– Нет, – ответил Хенсон, решивший воспользоваться идеей, подсказанной стариком возле заправочной. – Я журналист из Чикаго. Вы – миссис Хельга Киблер?
Она почему-то заколебалась.
– Была ею, но очень давно. Теперь меня зовут миссис Филиппс.
– Но вы действительно мать Ольги Киблер, точнее Ольги Хенсон?
– Да.
– Мать той женщины, которая была убита каким-то бродягой в Чикаго?
Если она оплакивала свою дочь, то скрывала это весьма ловко.
– Судя по тому, что я прочла в газетах, ее убил собственный муж. Во всяком случае, именно он находится в тюрьме.
– Совершенно верно. Но мне кажется, что есть сомнения относительно его вины.
– И кто же в этом сомневается?
– Я, например.
– Вы сказали, что вы журналист из Чикаго?
– Да.
– Вы приехали сюда интервьюировать меня?
– Точно.
– И моя фотография появится в газетах?
– Обязательно.
Ольгина мать старательно поправила прическу.
– Нельзя сказать, чтобы вы явились ко мне слишком рано! А я, между прочим, могу много рассказать об Ольге.
– На что я и надеюсь.
– Что, собственно вы хотите узнать о ней?
– Правдивую историю о вашей дочери. Сколько ей было лет, когда она уехала от вас? Что она была за человек?
– Вы шутите. То, что я вам расскажу, вы не сможете опубликовать. Это была грязная маленькая тварь, вот кто она была! – миссис Филиппс невольно переступила с ноги на ногу. – Если вы порядочный человек, я буду рада поговорить с вами. Я уже давно мечтаю отплатить ей той же монетой. Ей, Ольге! Но давайте присядем, – предложила она. – Мои ноги уже устали стоять.
Она обошла стойку и села за один из столиков. Хенсон уселся напротив нее.
– Вы еще такая молодая женщина! – сказал он, чтобы задобрить ее.
Хельга быстрым движением скинула туфли и вытянула ноги.
– Со мной это совершенно бесполезно, меня такие штучки не трогают. За ваш комплимент я даже не угощу вас стаканом пива. Мне было тринадцать, когда родилась Ольга, а в прошлое воскресенье мне исполнилось пятьдесят!
Сердце Хенсона замерло от радости. Так значит он не ошибся. Ольга говорила, что ей сорок четыре года, но если из пятидесяти вычесть тринадцать, то останется тридцать семь, а из тридцати семи вычесть двадцать два, то остается пятнадцать. Как ни невероятно это, но Ольге едва исполнилось 14 лет, когда он на ней женился! И пятнадцать, когда родился Джим!
Хельга глотнула пива и пояснила:
– Вы понимаете, в нашей семье девушки очень рано развиваются и кажутся старше своих лет, настоящих лет. Ольга стала женщиной в двенадцать лет. Но, может быть, вы думаете, что она осталась со мной, чтобы помогать мне? Ошибаетесь! А теперь вы хотите узнать от меня, мистер... я, кажется, не расслышала вашего имени.
– Келси. Джон Келси.
– Что же вы хотите узнать об Ольге?
Хенсон предложил сигарету матери Ольги и закурил сам. Блондинка уже сообщила почти все, что ему хотелось выяснить. Но раз уж он тут, можно уточнить некоторые детали.
Он положил один из своих трех долларов на стол.
– Много чего. Но прежде чем рассказывать, выпейте со мной бутылочку пива.
Миссис Филиппс сразу забыла о своих усталых ногах.
– Никогда не откажусь от стаканчика, если платить приходится не мне.
Она пошла к прилавку, не утруждая себя обувью, и быстро вернулась с двумя откупоренными бутылками, «забыв» принести сдачу.
– Ну вот, начинайте. Что я могу вам сообщить, мистер Келси?
– Сколько лет было вашей дочери, когда она вас покинула?
– Полагаю, что тринадцать, почти четырнадцать.
– Почему она уехала?
Матери Ольги вопрос, кажется, не понравился.
– Этого я точно не знаю. Возможно, потому, что она всегда хотела подняться выше всех. Провести свою жизнь в кемпинге рыболовов, продавать пиво и иногда, без особого усилия, заработать пять долларов – это было не для нее! Это для других! У нее была... как бы это сказать?
– Мания величия?
– Вот именно. Парни с фермы ее не интересовали. Как только она немного подросла, она только и говорила о том, как бы ей уйти отсюда и подцепить кого-нибудь стоящего, чтобы жить жизнью дамы света, в красивом доме, с красивой посудой, мехами и прислугой. – Хельга перечисляла недостатки, отлично известные Хенсону. – Надо сказать, что у нее было все, чтобы привлечь внимание мужчин. Я ее не видела уже много лет, но когда она меня покинула, она была точной копией этой... как ее... актрисы, вы ее, конечно, знаете – Гресс Келси. Та, которая подцепила принца. Вы, случайно, не родственник ей?
