На палубе пусто. Над кормой болтался итальянский флаг, который время от времени повисал безжизненной тряпкой, и из нескольких сливных отверстий прямо над ватерлинией текла вода, выкачиваемая помпой. Это было красивое судно: длинное, невысокое, с одной дымовой трубой и радарной установкой. Сколько времени я должен был бы работать на герра Шпигеля, чтобы скопить такое количество денег, которого бы хватило на покупку подобной яхты? С правого борта был спущен трап, перекинутый на маленькую моторную лодку.
Я закурил и стал наблюдать за дорожкой, ведущей к Помине. Целый час мы с солнцем провели в праздном ожидании.
Но вот наконец яхта пришла в движение. Двое мужчин вылезли на палубу и по трапу спустились в лодку. Она отошла от «Комиры» и направилась в сторону Помины. Там лодка причалила к деревянной пристани. Мужчины выбрались на берег. Один из них был похож на бывалого моряка. На нем были матросская куртка и брезентовые брюки. Окруженная гривой черных волос, белела лысая макушка. В руках он нес довольно неожиданные для моряка вещи: пару клюшек для гольфа и набитый чем-то полотняный мешок. Его спутник, высокий и молодой, был одет в черную шелковую рубашку, наполовину расстегнутую, под которой выпячивалась гора мускулов. Если бы его увидел Тарзан, он, наверное, почувствовал бы себя тараканом, выползающим из щели под ванной. На нем были черные брюки и черные сандалии. Светлые, коротко подстриженные волосы, лицо имело настолько правильные черты, что походило на лица манекенов, выставленных в витринах Остина Рида и Симпсона, с улыбкой, гарантировавшей ее обладателю полный успех. Реакции его были тоже безупречными. Как только он ступил на берег, пес встрепенулся и, недовольный вторжением, бросился к незваному пришельцу, собираясь вцепиться зубами в его ногу. Парень пнул его и скинул в воду, а затем продолжил путь, сохраняя на лице прежнее невозмутимое выражение.
Мужчины прошли вдоль берега, а затем начали подниматься по склону холма прямо ко мне. Я тут же загасил сигарету.
Они остановились на небольшой, заросшей травой прогалине — ярдах в пятнадцати от меня. Лежа на животе, я сунул голову в кусты, чтобы получше видеть их. Они говорили по-немецки, и я ничего не понимал в их разговоре, за исключением «ja, ja» и «nein, nein»[13].
«Матрос» вытряхнул на траву содержимое мешка. Там оказалось около трех дюжин шаров для гольфа. Светловолосый Зигфрид (как я про себя окрестил его) достал одну из клюшек — металлическую, номер пять или семь — и сделал ею несколько тренировочных взмахов. В нижней точке траектории клюшка со свистом разрезала воздух, точно ракета, покидающая землю. Затем он кивнул «матросу», и тот начал устанавливать шары.
Зигфрид ударил по мячу, и мое сердце облилось кровью, когда я представил себе, каково пришлось его подиуретановому покрытию и резиновым кишкам. Мяч полетел прямо и чисто, свистя от боли, и упал в тридцати ярдах от «Комиры», точно на одной линии с ее кормой. Вслед за ним Зигфрид отправил еще дюжину мячей, и то место, куда они упали, можно было бы спокойно накрыть большой скатертью. Я лежал, во все глаза глядя на эти броски, и жалел, что здесь нет Арнольда Палмера.
Увидев это, он бы, наверное, снова начал курить.
Поразвлекавшись с металлической клюшкой, Зигфрид перешел к деревянной, с широкой лопастью, и продолжил бомбардировать яхту, взбивая вокруг нее и за ней фонтанчики воды. Один мяч упал в пятидесяти ярдах по левому борту.
Другой — в пятидесяти по правому. Небольшая жеребьевка, и третий падает чуть подальше и правее носа, четвертый, для симметрии, посылается слева от носа. Я посчитал: он отправил в воду тридцать шесть новеньких мячей, по пяти шиллингов за штуку. Всего девять фунтов. Ну что ж, человек, который способен ухлопать столько денег на тренировку, вполне достоин такой яхты.
Покончив с мячами, он отряхнул рубашку и брюки, затем минут пятнадцать делал упражнения: колесо, несколько кувырков вперед и назад, а под конец три раза обошел лужайку на руках. Тело его было темным от загара, как гаванская сигара, и нисколько не вспотело от упражнений.
Закончив тренировку, молодой атлет сказал что-то «матросу», а затем легко сбежал по склону холма. Я смотрел, как мелькает его черное одеяние. Он с легкостью перепрыгнул через шестифутовый куст, возникший на его пути. Достигнув края холма, прямо под которым плескалась вода, нырнул и быстрым кролем поплыл к яхте, а позади него бурлила и пенилась вода, как будто на спине был установлен двигатель мощностью в десять лошадиных сил.
