– Наверное, ей было не до того. Ведь она похоронила мужа.
– А вы думаете, она была сильно расстроена? Похоже, разговор принимал новый оборот.
По этому поводу я совсем ничего не думал.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего особенного, – ответил он, пожимая плечами. – Сколько вы прожили в том рыбацком домике? – продолжал он расспрашивать.
– Думаю, с неделю… Подождите, я приехал в субботу, а катастрофа произошла в четверг вечером, а что?
– Просто так. Кстати, каким образом вы очутились там? Вы ведь не из тех краев?
– Приехал порыбачить. Обожаю рыбную ловлю. И каждую весну, если свободен, уезжаю на рыбалку. А на том озере хороший клев, и домик принадлежит моему старому приятелю, которого я знаю еще с университета.
Пурвис кивнул:
– Понятно. Вы уже бывали там раньше? Или это была первая рыбалка?
– Только однажды. Года три назад. Провел там уик-энд.
– И ни разу за все это время не встретились с Кеннонами? Ведь у них там тоже собственный домик, неподалеку от вашего приятеля. Знаете об этом?
– Возможно, встречался. – Я задумался. – Но как-то не обращал внимания. Не знаю даже, как они выглядят.
– Она брюнетка с иссиня-черными волосами и большими темными глазами. Красивая женщина, надо честно признать. Из тех, что запоминаются сразу. Красота, правда, не классическая, но, мне кажется, в ней пропасть очарования. Понимаете, о чем я хочу сказать? – Пурвис улыбнулся.
– Да, конечно… Я…
Я хотел было продолжить, но в последний миг заткнулся – с этим типом лучше вести себя осторожнее. Кто его знает, куда еще заведет меня эта история с ногой!
– Если бы вы встретились с ней, она вам, наверное, запомнилась бы, – продолжал он. – Вот, взгляните на ее фото. – Пурвис достал из внутреннего кармана фотографию и протянул мне. – Ну, что скажете?
Я взглянул на фото. Ну, точно!
– Симпатичная, – сказал я как можно равнодушнее, хотя с первого взгляда узнал: это, конечно, она. Да и как тут не узнаешь! В тот вечер под деревьями было довольно темно, и вообще она показалась мне тогда не явью, а сном. Да, Пурвис определенно прав: увидишь ее раз – и не сможешь забыть.
– Значит, больше вы ничего не можете добавить? – спросил он, внимательно глядя на меня стальными глазами.
– Только одно: она действительно прелестна. Но я никогда в жизни ее не видел.
Он поднял шляпу с пола и встал:
– Ну что ж, это, пожалуй, все, что я хотел узнать. Извините за беспокойство.
– Пустяки!
Когда он ушел, я принял душ и закурил. Надо всей этой замысловатой историей следовало хорошенько поразмыслить. Неизвестно, чем еще она может обернуться. Лежа на кровати, я успел выкурить три сигареты, пока, наконец, солнце не скрылось за горизонтом и вместе с долгожданной прохладой в комнату не прокрались сумерки. Но я все основательно продумал. Да, факты явно не сходились, и у дотошного Пурвиса были все основания полагать, что Кеннон погиб не в автомобильной катастрофе, как растрезвонили все газеты, а вскоре после нее. Вероятно, Пурвис пришел также к ясному выводу, что это был не несчастный случай, а убийство. Правда, он не захотел мне об этом сказать. Возможно, он был прав.
Я хорошо понимал его. Наверное, он даже подозревал кого-нибудь конкретного, но не мог высказать своих подозрений в общем-то постороннему человеку, каким был для него бывший спортсмен, то есть я, поскольку у него еще не было веских доказательств. Если же он просто так без этих доказательств вздумает обвинить кого-нибудь, тот человек может возбудить дело против страховой компании, в которой работает Пурвис, и тому не поздоровится.
К тому же компании в общем-то совершенно безразлично, погиб ли Кеннон в результате несчастного случая или был убит, – ей в любом случае предстояло выплатить страховку и выложить очень кругленькую сумму. И только в одном случае платить бы не пришлось: если удастся доказать, что Кеннона убила его собственная жена! Ведь именно она получала страховую сумму. Так, значит, Пурвис считает, что супруга Кеннона замешана в гибели своего мужа. Без всякого сомнения, факт! Ведь не просто так он интересовался ею. Не мог понять, почему она не пришла ко мне в больницу, когда я пять месяцев валялся там. Странным показался ему и тот факт, что я ни разу не видел ее, хотя был на озере дважды. Но я-то понял… Теперь все понял! И у меня было преимущество перед Пурвисом. Увидев ее фотографию, я сразу сообразил, почему она не пришла навестить меня – все очень просто: она боялась, что я узнаю ее.
