— Тогда позвони Марко, — предложил детектив. — Скажи, что ты — Самуэльсон. Ты же должен знать голос Сэмми. Может, Марко проговорится.
Рурк хотел что-то возразить, но, увидев напряженное лицо друга, согласился.
— Ладно, как хочешь. Но, боюсь, мой еврейский акцент здесь не пройдет.
Он набрал номер казино. Шейни подошел поближе. Репортер держал трубку так, чтобы было слышно обоим.
— Привет, Джон. Это Сэмми, — сказал он грубовато.
— Ладно, выкладывай, — донесся нетерпеливый голос Марко.
Он замолчал в ожидании ответа, но Шейни дал знак повесить трубку.
— Ему будет над чем поразмыслить, — усмехнулся детектив.
— Может, ты и мне подкинешь что-нибудь, над чем можно поразмыслить? — шутливо пожаловался Рурк.
— С этим у нас порядок, — Шейни откинулся на стуле. — Хочешь заголовок к сенсационному репортажу в сегодняшний выпуск?
— Валяй!
Тимоти подошел к машинке и заправил в нее чистый лист. Усевшись поудобнее, он приготовился печатать.
— Вот тебе заголовок, — тихо сказал Шейни. — «Эллиот Томас подозревается в убийстве!»
Рурк машинально начал печатать, но, дойдя до буквы «д» в слове «подозревается», остановился.
— Ты что, рехнулся?! — завопил он.
— Для меня только теперь наступает некоторая ясность, — пояснил Майкл. — Допечатай название, и я продиктую тебе текст репортажа.
— Я не могу этого сделать. Ты что, думаешь, твоих слов достаточно, чтобы я пустил это в набор?
— Разве я когда-нибудь не сдержал слова, Тим?
Рурк посмотрел детективу в глаза и кивнул:
— Ладно. Меня и не с такой работы выгоняли.
Он продолжил печатать. Когда все было кончено, в глазах Тимоти появился голодный репортерский блеск.
— Ну и ну! Но мне никто не позволит это напечатать. Нужно хоть какое-нибудь подтверждение.
— Как насчет пары фотографий? — небрежно бросил Майкл.
Рурк изумленно поднял брови.
— Фотографий? Того, что может произойти?
— Того, что произойдет наверняка! Ты можешь прислать мне фотографа, умеющего держать язык за зубами?
— Да я сам сделаю снимки! У меня неплохо получалось, пока я не начал писать.
— Думаю, твоему редактору хватит и пары снимков. А теперь вставь чистый лист в машинку. Я надиктую еще десяток строк. Ты сможешь дать их экстренным выпуском сразу после обычного. Грузовики с ним могут стоять наготове по всему городу.
Рурк снова повернулся к машинке:
— Ладно, выдумщик, я всегда отличался отсутствием здравого смысла. Обожаю слушать твои сказки…
Как ни пытался Рурк сохранить безразличный вид, его уже лихорадило, как гончую при виде зайца.
— Если это сработает, мы с тобой короли!
— Считай, дело в шляпе, Тим, — поднимаясь, сказал Шейни. — Жду тебя на пристани у яхты Томаса в двенадцать тридцать. Фотоаппарат бери поменьше, чтобы не привлекать внимание. И молчи обо всем, пока не сунешь фотографии под нос недоверчивому редактору. Ты должен заставить его напечатать материал. Для меня это очень важно. Может быть, удастся заработать, но главное — с меня снимут обвинение в убийстве.
— Буду на месте в двенадцать тридцать, — кивнул Рурк. — Газета может погореть… Но ты понимаешь, как я рискую?
— Никаких «но». Я знаю, что делаю — во всяком случае, в этот раз.
Шейни вышел из комнаты.
— Надеюсь, что знаешь. Боже, как я на это надеюсь! — пробормотал Рурк, глядя ему вслед.
Глава 18
Подделка подделке рознь
Шейни остановил машину у отеля, взял сумку с легким жакетом и шляпку, обнаруженную в комнате Марши Марко, и вышел из машины.
В отеле дежурный сообщил ему, что звонил Джентри.
— Что-то очень важное, — добавил он.
Едва Шейни вошел в номер, зазвонил телефон.
— Это ты, Майк?
Голос Джентри звучал встревоженно.
— Мне звонил Пэйнтер. Просил выделить ему человека. Такое впечатление, что все местные эксперты по оружию сегодня с утра заболели.
— Ты говорил с ним?
— Отговаривался как мог. Сказал, что мой эксперт ушел куда-то обедать. С минуты на минуту Пэйнтер будет у меня с этой проклятой пушкой.
— Не важно, — рассеянно сказал Шейни. — Пусть проводят экспертизу. Что бы она ни показала, ее результат уже ничего не изменит.
— Ты что-то от меня скрываешь?
— Ничего такого, от чего бы тебе полегчало.
— Жди известий.
