Концы ножниц сверкнули.
Здесь музыка еще нежней звучит,
Когда на землю лепестки роняет роза,
Когда ночной туман клубится над водой
И укрывает скалы пеленой.
Она замолчала.
– Что там дальше? Что-то о спокойном сне, не правда ли? Ах да…
Она мечтательно посмотрела на меня. Табачный дым вился вокруг коварно сверкающей стали.
Так мягко обволакивает дух,
Усталость глаз смыкает век усталость
И навевает сладкий, мертвый сон…
Мадлон засмеялась:
– Хорошо, верно?
Я почувствовал, что дошел до предела, и попытался взять себя в руки.
Я боялся не ножниц в ее руке. Захлестывало ужасом сознание того, что она не человек. Она неуязвима и непобедима. Против нее оружия нет.
Меня охватило дикое желание вскочить и убежать или наброситься на нее, отнять ножницы, схватить за горло и проверить, можно ли ее убить.
Передо мной словно разверзалась пропасть. Еще шаг, и я рухну туда.
Мадлон встала.
– Ну, вы, наверное, устали. Ладно, не буду больше мешать, – сказала она. – Пойду снова спать.
Она совершенно точно знала, насколько можно закрутить гайки.
Наступило воскресенье… Это был не обычный день, который начинается утром и заканчивается вечером. Мое время состояло из бесчисленных секунд ожидания взрыва. Огонь полз и полз по бикфордову шнуру…
Около полуночи я почувствовал, что не могу больше не спать. Нужно было выйти на улицу. Я сел в машину и медленно поехал к берегу моря. Там, между дюнами, остановился и вышел на свежий воздух.
Была непроглядная тьма, и с моря дул холодный ветер. Отойдя на пять шагов от машины, я присел на пригорок. И, не успев коснуться земли, видимо, выключился.
…Я бежал вокруг громадной вращающейся карусели, наполненной толстыми пачками денег и рыжими девицами с холодными насмешливыми глазами. Потом опустилась черная пелена…
Вдруг я очнулся. В нескольких метрах остановилась машина. Вспыхнул карманный фонарь. Яркий луч скользнул мимо моей головы и упал на открытую дверцу «понтиака». Я лежал не двигаясь, затаив дыхание.
Луч стал бродить по земле. Человек увидел, что в моей машине никого нет. Затем луч погас. Дверца машины открылась. Снова захлопнулась. Я не двигался. Шансы ускользнуть были равны нулю. Но возможно, он не найдет меня в темноте.
Снова вспыхнул фонарь, свет ударил прямо в глаза.
– Что вы здесь делаете? – ворчливо спросил мужчина. – Заболели или напились? Эй, вы!
Я вскочил и бросился на него. Он не успел выхватить пистолет. Я ухватился за одежду, толкнул и ударил кулаком в лицо. Получил ответный удар, и мы сцепились, покатились по песку. Я схватил мужчину за воротник и снова ударил. Он дернулся и остался лежать неподвижно.
Вероятно, он был без сознания. Из его машины я выдернул ключ и выбросил в темноту. Потом забрал фонарь и, освещая путь, сел в свою машину и уехал.
Теперь у меня совсем не было времени. Теперь они знают, что я в городе.
Пока я ехал вдоль берега, в голове прояснилось. Я еще доберусь до этих денег! Я должен победить Мадлон.
Около пяти утра я поставил машину на боковой улице неподалеку от своего дома. На востоке небо начинало розоветь. Никто не видел, как я вошел в дом и взбежал вверх по лестнице. Этот день должен стать последним. Через несколько часов мы должны скрыться.
«Нет, – подумал я, – это мне надо скрыться».
Мадлон была в спальне. Я поставил вариться кофе и пошел в ванную. Сделал себе очень горячий душ, какой только мог вытерпеть, а затем пустил холодную воду, чтобы окончательно прийти в себя.
Кофе был готов. Я быстро выпил два бокала виски, чашку кофе, закурил и стал ждать. Будить ее не было смысла. Банки открывались в десять утра.
В начале восьмого я услышал, как она прошла в ванную. Через несколько минут появилась в блузке и жилете.
– Доброе утро, – проговорила она слащавым голосом. – Вы хорошо выспались?
Я подошел к ней.
– Как обстоят дела с именами и фамилиями? – спросил я. – Вы их вспомнили?
Она иронически засмеялась:
– Я не совсем уверена…
Я схватил ее за плечи и крепко встряхнул:
– Ну?
– Зачем так спешить? У нас же целый месяц впереди.
Я молча подошел к плите и налил себе и ей по чашке кофе. Мы сели.
– Хорошо, – резко сказал я. – Начинайте. Чего вы хотите?
Она подняла брови:
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы хорошо знаете. Я сдаюсь. Больше не могу. Нам нужно отсюда уехать. Меня разыскивают.
Я закурил, бросил спичку в пепельницу и снова посмотрел на нее:
– Вы же знаете, что полиция ищет меня, а не вас, не так ли?
