Для здорового человека, имеющего обе руки, было бы совсем нетрудно шагнуть с лестницы на подоконник окна, но, имея только одну руку, я не решился на такое. Ведь это все было на шестом этаже.
В 501-м номере горел свет, но жалюзи были опущены. Я мог слышать, как в номере журчит вода.
Я бросил взгляд на улицу, на машину, которую я позаимствовал на стоянке мотеля, не спрашивая разрешения у ее владельца. К этому времени у машины собралось еще больше народу.
Я услышал позади себя негромкое щелканье, словно кто-то захлопнул дверь. Я быстро оглянулся и, тяжело дыша, присел на подоконник. У всех дверей был такой же вид, как и прежде. Наконец я поднялся и постучал в дверь 591-го номера.
Тихий шум воды, текущей из крана, замолк. Какое-то время царила тишина, а потом голос Уэлли спросил:
– Кто там?
Я выкинул окурок из окна.
– Во всяком случае, не разносчик телеграмм.
В двери повернулся ключ, и она открылась. В руке Уэлли был пистолет, который он сразу направил мне в брюхо.
– Быстро!
Я вошел и закрыл за собой дверь. Уэлли еще сильнее надавил пистолетом.
– Как вам удалось избавиться от копов? И откуда вы узнали, что мы здесь?
– От Мика, – ответил я. – Правда, должен сознаться, что это произошло против его воли. Откровенно говоря, разговор был очень жесткий и при этом досталось даже Мэмми – получила удар ножом, который был предназначен мне. Я только что подбросил ее в больницу, где ею уже занялись. Еще неизвестно, останется она жива или нет.
Я посмотрел мимо Уэлли на Корлисс. Она стояла перед умывальником в ванной комнате и держала чашку с красителем для волос. Рот ее был открыт, но она не издала ни звука. На ней была тонкая нижняя юбка, которая была испачкана этим красителем. Брюнеткой она даже казалась симпатичнее, чем блондинкой.
– Вся перекраситься ты все равно не сможешь, мое сокровище! – сказал я. – Но готов поспорить, что когда-то ты была приятной златоглавкой.
От неожиданности она даже выронила чашку.
– Ты знаешь все...
Я прислонился к двери.
– Что ты – Софья Паланка? – Я кивнул. – В Тихуане, видимо, парень обратился к тебе на сербском языке? Кто это был? Старый почитатель?
Корлисс подошла к двери.
– Он видел, как я танцевала...
– Еще одно достоинство, – пошутил Уэлли.
Корлисс посмотрела на него, а потом на меня.
– Кто знает, что ты здесь, Швед? – спросила она.
– Ты и я, дорогая, – ответил я ей. – А что? Кажется, ты не очень-то рада видеть меня?
Она закусила нижнюю губу.
– Ты угадал.
– А зачем ты держишь руку в кармане? – поинтересовался Уэлли. – У тебя что, там револьвер?
Я показал ему наручник.
– Ну, что скажешь теперь?
Толстый бармен сразу весь покрылся потом. Так же, как и я потел в течение четырех дней.
– Я понял, что у тебя было кое-что на уме, когда ты начал лгать копам, обещая отвести их к месту захоронения трупа Корлисс. Я еще тогда подумал, что ты попытаешься бежать. Но я не думал, что ты окажешься настолько глупым, чтобы прийти сюда.
Я перенес тяжесть своего тела с одной ноги на другую.
– А что же ты ожидал от меня? Что я отправлюсь в Сан-Квентин, вздохну три раза, а потом скажу надсмотрщику "Доброе утро"? Скажу ему, что меня зовут Свен Нельсон, что я – моряк, вернее, был моряком, а потом решил, что я уже достаточно тратил жизнь понапрасну. И вот я решил поехать в Хиббинг, в Миннесоту, чтобы купить ферму, жениться и осесть. Вместо этого я отправился шляться по пивным. И при этом встретил молодую женщину, такую женщину, о которой мечтал всю свою жизнь. – Я посмотрел на Корлисс. – Я влюбился в нее с первого взгляда. Я и сейчас люблю ее и, наверное, всегда буду любить. Хотя и оказалось, что она совсем не та, за кого выдавала себя.
Корлисс заплакала.
– Не слушай его, – сказал Уэлли. – У него только одно на уме: внести разлад в наши отношения.
Не отрывая своего взгляда от Корлисс, я спросил:
– Коннорс с самого начала участвовал в этом деле?
Она перестала плакать, и ее нижняя губа опять немного оттопырилась.