«Матрос» же не спешил. Он уселся на траву, вытащил из кармана табак и бумагу и неторопливо скрутил сигарету. Меня всегда пленяло подобное умение. А «матрос» явно был мастером этого дела. На левой руке не было большого пальца, но это нисколько не стесняло его движений.
Я подождал, пока он спокойно сделает пару затяжек, а затем перебросил через куст камешек. Он очень медленно повернул голову.
Я тихо сказал:
— Это «инспектор», замаскированный под куст. А может, «мамаша Джамбо», если они не связывались с тобой в последние несколько дней.
Он отвернулся и взглянул на яхту. Зигфрид поднимался по трапу. Не поворачивая головы, ответил:
— Скажи имя.
— Карвер.
— Неплохо. Но пусть будет чуть получше. Назови кличку собаки. Например, гордоновского сеттера.
— Джосс.
— Хорошо. Этот ублюдок никогда не кусал тебя?
— Однажды. Но по ошибке.
Джоссом звали гордоновского сеттера Мэнстона.
— А меня два раза. Причем намеренно. Я сейчас повернусь.
Оставайся на месте, но покажись.
Он медленно принялся поворачивать голову, а я немного раздвинул ветви. Он взглянул на меня, отвернулся и сказал:
— Отлично. Начало хорошее, но давай пойдем чуть дальше.
Почему я не спешу возвращаться на «Комиру»?
— Потому что на борт должны подняться пассажиры. Скажем, миссис Вадарчи и проворная блондиночка.
Он кивнул, не отрывая взгляда от яхты, а затем неожиданно изменившимся, резким голосом произнес:
— Рад познакомиться. Я Лансинг. И передай Сатклиффу, что я уже чересчур долго торчу на этом чертовом корыте. Рано или поздно они раскроют меня.
— Вы можете уйти от них прямо сейчас.
— И через пятнадцать минут они пошлют за мной группу убийц. А кроме того, я не получал приказа покидать их. Ладно, пока останусь Лансингом, как они меня называют. Еще одна блондинка, говоришь? Она должна быть уж очень хорошенькой, чтобы превзойти Лотти.
— Он что, их коллекционирует?
— Вроде того. Послушай. Если бы я знал, что ты будешь тут, я бы передал тебе кое-что. Цветной слайд. Думаю, это то место, которое им нужно. Настрой как следует свой внутренний приемник и не сбивай настройку, потому что я ничего не буду говорить дважды. Экспансивная рыжеволосая дама может показаться в любую минуту, и мне нужно будет спускаться. Этот мускулистый парень, я тренировался в спарринге с ним пару дней назад, использовал запрещенный прием в течение пяти раундов, я разозлился и сделал то же самое. И тогда он избил меня. Я долго был в ауте. Но он — добрая душа — отвел меня в свою каюту, долго извинялся и дал выпить бренди. А когда он вышел и оставил меня одного на несколько минут в каюте, я подошел к проектору. Там же стояла коробка со слайдами, но она была заперта. Только один слайд остался в проекторе. Я украл слайд. Тот старик, что на слайде, пару раз был на яхте в Венеции. Рано или поздно он заметит отсутствие слайда, и атлет вспомнит обо мне. Подплывай сегодня, как стемнеет, под корму, и я сброшу тебе слайд. Хорошо?
— Ладно.
— Еще передам кое-какие записи. Для меня небезопасно торчать на палубе всю ночь. Кто-нибудь может это заметить, Поэтому подходи, как стемнеет. — Он встал и начал собирать инвентарь.
— Куда «Комира» пойдет дальше?
— Если все будет идти так, как они задумали, то в Венецию. О Господи, они идут. Врежь за меня Оглу. Он должен был прийти на яхту в Которе. Я мог бы все ему передать. Мне достаточно написать кое-что для тебя и подержать записку у себя с полчаса, и на моей шее затянется петля.
Он встал и пошел вниз по склону. Когда он добрался до причала, я увидел Кэтрин и мадам Вадарчи, которые двигались по дороге вдоль берега. Кэтрин несла сумку яркой расцветки, которая выглядела так, словно в ней лежало гораздо больше, чем обычная ночная рубашка и зубная щетка. На мадам Вадарчи была шерстяная юбка, нелепо подвязанная с одной стороны, мужская рубашка и зеленая соломенная шляпа; на спине — рюкзак, глядя на который можно было предположить, что он набит образцами камней. В бинокль я разглядел, что вспотела она так сильно, что напоминала собой свеклу, покрывшуюся легким налетом росы.
Они подплыли на лодке к «Комире» и скрылись под палубой. Я сидел в кустах, зная, что все внимание Кэтрин будет направлено на атлета с горой загорелых мускулов.
Чтобы отвлечься от этой мысли, я принялся обшаривать в бинокль берег, ища лодку. В сотне ярдов по эту сторону причала увидел полуразвалившуюся лодку, привязанную к крытому тростником амбару. Возле амбара стоял котел для варки раков, лежали несколько сваленных в груду сетей, а к стене прислонена пара весел. До наступления темноты мне все равно было нечего делать.
