— Перезвоню тебе позже, Гроувер. — И Флинн бросил трубку.
Затем выбрал яблоко из пакета, который принес вчера Коки, и подошел к шахматной доске.
— Так-так… — пробормотал он. — Наш Гроувер только и знает, что твердить: «Что?», но ведь и я делаю то же самое. И мы с Гроувером с трудом понимаем друг друга, как это бывает, говорят, с англичанами. Что?
И он пошел королевой на b6.
Коки тут же сделал ответный ход — конем на d2.
— Вижу, ты тут недаром время терял, успел все обдумать.
Тейлор постучал в дверь и вошел. Через руку у него была перекинута охотничья куртка, в другой он держал пару грубых резиновых сапог.
— Вы готовы, сэр?
— Готов ли я трястись по горам на джипе и встретиться с шайкой злодеев, минимум один из которых является убийцей, а все остальные вооружены? — Флинн пошел конем на d7. — Да, готов!
— Хорошо спали? — осведомился Рутледж. Он сидел на валуне возле костра, что горел у входа в небольшой квадратной формы домик под названием «Трам-тара-рам».
— Сегодня куда как лучше, спасибо, — ответил Флинн, подходя к нему. — И практически без сновидений.
— Наверняка не прочь выпить кофе. — В руке у Рутледжа была кружка, из нее поднимался пар. На камне, у костра, стоял кофейник.
— Нет уж, благодарствуйте. Только не из ваших рук.
Рутледж рассмеялся.
— Только без обид, ладно?
— Почему это без обид?
По всей видимости, Рутледж недолюбливал людей, которые отказываются принимать извинения.
— Садитесь, Флинн. Да сядьте же вы, наконец, чего боитесь!
Флинн присел на валун рядом с Рутледжем, но подальше от дыма, тянувшегося от костра.
Как ни странно, но голова и желудок перенесли долгую и тряскую горную дорогу до «Трам-тара-рама» лучше, чем он ожидал. И все же в глазах немного двоилось, а в коленях ощущалась слабость.
На протяжении всего пути Тейлор заговорил лишь дважды. Проехав отрезок особенно размытой и грязной дороги, он бросил:
— Когда сижу за рулем этой тачки, всегда почему-то хочется писать.
А уже подъезжая к охотничьему домику, заметил:
— Вот там, рядом с «Трам-тара-рамом», обрыв. С него открывается просто потрясающий вид!
Флинн не ответил.
Притормозив, Тейлор вышел из «Лендровера» и открыл багажник. Там, подогреваемые на электроплитке, стояли металлические судки с крышками.
Затем Тейлор устремился в лес.
На поляне перед домиком не было видно ни души. Очевидно, Рутледж ждал Флинна, догадывался, что тот приедет.
К каменным ступенькам перед входом был прислонен винчестер.
— Надеюсь, вы понимаете, в каком состоянии все мы находились, принимая это решение, — сказал Рутледж.
— О да, еще бы! — воскликнул Флинн. — Банда бойскаутов-переростков шастает по ночам, суетится, пытается обвести вокруг пальца представителя закона. Прячут трупы, уничтожают вещественные доказательства! Ничего себе, милые шуточки!
— Но вы же видели тело. И вещественные доказательства тоже видели.
— Вам известно, что такое судебная медэкспертиза?
— Известно, что результаты этой самой судмедэкспертизы принимают не слишком всерьез при рассмотрении дел, связанных с убийством. Во всяком случае, не настолько всерьез, как обычно думают люди.
Флинн вздохнул. У этого человека на все имелся ответ.
— Что вы сделали с Лодердейлом? Пытались представить все так, словно он сам удушился телефонным шнуром, которых так много в «Хижине лесоруба»?
— Примерно в ста километрах отсюда у одного из членов нашего клуба имеется ферма по разведению лошадей. И не далее как на этой неделе Лодердейл его навещал. И вот вчера он снова отправился к нему, верхом на лошади, и не вернулся. А лошадь пришла. Одна, без седока. А тело Лодердейла обнаружили только сегодня утром.
— В вечернем платье, да?
— Вот это действительно самый скользкий момент, Флинн. Неужели вы думаете, что мы позволим полиции и репортерам видеть судью Роберта Лодердейла, зверски задушенного и в дамском вечернем платье? Нет, этот человек заслуживает лучшей участи. Лодердейл был очень известным и влиятельным представителем закона.
— Закона…
— К тому же он месяц назад во второй раз женился.
— Вот как?
— Если уж быть откровенным до конца, он женился на матери Эрнста Клиффорда.
— Неужто?
— Тайно бежал с ней и все такое. Очень романтично.
— Так вот почему Клиффорд срочно вернулся с Востока?
