— Что-то с желудком, — ответил я. — Тяжелое состояние.
Я взял свой стакан и, сев за столик у окна, приготовился ждать Маргарет.
Через десять минут в бар вошли Кон Маккарти и Голландец Питер.
Оглядевшись по сторонам и увидев меня, они направились к моему столику.
Я понял, что в этом году новогодней открытки мне от Питера не дождаться. А Кон, как всегда, улыбался.
— Я прикокну тебя, — процедил Питер. — Ты еще пожалеешь о том, что сделал.
— Джек, это подло, — сказал Кон. — Ужасно подло.
Я молча выпил свой виски.
— Ну? — сказал Питер.
— Что ну? — спросил я.
— Ты едешь?
Я рассмеялся.
— Нет, черт побери, нет, — ответил я.
Питер посмотрел на Кона. Кон улыбался мне.
— А куда вы отсюда пойдете? — спросил я. Питер ничего не сказал.
— Неужели вы решили забрать меня силой? Отсюда? Не успеете и глазом моргнуть, как бармены бросятся растаскивать нас. Меня они знают, а вас нет. Так что придется вам подкараулить меня в другом месте.
Питер был мрачен, как полночь в Брикстоне.
— Что ж, — сказал он, — мы тоже можем выпить по одной. Ты не против нашей компании?
— Милости прошу, — сказал я.
Кон сходил в бар и принес две полпинты горького. Пока Кон ходил за пивом, Питер стоял. Кон поставил стаканы на стол и сел. Питер выждал несколько секунд и тоже сел.
Кон отпил из своего стакана.
— Ну, как дела? — спросил он. — Как успехи?
Я ничего не сказал.
— Кто-то, должно быть, очень встревожился, иначе нас бы здесь не было, — продолжил он.
Я опять ничего не сказал.
— Ладно, — махнул рукой он. — Кто сегодня выиграет? «Спёрз» или «Арсенал»?
— «Спёрз», — ответил я. Мы улыбнулись.
Кон снова отпил пива.
— Вчера видел Одри, — сказал он.
— Да? — сказал я.
— Да, — сказал он. — Спросила меня, не слышал ли я что-нибудь.
— И?
— Я ничего не слышал.
— Говорят, она еще та скряга, — сказал Питер, глядя на меня.
— Да? — сказал я.
— Да, — сказал Питер. — Джоки Джим рассказывал.
— Уж он-то знает наверняка, да?
Питер пожал плечами.
— А с какой стати ему рассказывать об этом, педик? — спросил я.
Я думал, Питер вскочит, но он не вскочил, так сначала подумал, прежде чем действовать.
— Между прочим, — обратился Кон к Питеру, — ты, наверное, знаешь, что Стоун Джинджер вернулся в Швейцарию?
— Знаю, — сказал Питер.
— Просто вспомнил об этом. В настоящий момент он не испытывает к тебе дружеских чувств.
— И это знаю.
— Всегда можно поцеловаться и помириться, — сказал я. — Или ты сначала миришься, а потом целуешься?
— Давай-давай, — сказал Питер. — Шути, пока есть время.
Кон допил пиво.
— Еще? — предложил он.
Он собрал стаканы. Я положил на стол фунт.
— За мой портер, — сказал я.
Кон пожал плечами, взял деньги и оставил нас с Питером глядеть друг на друга.
Открылись двери паба, и вошла Маргарет. На ней были темные очки и зеленое пальто. Ее глаза не привыкли к полумраку, однако очки она не сняла. Увидев меня, она сунула руки в карманы пальто и, покачиваясь на каблуках, пошла ко мне. Кон, вернувшийся с пивом, и Маргарет оказались у столика одновременно.
Она оглядела всех нас.
— Маргарет, — сказал я, — познакомься с моими друзьями. Питер и Кон. Маргарет.
Кон поставил стаканы на стол и пожал Маргарет руку. Питер кивнул.
— Что будешь, Маргарет? — спросил я.
Маргарет заказала водку с лаймом. Она уже подумывала о том, чтобы уйти. Кон и Питер ее нервировали. За темными очками скрывались мысли самого разного сорта.
Я подвинул ей стул. Она села. Я принес ей водки с лаймом. Пока я ходил за выпивкой, Кон завел светскую беседу.
— Вы жили здесь всегда? — спросил он.
— Да, не считая одного года, — ответила Маргарет.
— Друзья, — сказал я, — не обижайтесь, но нам с Маргарет нужно кое-что обсудить. Дела Фрэнка и прочее…
Кон встал.
— Да, конечно, — сказал он. — Подождем тебя в баре.
Питер тоже встал, однако не так поспешно, как Кон.
— До встречи, — сказал я.
Питер внимательно оглядел меня, затем они с Коном взяли свои стаканы, прошли к бару и сели на высокие табуреты. Я опустился на стул.