– К сожалению, нет.
– Вероятно, очень приятно быть богатым.
– Без сомнения. Мне кажется, что ваша дочь добилась своего.
– Вам должно быть виднее.
– Вы знали ее мужа?
– Нет. Он, по-видимому, стыдился меня, так я думаю. Такой крупный инженер, хорошо оплачиваемый. Нет, не имею представления о том, как он выглядит... это животное. – Хельга наклонилась над столом с таинственным видом. – Но один из моих приятелей, занимающийся продажей скота, решил, что он выгодно продаст его в Чикаго, и поехал туда, взяв меня с собой. После того как скотина была продана, мы совершили прогулку и обошли вокруг дома Ольги. Боже мой, вот скажу вам штучка! И еще того хлеще – во дворе стояло две машины!
– Почему же вы не вошли в дом?
– А к чему?
– Ведь вы же ее мать!
Хельга пожала плечами.
– Она не хотела иметь со мной дела. Когда ©на уезжала отсюда, она не скрывала этого, а у меня есть своя гордость. Потом этот тип, с которым я была, женатый.
– Вы переписывались?
– Нет. Она считала меня ниже земли. О, время от времени она присылала мне рождественскую открытку. А когда у нее родился ребенок, то прислала его фотографию. Но она не пригласила меня приехать взглянуть на него. Что ж, мне тоже наплевать на нее!
– Я вас понимаю.
– Напишите об этом в газете. Я хочу сказать обо всем, что она мне сделала. Мне пятьдесят лет, и я все еще продаю пиво и наживку. В то время как она... у нее было две машины, огромный дом, полный добра... и немало денег. – Хельга облизнула губы. – Знаете что? Я вам кое-что скажу...
– Слушаю вас.
– Насколько я знаю Ольгу, после замужества она должна была охладеть к мужу. Ее мало интересовали эти вещи. Но меховая шубка или бриллиант – вот это ее воодушевило бы. За это она с удовольствием задерет ноги перед кем угодно.
Хенсона начало подташнивать.
– Что вы хотите этим сказать?
– Парень, который ее убил, если судить по газетам, ее муж, захотел удрать с одной куколкой по имени Ванда, которая была его секретаршей. Но я-то вижу по-другому...
– И как именно?
– Лично я считаю, что ее муж-пентюх вернулся слишком рано и застукал Ольгу в объятиях другого типа.
– Что заставляет вас так думать?
– То, что как раз перед тем, как ее убили, судя по газетам, она имела сношение с мужчиной.
– Это же подтверждает и медицинская экспертиза.
– Ладно. Теперь подумайте. Если только этот тип не был сумасшедшим, а похоже, что Хенсон им не был, разве может мужчина, который пришел хорошо провести время и получить удовольствие, задушить в этот момент курочку, которая ему так приятна. Обыкновенный тип думает о повторении удовольствия. Вот поэтому я и утверждаю, что муж застукал ее с другим.
– Возможно, вы не ошибаетесь.
– Конечно. И когда этот тип убежал через окно, Хенсон понял, что Ольга обманывала его с самого начала замужества, и он потерял голову, вот и все! Потом получилось так, что он убежал, взял деньги, которые были в сейфе, и укатил вместе со своей секретаршей. Но этот дурак допустил одну ошибку...
– Какую?
– Он поломал решетку окна изнутри. Тогда, конечно, полиция сразу поняла, что все это проделал он, а не бродяга, забравшийся снаружи.
Хенсон не мог удержаться, чтобы не заметить:
– Вы, кажется, не очень-то оплакиваете свою дочь?
– А зачем мне плакать, – возразила Хельга, пожимая плечами. – У нее своя жизнь, у меня – своя. Ольга никогда ничего для меня не делала.
– А те двадцать пять долларов, которые она посылала вам каждый месяц?
– Что вы говорите?
– Ведь она посылала вам двадцать пять долларов каждый месяц, так?
Хельга расхохоталась.
– Откуда вы это выкопали?
– Мне рассказал об этом мистер Хенсон.
И, кривя душой, Хенсон изобразил восхищение заботливостью ее дочки.
– Вы знаете, Ольга была очень хитра. Она ни разу не присылала мне ни одного цента. Это была еще одна комбинация, чтобы облегчить на несколько долларов бедного простачка, который так верил этой дряни.
Хенсон почувствовал, как краска стыда заливает его щеки.
– А в последний месяц, когда вы были больны?
– Когда это?
– Когда вы были больны, разве Ольга не приезжала сюда на десять дней, чтобы ухаживать за вами?
– Первый раз об этом слышу. Кто это вам сказал?
– Опять ее муж.
Хельга покачала головой.
– Поверьте мне, мистер Келси, она просто водила его за нос. Если она уезжала на несколько дней, то это, безусловно, с тем парнем, с которым впоследствии застукал ее муж. Здесь она не была. Ее ноги не было тут с тех пор, как она девчонкой покинула эти места.
