– Где, по-вашему, может быть миссис Черч?
– Задайте вопрос полегче.
– Почему бы не позвонить к вам домой?
– Да-а, – с сомнением протянул Майер.
Он снял трубку и набрал номер. На другом конце провода кто-то застрекотал, как сверчок.
– Хильда! Это ты? Какого черта ты там делаешь?.. Нет, не клади трубку. Я хочу с тобой поговорить. Арчер хочет показать тебе кое-что. Мы сейчас приедем.
Я поехал через город следом за «линкольном» Майера и остановился возле его «двора отбросов». Дом при дневном свете выглядел еще безобразнее – обшарпанный желтый фасад с занавешенными окнами, окруженный нелепо торчащими эвкалиптами. Если Хильда променяла на это свой брак, значит, он и впрямь был неудачный.
Она открыла нам дверь. Майер окинул ее взглядом и прошел мимо, не сказав ни слова.
– Как поживаете, мистер Арчер?
– Бывало лучше, но бывало и хуже. А вы?
– Со мной все в порядке, благодарю вас. – Но Хильда выглядела так, будто провела скверную ночь. Зеленые глаза казались тусклыми, и под ними синели круги. Она улыбнулась с вымученной любезностью: – Пожалуйста, входите.
Хильда провела меня в гостиную, шагая весьма неуверенно. Она напоминала мне неуклюжую девочку, опасающуюся, что ее не по возрасту зрелое тело наткнется на острые углы, которыми изобилует мир.
Я присел на старую тахту возле камина. Пепел оттуда уже убрали, а комнату успели подмести и привести в порядок. Майер, по-видимому, даже не заметил этого. Хильда укоризненно посмотрела на него, вытирая руки о фартук.
– Я прибрала в доме, папа.
– Незачем тебе здесь возиться, – огрызнулся он, не глядя на дочь. – Лучше возвращайся домой и заботься о своем муже.
– Я не вернусь туда, – резко ответила она. – Если ты не хочешь, чтобы я оставалась здесь, я найду себе другое жилье, как Энни.
– Энни – другое дело. Она не замужем и сама себя содержит.
– Я тоже могу содержать себя, если я тебе не нужна.
– Дело не в этом. По мне, так можешь оставаться. Только как это будет выглядеть для других?
– Каких других?
– Для жителей города. – Он сделал рукой широкий жест. – Для всех, кто голосовал за Брэнда. В такое время не следует разрушать семью.
– У меня нет семьи.
– Могла бы быть, если бы ты захотела. Ты не так уж стара.
– Что ты об этом знаешь? – Ее голос дрогнул. – Я не вернусь туда, и точка. Это моя жизнь.
– И его тоже. Только ты ему жизнь испортила.
– Брэнд сам ее испортил. Он может делать со своей жизнью все, что хочет. Я не принадлежу ни ему, ни кому другому.
– Раньше ты никогда так не говорила.
Майер выглядел сбитым с толку.
– А Брэндон раньше так себя не вел.
– Что он такого сделал?
– Не скажу – мне стыдно. – В ее глазах блеснули слезы. – Ты всегда требовал, чтобы Энн и я приходили домой и ухаживали за тобой. А теперь, когда я это делаю, ты недоволен. Что бы я ни делала, тебе не нравится.
– Вовсе нет, малышка.
Майер попытался коснуться ее плеча, но она отпрянула. Его рука на момент повисла в воздухе, потом беспомощно опустилась.
Я встал, надеясь разрядить напряжение.
– Миссис Черч, я должен кое-что вам показать. – Я предъявил пресловутый каблук. – Ваш отец думает, что вы сможете его опознать.
Хильда подошла к одному из окон и подняла штору. Солнце заиграло на ее каштановых волосах. Она повертела каблук в руках.
– Где вы это нашли?
– В горах у озера Перидида. У вашей сестры были такие туфли?
– По-моему, были. Даже точно были. – Она подошла ко мне и взволнованно спросила: – Что-то случилось с Энн? Скажите правду!
– Я сам бы хотел это знать. Если это ее каблук, значит, она в прошлый понедельник была с Керриганом в лесу и копала яму.
– Возможно, собственную могилу, – мрачно добавил Майер.
– Вы думаете, она мертва, мистер Арчер?
– Я не собираюсь пугать вас без надобности, но всегда лучше ожидать худшего. Тогда любой сюрприз не страшен.
Хильда посмотрела на каблук, который все еще сжимала в руке. Когда она разжала пальцы, я увидел следы ногтей на ладони. Хильда поднесла руку ко рту и закрыла глаза. На секунду мне показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Ее тело тяжело покачивалось, словно статуя на постаменте от толчка землетрясения. Но она удержалась на ногах.
Ее глаза открылись.
– Это все? Или у вас есть что-то еще?
– Я нашел это в доме Керригана у озера. – Я показал ей коричневые заколки, которые обнаружил на медвежьей шкуре.
– Энн всегда носила такие заколки.
Майер уставился ей через плечо.