— Не на свадьбу. Я же сказал, то было тайное бегство двух влюбленных, причем достаточно пожилого возраста. Медовый месяц они провели в Палм-Дезерт.
На фоне темных стволов деревьев, обступивших поляну, замелькали снежинки.
— И Лодердейл, несмотря на склонность выряжаться в дурацкие платья, чтоб позабавить нас, был во всех остальных отношениях вполне нормальным мужчиной. Кстати, от первого брака у него трое детей.
— Не вижу в том ничего забавного.
— Нет, он действительно был иногда страшно забавен. И мы привыкли к его чудачествам. И всегда очень смеялись.
Охотничий домик под названием «Трам-тара-рам» располагался на склоне горы. Лес, окружавший поляну, надежно скрывал его от посторонних глаз.
— Как это, интересно, можно задушить человека, скачущего на лошади, чтоб он потом с нее свалился? — спросил Флинн. — Попробуйте объяснить.
— Шейные позвонки у него оказались сломаны. Мы обо всем позаботились. И благодаря вам уже не совершали ошибок, как тогда, с Хаттенбахом. Уэлер правильно сказал: «Надо было выстрелить в Хаттенбаха еще раз, с близкого расстояния». Тогда бы это больше походило на самоубийство.
— Рад был оказать посильную помощь, — буркнул Флинн. — Так, значит, вы просто свернули шею Лодердейлу, чтоб никто не заметил, что он был задушен?
— Да. Он свалился с лошади, и она на него наступила. И сломала не только шейные позвонки, но и еще несколько костей. Нет, правда, вы уверены, что не хотите кофе?
— Так вы что же, заставили лошадь топтать Лодердейла до тех пор, пока копыто не попадет по шее?
— Примерно так.
— А затем сняли с него вечернее платье и переодели в костюм для верховой езды?
— Примерно так. — Рутледж подлил себе кофе.
— Знаете, вы просто банда хладнокровных изуверов!
— Мы старались ради Лодердейла. Для его же блага.
— И для своего тоже. Чтоб сохранить в неприкосновенности свой драгоценный частный клуб. Чтобы и дальше скрывать, кто есть кто в этом замечательном заведении под названием «Удочка и ружье».
— Мы имеем право защищать свою неприкосновенность и уединение, Флинн.
— Да вы просто шайка оголтелых разбойников!
— Именно, — кивнул Рутледж. — И мы ничем не хуже, чем любая другая закрытая организация. Такая, как, к примеру, «Пи-2».[17] Или русское Политбюро. И, принимая решения, стараемся руководствоваться в первую очередь своими интересами. Разве это не естественно, не логично?
— Вы принимаете решения, затрагивающие интересы всего остального мира, ничуть с ним не считаясь.
— Мы принимаем решения, выгодные для себя и пытаемся наиболее эффективно их осуществить. Скажите, кто поступает иначе?
— Вы накачали меня какими-то таблетками, Рутледж. Но не настолько, чтоб у меня отшибло память. И я прекрасно помню, что, когда вчера вечером вбежал в музыкальную комнату, рядом с телом Лодердейла находились вы.
— Я был в комнате связи. Вышел из нее в коридор и тут услышал странные звуки. И узнал голос Лодердейла. А потом стоны, хрипы. Вот я и поспешил к нему, узнать, что случилось. И когда вошел, он сидел за роялем уже мертвый.
— Ничуть не удивлюсь, узнав, что то было ваших рук дело. И убийство Хаттенбаха — тоже. И вы специально вызвали меня…
— Да, я понимаю, что попадаю под подозрение. Наверняка все мы под подозрением. Кроме разве что Арлингтона.
— Почему это Арлингтона?
— За все те годы, что мы с ним знакомы, я ни разу не видел, чтоб Арлингтон поднял руку хотя бы на одно живое существо. Убить рыбу, застрелить зверя или птицу… нет, никогда. Он выходит вместе с нами на охоту, но никогда не стреляет. Просто бродит по лесу — и все. Не удивлюсь, что он попробует погладить оленя, если тот окажется с ним рядом.
Шел мелкий редкий снег. Флинн слышал, как хлопья с шуршанием падают на сухие листья.
— Скажите, Рутледж, для чего вы меня сюда пригласили?
Рутледж отпил глоток.
— Чтоб провести расследование. Д'Эзопо уверяет, что вы просто гений по этой части. Чтоб выяснить, кто убил Хаттенбаха, а теперь еще и Лодердейла. Мы хотим знать.
— Не уверен, что вы говорите правду.
— А иначе к чему?
— Возможно, вам нужна была какая-то фигура, человек с именем и непременно со стороны, с которым можно было бы поиграть, позабавиться, водя его за нос. Усыпить, к примеру, с тем, чтоб заняться ночью неблаговидными делишками.