– Нет, – сказала она холодно. – Но... но Мик и он уже с какого-то времени догадались, что я не та женщина, за которую себя выдаю, и уже год они меня шантажируют. Но до того, как нашли труп Пальмера, они только догадывались. А потом в мотеле появился мистер Грин и сказал, что Волкович в действительности был преступником Липпи Сальцем. Вот тогда-то оба активизировали свои действия. – Она с каким-то брезгливым отвращением махнула рукой. – А Уэлли в последнюю ночь постарался вовсю... – Голос ее стал совсем тихим, и я больше не мог видеть ее глаз. – Потому что знал, что как бы я ни любила тебя, я не смогу ему отказать... – Она сжала мокрые волосы на затылке и держала их крепко рукой. – И все из-за одной маленькой лжи, из-за того, что я была не Корлисс Мейсон, а Софья Паланка, которую ищут агенты ФБР в связи с делом об убийстве.
– Все верно, – самодовольно сказал Уэлли. – Тоже захотелось попробовать сдобного пирога, если вас не очень корежит от такого выражения, мистер Нельсон... Кусочек этого пирога мне понравился, и мне захотелось его сохранить. Корлисс и я уезжаем в полночь во Фриско, а оттуда мы улетим в Боготу. А "Пурпурный попугай" пусть летит ко всем чертям! Мик только будет радоваться этому...
– Ты тоже полетишь ко всем чертям! – прорычал я.
С этими словами я нанес ему левой такой удар, что глаза его сразу наполнились отчаянием. И он весь сжался, потому что все-таки не поверил, что у меня нет оружия. В следующее мгновение он уже пришел в себя и попытался поднять руку с пистолетом, но я сразу же выбил его из руки, так что он перелетел через всю комнату и упал под кровать. Потом я вытащил правую руку и размахнулся. Правда, мой кулак не попал ему по лицу, но наручник попал.
Крик боли даже не успел вырваться из его груди, когда я нанес еще удар, и на этот раз он попал точно в цель. Он грохнулся на пол.
Корлисс не сдвинулась с места.
Я набросился на нее:
– Ну, что стоишь? Быстро одевайся! Полиция была уже на пути к мотелю, когда я получил от Мика ваш адрес. Я был вынужден украсть машину, которая сейчас стоит напротив этого мотеля, и четыре умненьких копа из Сан-Диего уже расследуют это дело. Они начнут расспросы и узнают, что я в отеле. Быстро собирайся! Каждую минуту здесь могут появиться копы.
Ее полные груди натянули тонкий шелк юбки, когда она стягивала ее через голову.
– Что ты собираешься делать?
– Бежать.
– Куда?
– Еще не знаю... Об этом еще рано думать. Куда-нибудь, где мы будем в безопасности.
– И ты хочешь помочь мне бежать?
– Угу.
– Несмотря на то что... что я вела себя по отношению к тебе не совсем порядочно?
– Ну и что...
Корлисс прижала к моей груди свою маленькую ручку. Глаза ее испытующе посмотрели на меня.
– После всего того, что я причинила тебе?
– Да, несмотря на все это.
– Но почему?
– Видимо, потому, что я люблю тебя. – Я приподнял ее голову за подбородок. – А почему ты вчера ночью так горько плакала? Соседи сказали, что своим плачем ты смогла бы разжалобить камни...
Ее мокрые глаза все еще испытующе смотрели на меня.
– Может, я тоже тебя люблю... Потому что мне было стыдно... Потому что я, наверное, охотно стала бы той женщиной, за которую себя выдавала, вместо того чтобы быть той, кто я есть на самом деле. – Она снова заплакала. – Может быть, мне очень хотелось быть простой провинциальной девушкой, которая вышла замуж за сына богатых родителей... То есть чтобы все было так, как я выдумала. И чтобы я была свободна и могла выйти за тебя замуж. – Она прижалась ко мне, продолжая всхлипывать. – Вместо того чтобы быть публичной девчонкой из южной части Чикаго, которая слушалась Липпи Сальца...
Ее рука все еще лежала на моей груди. Я поцеловал кончики ее пальцев.
– Одевайся, дорогая, – шепнул я. – Сейчас не до разговоров. Нам надо уходить.
Корлисс опять посмотрела на меня.
– Ты действительно этого хочешь, Швед? Неужели я так много для тебя значу?
– Да.
Она глубоко вздохнула.
– Хорошо. Как ты хочешь, Швед.
Она быстро прополоскала свои волосы под краном и вытерла их полотенцем, закрыв глаза. При этом ее губы беззвучно шевелились. Потом, уже надевая туфли, она спросила:
– Сколько у нас еще есть времени?
Я немного раздвинул опущенные жалюзи и выглянул на улицу. Копы все еще стояли возле машины и о чем-то договаривались. Потом один из них бросил взгляд на дверь отеля.
Я быстро ответил:
– Считанные минуты... Но тем не менее я продолжаю думать, что нам удастся скрыться, если мы выйдем черным ходом.
На ней уже было простое белое платье и она доставала свое пальто. Когда я повернулся к двери, она достала элегантный чемоданчик из шкафа и схватила меня за руку, когда я проходил мимо нее.
– Прошу тебя, Швед, поцелуй меня, – умоляюще попросила она, – и пусть этот поцелуй будет как талисман, чтобы я была уверена...