– Верно, она постоянно разбрасывала их по всему дому. Значит, Энни провела уик-энд с Керриганом?
– Сомневаюсь. Но с ней был мужчина. У вас нет предположений насчет того, кто это мог быть?
Отец и дочь молча посмотрели друг на друга.
– Тони Акиста был там в субботу вечером.
– Что Тони мог делать на озере? – спросил Майер.
– Он мог быть тем мужчиной. Они были одно время очень близки – ближе, чем вы думаете.
– Я этому не верю. – Хильда побледнела. – Моя сестра не стала бы до него дотрагиваться даже десятифутовым шестом!
– Это ты так думаешь, – сказал Майер. – Ты никогда не знала, что творилось в голове у Энни. Ты убедила себя, что она – маленькая святая, но я хорошо знал, что она собой представляет. Энни всегда была дикаркой. Она забавлялась с Тони, как и с другими, пока он не стал ей досаждать.
– Это неправда! – Хильда повернулась ко мне. – Вы не должны слушать папу. Энн не была такой. Напротив, она была чересчур недотрогой. Ей и в голову не приходило, что она может оказаться втянутой в... скандал.
– Недотрогой! – фыркнул Майер. – Да она путалась с мальчишками, когда еще косички заплетала, – что с белыми, что с цветными. Я застукал ее в этой самой комнате и выпорол как следует.
Лицо Хильды стало совсем белым, если не считать темных кругов под глазами.
– Ты грязный старый лжец, – четко произнесла она.
Старик тоже побледнел.
– Это я старый лжец?
– Да, и я скажу тебе почему. Ты ревновал Энн к мальчикам. Ревновал собственную дочь!
– Совсем спятила! Говоришь такое об отце при постороннем!
Его рука взметнулась, словно сама собой, и с размаху ударила ее по лицу.
– Нет, папа!
Я встал между ними лицом к Майеру. Эмоции сотрясали его, как терьер трясет тряпку. Внезапно он безвольно опустился на тахту, что-то бормоча себе под нос.
Я склонился над ним:
– Кто убил вашу дочь, Майер?
– Не знаю, – ответил он пронзительным старческим голосом. – Вы ведь даже не уверены, что она мертва.
– Достаточно уверен. Это вы ее убили?
– Вы так же безумны, как она! – Он указал на Хильду. – Я бы не повредил и волоска на голове Энни!
– Однажды вы ей уже здорово повредили. И я бы не бросался такими словами, как «безумны». Они смогут вернуться к вам как бумеранг.
– Кто вам обо мне наговорил?
– Человек, который знает ваше прошлое и то, что вы причинили Энн.
Он выпрямился на тахте; голова покачивалась на дряблой, морщинистой шее.
– Это было десять лет назад. Тогда я был моложе и не мог себя сдерживать. – Его голос был полон жалости к самому себе. – Это не моя вина. Она бегала по дому раздетая и дразнила меня, как и всех остальных. Вот я и не сдержался. Вы не понимаете, как чувствуешь себя, когда много лет не имеешь женщины.
– Перестаньте хныкать. Человек, который сделал такое, способен и на убийство.
Он замотал головой из стороны в сторону.
– Все давно кончилось. С тех пор я и пальцем не трогал Энн.
– А как насчет оружия, которое, по вашим словам, вы ей дали? Это правда, Майер?
– Конечно правда! Клянусь Богом! – Он перекрестился – этот жест выглядел кощунственно. – Я дал ей свой старый полицейский револьвер. Она боялась Акисты. Если кто-то убил ее, так это он.
– А кто же тогда убил Акисту?
– Только не я. Если вы думаете, что я убил собственного водителя, то вы и вправду рехнулись. – Его взгляд стал твердым. – Слушайте, мистер, мне это не нравится. Вы ведь вроде как работаете на меня.
– Я увольняюсь.
– Это меня устраивает. А теперь убирайтесь из моего дома.
Я двинулся к двери.
– Погодите минуту! Вы должны мне сотню долларов! Я хочу получить их назад!
– Можете подать на меня в суд.
Он попытался подняться, но снова рухнул на тахту, быстро и тяжело дыша и судорожно подергивая ногами. Я обернулся в поисках Хильды и услышал, как хлопнула входная дверь.
Я последовал за ней через веранду и неухоженную лужайку. Хильда обернулась и, увидев меня, пустилась бегом. Возле пустой стоянки она зацепилась за корень, упала и осталась стоять на коленях. Волосы свешивались ей на лицо, а затылок сверкал белизной, словно в ожидании топора палача.
Я поднял ее, придерживая рукой за талию.
– Куда вы собрались?
– Не знаю. Я не могу оставаться с ним. Я боюсь его. – Ее грудь конвульсивно дергалась. – Он злой человек и ненавидит меня. Ненавидел нас обеих с самого рождения. Я помню день, когда родилась Энн. Моя мать умирала, а он сердился на нее, потому что хотел сына. Он был бы рад, если бы я тоже умерла. Я была дурой, вернувшись сюда.
