— Ли! — крикнула Джина, когда он открыл дверь. — Ли!
Прогремело три выстрела, и все стихло. Затем Джина услышала шум падающего тела. Она закрыла лицо руками и с диким воплем упала на кровать.
Двое полицейских на первом этаже встретили Мо, когда он выходил из лифта. Простреленный пятью пулями, он умер мгновенно. Пышный парик сполз на затылок, платье поднялось на бедра.
На лице его застыла торжествующая улыбка.
К удивлению портье, Валери появилась на террасе раньше восьми часов. Она была в пляжном костюме, с большой сумкой в руках. Он поспешил к ней на помощь.
Валери натянуто улыбнулась.
— Пойду поплаваю, — сказала она, когда он взял у нее сумку. — Так приятно плавать, когда на берегу никого нет.
Портье привык к причудам богатых людей и только кивнул. Он проследил, как она села в машину, пожал плечами и вернулся на свой пост.
Валери ехала по безлюдному прибрежному шоссе, пока отель не скрылся из виду. Потом она остановила машину, спустилась к морю и нашла на берегу подходящее место, скрытое от людских глаз. Она поставила сумку на песок и стала собирать выброшенный морем мусор. Собрав большую кучу, достала из сумки газету и бутылочку с бензином для зажигалок. Смочив бензином газету, подожгла мусор и сверху положила окровавленный пиджак Криса. Пламя сначала взметнулось вверх, потом набросилось на пиджак.
Валери стояла и смотрела, пока огонь не превратил пиджак и мусор в невесомый пепел, который тут же развеяло ветром…
Валери разделась и в купальнике вошла в воду. Минут десять она поплавала, потом, выйдя из воды, еще раз убедилась, что от пиджака не осталось никаких следов. Отжав купальник, надела пуловер и брюки и через четверть часа снова была в отеле. До одиннадцати часов пробыла в своем номере, затем надела белое платье и поехала в клинику.
Доктор Густав принял Валери в своем кабинете.
— У меня для вас новости, — сообщил он. — Сегодня приезжает доктор Циммерман. Возможно, вы его не знаете, но это лучший в мире специалист. Я уже давно писал ему о вашем муже, и он надеется, что может сделать для него больше, чем я. Здоровье вашего мужа постепенно улучшается, но Циммерман считает, что операция сможет полностью вылечить его. Он оптимист… Конечно, операция серьезная, но я убежден, что она не причинит вашему мужу никакого вреда. В худшем случае она не принесет никаких результатов. Но попробовать мы обязаны, не так ли?
Валери молча выслушала врача.
— Я должна сейчас принять решение?
Он улыбнулся.
— Нет, я уже говорил с вашим мужем. Он не против. Конечно, я должен выслушать и ваше мнение, но поскольку он согласен, ваше разрешение не обязательно.
— Не поймите меня превратно, но я боюсь… Что если операция не даст желаемых результатов?
— Циммерман уверен, что хуже не будет. Я тоже присоединяюсь к его мнению. Речь идет о здоровье и нездоровье, а не о жизни и смерти. Либо ваш муж совершенно выздоровеет — либо все останется по-прежнему.
— В таком случае я, конечно, за операцию. Она ведь не опасна?
— Ни в коем случае! Доктор Циммерман много раз делал подобные операции.
— Но вы не верите в успех?
— Этого я не говорил. Я просто хотел предупредить вас, чтобы вы не очень надеялись…
— Я хочу поговорить с Крисом, — Валери встала. — Он в саду?
— Да.
— Все еще под стражей? — Валери знала, какой будет ответ.
— Под стражей? — Доктор Густав не совсем искренне рассмеялся. — Ну что вы — под наблюдением медсестры!..
— А если операция даст желаемый эффект, он и тогда будет «под наблюдением»?
— Конечно, нет.
— А как вы определите, что операция прошла успешно?
— Известно много признаков, — ответил доктор. Он, видимо, не собирался вдаваться в подробности. — Конечно, потребуется несколько месяцев, чтобы быть абсолютно уверенным. Но существенные изменения проявятся довольно быстро.
Они поговорили еще несколько минут, и Валери вышла в сад.
Крис с книгой расположился в тени большого дерева. Медсестра, как обычно, сидела со своим вязанием в нескольких метрах от него.
Он не пошел навстречу Валери, но она заметила, что его улыбка стала намного теплее, чем при их последней встрече.
— Тебе уже сообщили, что приезжает доктор Циммерман?
— Да, — Валери села, ей хотелось обнять Криса.
— Как ты относишься к этому, Валери?
— Прежде всего скажи, как ты относишься к этому, Крис?