Вот почему и Пурвис до сих пор копается в этом деле. Ведь прошло уже пять месяцев. Свое заключение полиция вынесла почти сразу, и компания должна была, считаясь с этим, выплатить деньги. Но тем не менее все как-то странно…
А что, собственно, заставило меня ответить Пурвису, будто я ее никогда не видел? Наверное, то обстоятельство, что он тоже не был со мной откровенен до конца. Что ж, пусть теперь сам выискивает факты.
Я поднялся с кровати и отправился ужинать, а когда вернулся, было немногим больше девяти. Я взял книгу «Рыболовство и охота», чтобы почитать от нечего делать, но перед глазами снова возник облик прекрасной брюнетки. Очень красивой и очень богатой… Которая стала еще богаче, когда той памятной ночью благодаря ее муженьку-пьянице я слетел с шоссе в канаву…
Зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Харлан? – спросил мужской голос. – Это я, Пурвис.
– Вы все еще в городе?
– Нет, я у себя в Хьюстоне. Я звоню вам, потому что хочу еще кое о чем спросить.
– О чем же именно? – Мне это было неприятно. – Слушаю вас.
– Вы, естественно, находились в машине один, но не помните ли, не лежало ли что-нибудь рядом с вами на сиденье?
Я удивился:
– На сиденье? Не помню… А почему это вас заинтересовало?
– Сам толком не знаю. Знаете, пришло в голову – и все. Когда занимаешься всерьез каким-нибудь делом, в голову обязательно лезут шальные мысли.
Его объяснения показались мне настолько неубедительными, что я насторожился.
– Значит, не помните? – уныло переспросил он.
Я подумал.
– Во всяком случае, ничего существенного. Кажется, только мое белье.
– Белье?
– Ну да, мешок с грязным бельем для прачки.
– Мешок для прачки? – В голосе его прозвучало недоумение. – Позвольте, я не совсем вас понял. Ведь шел девятый час, следовательно, все прачечные были давно закрыты.
Я вздохнул:
– За телефонный разговор вы будете платить?
– Да, да… только…
Я перебил его:
– Вот и отлично. Поскольку разговор будет идти не за мой счет, я готов болтать с вами до утра, тем более что можно спать на ходу. Так вот, слушайте. Там, в городе, на станции обслуживания, есть один парень. Он увлекается спортом и даже получил какой-то разряд. Так вот, он знает, кто я, до фанатизма любит футбол и, если бы я его попросил, сам бы мне выстирал все белье и даже высушил его своим дыханием и выгладил… Понятно? Ему я и собирался отдать этот мешок, чтобы он на следующее утро закинул его в прачечную. Вас удовлетворяет такое объяснение?
– Конечно. А что было в мешке?
Я снова тяжело вздохнул:
– Неужели вы думаете, я сейчас помню, сколько пар грязных носков туда положил? И неужели для вас это действительно так важно?
– Я не совсем точно выразился. Мне нужно знать, каких размеров был ваш мешок – большой или маленький?
– Ах вот оно что! Да, мешок был довольно приличный. Там были, по-моему, простыни, прочее постельное белье, рубашки…
– Хорошо, хорошо, достаточно, – задумчиво произнес Пурвис.
– Не понимаю вас. Разве это имеет какое-нибудь значение?
– Скорее всего, не имеет. Просто прикидываю различные варианты… Большое вам спасибо, Харлан. Как-нибудь мы еще увидимся.
– Одну минуту…
Но было уже поздно. Он повесил трубку.
Я сел на край кровати и закурил. О чтении после такой беседы уже не могло быть и речи. Спать тоже не хотелось.
Я снова и снова прокручивал весь телефонный разговор в уме, пытаясь сообразить, что все это означает.
Мешок с бельем, лежащий рядом со мной на сиденье… Зачем, черт побери, ему нужны такие подробности? Хотя он и сказал, что это не имеет для него никакого значения, еще бы, конечно, ровно никакого! Судя по его тону, он услышал именно то, на что надеялся. «Надо все вспомнить получше, – сказал я себе. – Вспомнить все детали. Тут что-то есть. Правда, никто, кроме Пурвиса, ничего не заподозрил, но ведь он-то наверняка за что-то зацепился?»
Я снова увидел эту злополучную дорогу. Итак, совершенно пустынное шоссе, свет фар догоняющей машины, и этот идиот, летящий на бешеной скорости, пьяный в стельку, сшибает меня… Почему? Видимо, потому, что слишком много выпил. Но почему же тогда, если был пьян и мчался на бешеной скорости, он не свалился в кювет где-нибудь раньше?