— Рад, что тебе удалось выбраться, — сказал я. Маргарет сделала глоток.
— Кто эти ребята? — спросила она.
— Эти? Просто парни, знакомые из Лондона.
— А что они делают здесь?
— Не знаю, — ответил я. — Возможно, приехали в отпуск.
— Забавно, — сказала она.
— Почему? — спросил я. — Они тебе чем-то не нравятся?
— С какой стати?
Я пожал плечами.
— Да ни с какой.
— Нет, нравятся.
Я предложил ей сигарету. Давая прикурить, я сказал:
— Дорин сказала, что поживет у подруги. Что-то очень туманно. Тебе что-нибудь известно?
Маргарет затянулась.
— У нее есть подружка по имени Ивонн. Подозреваю, что это она.
— А что у нее за родители?
— Отец — автобусный контролер. Они живут в Уилтон-Эстейт.
— Думаешь, она говорит правду — что может жить у них, сколько пожелает?
— А почему бы и нет? Она проводит у них почти все время и часто остается ночевать.
— Значит, ты считаешь, что у них с ней все будет в порядке?
— Они присмотрят за ней. Хорошие люди.
— Дело в том, что я предложил ей поехать со мной.
— И что она ответила?
— Почти ничего.
Маргарет сделала еще один глоток.
— Как она вообще? — спросила она.
— Не так плохо, как могло быть. Видимо, потому, что выносливее большинства.
Маргарет промолчала.
— Ты будешь видеться с ней? — спросил я.
— Наверное.
Я выпил пива.
— А как ты себя чувствуешь? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Наверно, шок был сильным, — сказал я.
— Да, — ответила она.
— Особенно если учесть, каким был Фрэнк, — сказал я.
Она кивнула, затягиваясь сигаретой.
— Ты не знаешь, он был чем-то озабочен? Ну, может, случилось нечто, что могло серьезно его огорчить?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, понимаешь, нечто настолько серьезное, что он захотел напиться вместо того, чтобы решить проблему. Или забыть о ней.
Маргарет помотала головой.
— Ничего? — настаивал я. — Совсем ничего?
— А почему что-то должно быть?
— Просто странно, что все случилось именно так, а не иначе, — сказал я.
— Так или иначе — разницы никакой, — сказала она. — Для Фрэнка никакой разницы, верно?
— А вот для меня разница есть.
Прежде чем она заговорила, возникла пауза, которую другой на моем месте, возможно, и не заметил бы.
— Что ты имеешь в виду?
Я повернул разговор в другое русло.
— Что ты к нему испытывала?
— Мне с ним было хорошо, — ответила она.
— Не больше? — сказал я. — Просто один из многих?
— Он был лучше многих.
— Однако он все равно оставался одним из многих, так?
— Да.
— Несмотря на то, что был лучше?
— Да.
На это я ничего не сказал.
— Я же не могу себя переделать, — сказала она.
— Почему же ты регулярно встречалась с ним?
— Всего лишь раз в неделю.
— Это я и называю регулярно.
— Ради смены обстановки. Он был очень обходительный. Мне это нравилось.
— При условии, что вы встречались не чаще раза в неделю.
— Послушай, я — это я, верно? А ты — это ты. Мы таковы, каковы есть, нравится нам это или нет.
— И ты — такая, какая есть, — с удовольствием проводила одну ночь в неделю с парнем вроде Фрэнка?
— Я нравилась ему. В том-то и разница.
— Почему?
— Что почему?
— Почему ты нравилась ему?
Ее щеки пошли красными пятнами.
— Не знаю, — ответила она.
— А ты уверена, что «нравилась» — подходящее слово?
Она промолчала.
— Полагаю, ты знаешь, что он никогда не получал ничего от жены, — сказал я. — Человек его типа никогда не признается себе, что у него с этим нелады. Он притворяется, что ему безразлично. Но если кто-нибудь вроде тебя делает это доступным, он может убедить себя, что ты нужна ему не только за этим, а сама по себе.
Она промолчала.
— А то он стал бы таким же, как другие, верно?
— Да, — процедила она сквозь сжатые губы. — Думаю, стал бы. Но если он убедил в этом себя, то убедить меня было нетрудно. Так что получается именно то, что я сказала, не так ли?
Я посмотрел в сторону бара. Кон и Питер беседовали и пили пиво, время от времени поглядывая на меня.
— Короче, в чем дело? — спросила она. — Что за благородный мститель? Что за намеки?
— Послушай, — сказал я, — спрашиваю тебя еще раз: знаешь ли ты, что могло так сильно встревожить Фрэнка? Не было ли у него каких-то проблем? Или он кого-то боялся?
— К чему ты клонишь?
— Да ладно тебе, Маргарет, — сказал я. — Неужели ты действительно веришь, что Фрэнк просто так, без всякой причины, залился виски до такой степени, что не разбирал дороги, и случайно съехал в карьер?