Шейни повесил трубку, убрал со стола бутылки и стаканы и выложил вещи Марши. Из внутреннего кармана он извлек записку девушки. Она была написана простым карандашом на обычном листке бумаги. Шейни нашел карандаш и несколько листков. Положив перед собой прощальную записку Марши, он долго изучал ее:
«Я не могу этого вынести. Лучше умереть. Я ухожу, и ты меня больше не увидишь. Марша.»
Майкл попытался скопировать почерк Марши, переписав эти слова на другой листок. Первая попытка оказалась весьма неудачной. Чертыхнувшись, он попробовал снова. Шейни исписал уже весь лист, но был все еще недоволен результатами. Наконец получилось нечто, отдаленно напоминавшее почерк девушки.
Майкл взглянул на часы, налил себе коньяка и снова взялся за карандаш. В подделке почерков детектив явно был не силен. Он убедился в этом, исписав еще один лист. С каждым разом получалось все хуже. Шейни отложил лист, выпил еще, чтобы успокоиться, и снова принялся за работу. При этом он попытался расслабиться и сосредоточиться на особенностях почерка. До этого он следил, как двигается его рука. Получалось скверно. Но теперь дело пошло на лад. Не сводя глаз с записки, лежавшей перед ним, и расслабив напряженные пальцы, он еще раз быстро переписал текст.
Теперь было действительно похоже на оригинал. Он сложил плод своих стараний и сунул в шляпку девушки. Все это вместе с жакетом Шейни положил в карман пиджака, в другой карман спрятал листки, на которых отрабатывал почерк. На часах была уже четверть двенадцатого, когда он допил коньяк и вышел из номера.
Шейни остановил машину у одного из пассажей на Фледжер-стрит и открыл дверь, над которой красовалась многообещающая вывеска:
ЭКСПРЕСС-ИЗГОТОВЛЕНИЕ ВИЗИТНЫХ КАРТОЧЕК.
Детектив оставил заказ, предупредив, что вернется через несколько минут, и в ближайшем ларьке купил себе очки в роговой оправе с простыми стеклами. Когда Шейни вернулся, его карточка была уже готова. Он выехал на бульвар Бискейн, пересек дамбу и в двенадцать двадцать восемь припарковался на берегу бухты, на стоянке яхт-клуба. Надел очки и пошел к причалу, где стояла «Королева морей» Эллиота Томаса. Сидевший под пальмой у причала Тимоти Рурк улыбнулся и поднялся ему навстречу.
— А я уже начал беспокоиться. Какая у нас программа?
— Мы идем на «Королеву морей». Камера с тобой?
— Конечно, — Рурк похлопал по карману.
— Иди за мной и помалкивай.
Шейни направился к трапу, спускавшемуся с яхты. Бронзовые поручни были начищены до блеска. Белый борт яхты словно специально надраили к их приходу.
Загорелый матрос, стоявший на палубе у трапа, преградил им путь.
— Посторонние сюда не ходят.
Но детектив не остановился, и матросу пришлось посторониться. Ступив на палубу, Шейни вежливо пояснил:
— Мы не посторонние. Мы представители Морской страховой компании.
Он вытащил из бумажника свежеотпечатанную визитку и передал матросу.
— Обычный досмотр, — пояснил он, — просто проверим, все ли соответствует нормам.
Матрос повертел карточку в руке, прочитал.
— Кажется, все в порядке, мистер Хайнс. Я позову стюарда, он вас проводит.
— Нет уж, — возразил Шейни, — я не собираюсь осматривать то, что вы нам захотите показать. Такие номера не проходят.
Матрос пожал плечами и сплюнул за борт.
— Идите и сами ищите нарушения и неисправности, — вызывающе бросил он.
— Именно это мы и собираемся сделать, — сказал Майкл и повернулся к репортеру. — Спустись в машинное отделение, Тим. Быстренько проверь котлы и назад. А я проверю пожарную безопасность и спасательное снаряжение в каютах и салоне. Встретимся на палубе.
Рурк кивнул и пошел на корму. Шейни не спеша прошелся по палубе к рубке, внимательно разглядывая огнетушители и ведра, и по коридору направился к кают-компании. Он вежливо кивнул стюардам, убиравшим салон, и, представившись, попросил открыть двери кают.
Бегло осмотрев каюты, детектив подошел к Рурку, ожидавшему на палубе.
— В машинном отделении, кажется, порядок, — громко доложил Рурк в расчете на матросов и механика, стоявших неподалеку и с любопытством наблюдавших за происходящим.
Шейни кивнул.
— Теперь осмотрим спасательные шлюпки.
Они направились к дальнему от причала борту яхты, к которому была пришвартована одна из четырех спасательных лодок. Здесь были сняты леера и часть фальшборта, чтобы легче было садиться в шлюпку. Сама лодка была покрыта брезентом. Повернувшись спиной к палубе и притворяясь, что осматривает фалы и шлюпбалку, Шейни прошептал:
