— Что за причины, Майрон? — вкрадчиво спросила доктор Абрамсон. — Мне бы очень хотелось о них услышать.
Вот она, прикладная психиатрия в действии!
— Может, заодно рассказать, сколько раз я заставал папу с мамой в постели?
— Если желаете.
— Нет, не желаю. Желаю узнать, почему у Валери Симпсон случился нервный срыв.
Ответ — что мелодия с заезженной пластинки:
— Я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой.
— Врачебная тайна?
— Именно.
— Но Валери мертва.
— Это не освобождает меня от обязательств перед девушкой.
— Ее убили, хладнокровно застрелили в теннисном центре.
— Понимаю, но драматическое изложение фактов тоже ничего не меняет.
— Возможно, вы знаете нечто ценное.
— «Ценное» в каком плане?
— В плане поимки убийцы.
Доктор сложила маленькие ладони на коленях: ни дать ни взять девочка в церкви.
— Так это ваша цель? Отыскать убийцу молодой особы?
— Да.
— А полиция на что? Насколько я слышала из новостей, у них есть подозреваемый.
— Я не доверяю представителям правопорядка, — отозвался Болитар.
— Правда?
— Именно поэтому и решил помочь.
— А не в другом ли причина?
— Что?
— У вас скорее комплекс Дон Кихота. Таким людям нравится играть в героев и представлять себя рыцарем в сияющих доспехах.
— Давайте отложим анализ моей личности на потом.
Доктор пожала кукольными плечами.
— Просто выражаю свое мнение. Дополнительная плата за него не взимается.
— Чудесно! — «Дополнительная плата»? — Боюсь, полиция подозревает не того человека.
— Правда?
— Поэтому и пришел к вам за помощью. Наверное, Валери рассказывала, как ее преследовал Роджер Куинси. Она считала его опасным?
— Повторяю в последний раз: я не стану ни подтверждать, ни отрицать…
— Я спрашиваю вовсе не об этом, а о Роджере Куинси. По отношению к нему у вас нет никаких обязательств.
— Я не знакома с этим человеком.
— А как насчет экспресс-анализа, вроде того, что вы провели со мной?
Доктор покачала головой.
— Извините, не могу.
— Неужели нет способа вывести вас на откровенность?
— О пациентке? Ни единого.
— А если я получу согласие родителей?
— Не получите.
Майрон попытался проанализировать ситуацию. У доктора Абрамсон ему учиться и учиться: кукольное лицо непроницаемое, но ведь сказанного не вернешь.
— Откуда вы знаете?
Психиатр молчала. Огромные глаза внимательно изучали пол. Майрону показалось, что ошибка была намеренной.
— Они звонили вам, верно?
— Я не имею права обсуждать разговоры, которые веду…
— Звонили родственники Валери и велели держать язык за зубами.
— Я не стану ни подтверждать…
— Тело остыть не успело, а они уже следы заметают, — продолжал Майрон. — Неужели вам это не кажется подозрительным?
Доктор Абрамсон откашлялась.
— Ваших намеков я не понимаю, однако хочу сказать следующее: в ситуации, подобной той, что описали вы, со стороны родителей весьма разумно защищать память дочери.
— Ее память? — Болитар поднялся, изображая адвоката во время заключительной речи. — Или ее убийцу?
Майрон — мистер Драматизм и Эмоциональность.
— А вот это уже явная глупость! Вы же не подозреваете родственников погибшей?
Опустившись на стул, спортивный агент кивнул, стараясь показать, что возможно все.
— Дочь Хелен ван Слайк убивают, а буквально несколькими часами позже безутешная мать звонит вам с настойчивой просьбой помалкивать.
— Я не стану ни подтверждать, ни отрицать, что ранее слышала о Хелен ван Слайк.
— Поня-ятно, — протянул Болитар. — Вы считаете, лучше спустить все на тормозах, сдержаться, промолчать, позволить иллюзии восторжествовать над реальностью. Док, почему-то мне кажется, вам это не очень по душе.
Психиатр молчала.
— Пациентка мертва, — не сдавался спортивный агент, — по-моему, у вас обязательства перед ней, а не перед ее матерью.
На долю секунды кукольные ручки сжались в кулаки. Доктор Абрамсон набрала в грудь побольше воздуха, задержала, потом медленно выдохнула.
— Давайте представим — только представим, — что я действительно наблюдала юную леди. Разве это не налагает вето на разглашение того, что она доверила под строжайшим секретом? Если пациентка хранила тайну при жизни, разве не должна я уважать такое решение и после ее смерти?
Майрон многозначительно посмотрел на женщину, но та спокойно встретила его взгляд.
— Впечатляющее выступление! Но вдруг Валери хотела что-то обнародовать? Вдруг убийца лишил ее этого права?
Большие яркие глаза рассеянно замигали.
— Пожалуй, вам лучше уйти.
Психиатр нажала на кнопку селектора внутренней связи, и тотчас вошел администратор. Скрестив на груди руки, он старался выглядеть устрашающе. Нельзя сказать, чтобы попытка имела шумный успех.
Спортивный агент поднялся: зерно сомнения посажено, остается терпеливо ждать, пока оно прорастет.
— Вы хоть подумаете над моими словами?
— До свидания, Майрон.
Администратор шагнул в сторону, позволяя агенту пройти.
Из трех свидетелей убийства Александра Кросса — и приятелей по колледжу одновременно — в Нью-Йорке остался только один. Грегори Кофилд теперь был младшим партнером в юридической фирме своего отца. «Стиллен, Кофилд и Уэстон» считалась влиятельной и успешной компанией с филиалами в нескольких штатах и за рубежом.
Набрав номер, Майрон попросил Грегори Кофилда-младшего, и его звонок был, естественно, поставлен на удержание.
Через несколько секунд трубку взяла женщина:
— Сейчас соединю вас прямо с мистером Кофилдом.
Послышался щелчок, один гудок, а потом восторженный голос:
— Салют!
Салют?
— Это Грегори Кофилд?
— Он самый! Чем могу помочь?
— Меня зовут Майрон Болитар.
— Угу.
— Хотел бы попросить вас о встрече.
— Без проблем! Когда вам удобно?
— В ближайшее время.
— Давайте через полчаса. Согласны?
— Конечно, спасибо большое!
— Отлично, Майрон, до встречи!
Снова щелчок.
Отлично?
Через пятнадцать минут спортивный агент был уже в пути и быстро шагал по Парк-авеню мимо мечети, на ступеньках которой им с Уином так нравилось завтракать. Лучшего места, чтобы поглазеть на женщин, не придумаешь. Можно сказать без всякого преувеличения: в Нью-Йорке живут самые красивые женщины на свете. Они носят деловые костюмы, кроссовки, темные очки, а порой все вместе. Спешат к своим высоким целям, времени даром не теряют. Как ни странно, ни одна из красоток не смотрела на Майрона. Наверное, дело в природном благоразумии, да и солнцезащитные очки скрывали пылкие заинтересованные взгляды.
Свернув на запад, Майрон вышел на Мэдисон-авеню. По ходу попалась пара магазинов электроники с вывесками «Ликвидация бизнеса! Полная распродажа!», которые висели уже с год. Причем вывески похожи, как родные сестры: белый фон, черные буквы. Слепой нищий протягивал кружку: надо же, теперь взамен даже безделушки с календариками не предлагают! А собака-поводырь, похоже, дохлая. На углу над чем-то смеялись копы — и жевали круассаны. Круассаны, а не пончики! Все, еще одна традиция утрачена.
В фойе административного здания «Стиллен, Кофилд и Уэстон», у самого лифта, дежурил охранник.
— Слушаю вас, сэр!
— Майрон Болитар к Грегори Кофилду.
— Да, мистер Болитар, вам на двадцать четвертый этаж. Хм, ни Кофилду не позвонил, ни удостоверение личности не проверил. Странно…
Когда двери лифта открылись, Майрон увидел миловидную женщину.
— Добрый день, мистер Болитар! Пожалуйста, пройдемте со мной.
Спортивного агента повели подлинному, застланному корпоративно-розовым ковром коридору с постерами Брайана Макнайта[19] на выкрашенных в белый цвет стенах. Вместо стука печатных машинок Майрон уловил жужжание лазерного принтера, факсовый аппарат пищал, посылая сигнал далекому брату: по чьей-то команде устройство громкой связи набирало номер. Когда свернули за угол, показалась вторая, столь же миловидная женщина. Повсюду пластиковые улыбки и приторно-профессиональная вежливость.
— Здравствуйте, мистер Болитар! — поприветствовала дама номер два. — Рада вас видеть!
— А я вас! — тоном Джека-Потрошителя отозвался Майрон.
Словно эстафетную палочку номер один передала гостя номеру два.
— Мистер Кофилд ждет в конференц-зале «К», — заявила дама номер два, понизив голос, словно конференц-зал «К» был секретной комнатой во чреве Пентагона.
Болитара подвели к двери, ничем не примечательной, за исключением гигантской бронзовой «К». За считанные секунды Майрон пришел к заключению: перед ним заветный конференц-зал! Вот так «Приключения Шерлока Болитара»… Дверь открылась изнутри. Молодой человек с густой шевелюрой в стиле телеведущего Джорджа Стефанопулоса схватил руку гостя и с воодушевлением сжал:
