Проверь, все ли спокойно.
Гудбоди брезгливо достал пистолет, а Жак отправился на разведку. Через несколько минут он вернулся, кивнул, и они приказали, что бы