— Я очень волнуюсь… — Он сел в шезлонг. — Мне уже стало здесь надоедать. Если бы я, наконец, смог работать! Я действительно устал здесь сидеть и все время видеть одно и то же. Это было бы замечательно, да?
Валери старалась говорить спокойно.
— Они надеются. Конечно, не надо рассчитывать на какое-то чудо, но они говорят…
— Я знаю, что они говорят, — перебил ее Крис. Нахмурившись, он уставился вдаль. — Как дела у твоего отца?
— Хорошо. Как обычно, много работает… Сегодня вечером он будет звонить.
— Не говори ему о Циммермане. Пока… Ты знаешь своего отца: если дело не удастся, он только разозлится.
— Напрасно ты так думаешь! — горячо заговорила Валери. — Но если ты так считаешь, я не скажу.
— Лучше не надо, — Крис испытующе посмотрел на нее. — А как наши финансовые дела? Мы сможем оплатить операцию? Этот врач предъявит солидный счет!..
— На это денег у нас хватит.
Крис помолчал, отвел взгляд и с горечью спросил:
— А тот шантажист?
Валери помедлила с ответом, но, чувствуя возбуждение Криса, решила сказать правду.
— Я не стала ему платить.
Она заметила, как Крис застыл и сжал кулаки.
— Это правильно… Но ведь ты говорила…
— Я передумала. Я еще раз переговорила с этим типом и пришла к выводу, что он просто блефует.
Крис встревожился.
— Но это может повлечь серьезные последствия. Если я после операции выздоровею, мне совсем не улыбается попасть за решетку — именно в тот момент, когда я начну новую жизнь…
— Почему тебя могут арестовать?
Крис помедлил, потом сказал:
— Возможно, этот шантажист отомстит… Лучше тебе удовлетворить его требования.
— Как он может отомстить? Ты ничего не сделал, Крис, и у нас нет никаких оснований бояться.
Он прикрыл лицо рукой, чтобы скрыть подергивание щеки.
— Я не могу вспомнить, что произошло в ту ночь. Я бог знает что мог натворить, — он помолчал, нахмурился и продолжал: — Я очень смутно помню… Я что-то делал…
Валери глубоко вздохнула, стараясь скрыть дрожь.
— Ты вспоминаешь женщину и слонов?
— Да… Почему ты спрашиваешь?
— Я тоже думаю о ней. Может, на ней был браслет с маленькими слониками?
Крис удивленно посмотрел на нее, потом ударил себя по колену.
— Слушай, а ведь ты права! Да, теперь я вспоминаю, на ней действительно был такой браслет!
— А она не напоминала тебе пекинскую собачку?
Крис уставился на Валери.
— Это она тебя шантажировала?
— Нет, но я недавно видела в ресторане девушку, на которой был такой браслет. Очаровательное создание с личиком, как у гнома.
Крис задумался.
— Это могла быть она, — наконец сказал он. — Теперь я хорошо ее вспомнил.
— Ты рассказывал мне, что тебе стало ее жаль…
— Этого я не помню. Разве я что-нибудь говорил?
Лицо его снова потеряло осмысленное выражение, словно между глазами и мозгом повесили занавес, который делал невозможным дальнейшее общение.
Валери поняла, что больше не получит от него никакой информации. Она сменила тему и стала рассказывать о том, как приятно купаться в море рано утром.
Он слушал вежливо, но видно было, что его это совсем не интересует. Сделав еще несколько бесплодных попыток разговорить его, она встала.
— Завтра я снова приду. Может, я уже успею поговорить с Циммерманом…
— Ты по-прежнему считаешь, что не стоит платить шантажисту? — спросил Крис, искоса глядя на нее.
— Да.
Его длинные пальцы нервно задвигались.
— Ты не боишься ошибиться?
— Я считаю, что будет ошибкой заплатить ему.
— Кто этот человек?
— Частный детектив.
Крис испугался.
— Но ведь это опасно! Ты должна дать ему деньги!
— Ты даже не знаешь, почему он нас шантажирует.
— Не знаю. И не хочу знать. Я болен, мне нельзя возбуждаться. — Валери заметила, что Крис снова ушел в свой призрачный мир. — Люди приписывают другим так много грязных дел, что я ничего не хочу знать.
Повинуясь внезапному импульсу, Валери вынула из сумочки золотую зажигалку и дала ее Крису.
— Смотри, что я нашла, Крис.
Едва взглянув на зажигалку, он содрогнулся всем телом и отбросил ее от себя, словно увидел на своей руке отвратительное насекомое. Потом повернулся к Валери, и выражение его лица ужаснуло ее.
Это не был уже ее муж… В его лице не осталось ничего человеческого. Дыхание со свистом вырывалось сквозь крепко сжатые губы, руки поднялись, а пальцы скрючились, как когти.