Она кивнула:
– Я об этом догадывалась.
– О'кей. Мне думалось, что я выдержу все это дольше, чем вы, но больше не могу. Два часа назад на берегу моря меня чуть не схватили. С меня достаточно. Нужно убираться отсюда.
– Да, – тихо сказала она и добавила: – Извините, если я вас перебила. Я чувствую, вы хотите еще что-то сказать. Верно?
– Верно, – сердито ответил я. – Сколько вам надо? Половину? Но это для меня предел.
Не забудьте, что ключи у меня. Либо половину, либо ничего.
Мадлон немного отодвинулась и улыбнулась:
– Кажется, вы сделали мне довольно приличное предложение. Но вы не подумали, что, кроме денег, это дело имеет для меня и другой интерес? Вспомните. Я ведь уже намекала вам.
– На что?
– На то, что не позволю дурачить себя. Вы могли бы избежать всего этого, если бы сразу сказали мне правду.
Придется сделать вид, что я ей поверил.
– Очень жаль, – ответил я. – Это была моя ошибка. Вы согласны на половину?
Она чуть помедлила, посмотрела в свою чашку и ответила:
– Да. На случай, если мы, добравшись до Западного побережья, захотим расстаться.
Я с удивлением посмотрел на нее:
– О чем вы?
Она подняла голову. Ее взгляд больше подходил к Сузи, чем к Мадлон Батлер.
– Мне нелегко на это пойти. Но вы совершенно правильно поняли меня. Возможно, там нам не захочется расстаться.
– Смешно, – тихо проговорил я, – но я уже тоже об этом подумывал.
Легкая обольстительная улыбка заиграла на ее губах.
– Когда превращаешься в другого человека, то ведь это происходит не только внешне. Я говорила вам, что уже не играю роль Сузи Мэмбли. Я стала Сузи, и она все больше нравится мне. Оказывается, у нее масса совершенно неожиданных черт характера. Надеюсь, вы тоже это заметили…
Я хотел встать, но она, улыбаясь, покачала головой:
– Нет, Ли, не спеши. Не забывай, что у Сузи нет ничего общего с моей предыдущей личностью. Сузи должна закончить превращение. Ты меня понимаешь?
Она помолчала и добавила:
– Хватит об этом, у нас масса дел.
Мы пошли в гостиную и сели на софу. Мадлон была возбуждена. Я положил на стол ключи. Она взяла их и отдала мне один за другим.
– Третий национальный, – бормотала она, – миссис Генри Л. Кастерс. Кредитная компания, миссис Р. Хэтс. Прибрежный банк, миссис Люсиль Мэннинг.
Теперь, собираясь получить половину денег, она вспомнила все без труда. Я снова убрал ключи в бумажник.
Мадлон взглянула на свои часы:
– Сейчас без четверти девять. Банки открываются в десять. Мне нужно сделать прическу и купить пару платьев.
И тут я взорвался:
– Ни в коем случае! Они знают, что я в городе. Каждая минута промедления опасна.
Но она перебила меня:
– Не опасна, пока вы сидите в доме. А мне в таком виде нельзя идти в банки. Это вам кажется, что мои волосы в порядке, но любая женщина заметит, что их подстригал садовник. И этот костюм ужасен. Я выгляжу как чучело. Нам нельзя рисковать, нельзя, чтобы на меня обращали внимание. Ни один человек не поверит, что я арендовала сейф в банке.
Я сдался, да, впрочем, ничего другого мне и не оставалось. Она обещала вернуться не позже двенадцати. Из-за двухчасовой отсрочки не имело смысла ссориться.
Мадлон села к телефону и стала звонить в разные салоны, пока в одном не ответили, что ее тотчас примут. Я дал ей двести долларов из тех, что были в ее сумочке. Она вызвала по телефону такси и направилась к двери. Там остановилась, повернулась и посмотрела на меня – снова с этой обольстительной улыбкой.
– Странное чувство, – заявила она. – Входя в эту дверь, я была Мадлон Батлер, а теперь отсюда выходит Сузи Мэмбли. Не хотите ли помочь мне уйти в хорошем настроении?
Я помог, хотя особенно большой помощи и не требовалось. По тому, как она приникла к моим губам, я почувствовал, что она уже стала настоящей Сузи.
Мадлон-Сузи на миг прижалась ко мне.
– Ну, теперь для нас почти все миновало, – сказала она и ушла.
Я курил одну сигарету за другой, ходил взад и вперед по комнате и нервничал.
Прислушиваясь к лифту, снова переживал страшные секунды, когда он останавливался. Мысль о необходимости ехать в город совсем доконала меня. Улицы кишмя кишели полицейскими, которые разыскивали меня. Единственным шансом на спасение было все время сидеть в машине. Правда, теперь они знали, как выглядит моя машина, однако не знают ее номера. У человека, сидящего в машине, невозможно определить рост. А единственным отправным пунктом для полиции был именно мой рост.
