Я подошел к раздаточной стойке, чтобы спросить, где администрация. Но вид пищи словно заворожил меня. Я не мог вспомнить, когда в последний раз ел. Раздатчицы, споро передвигавшиеся в облаках пара, показались мне прекрасными ангелами.
Я взял жареную печенку с луком, картофельное пюре, тыквенный пирог и кофе, сказав, что хочу поговорить с управляющим. Он подошел к моему столику, когда я допивал кофе — лысеющий человек в светлом костюме.
— Что — то не так, сэр?
— Да вроде бы нет. Еда в порядке.
— Мы стараемся.
— Мне нужен Гарольд Шерри. Он оставил ваш адрес.
— Гарольд? Он здесь больше не работает.
— Где же мне его найти?
Управляющий развел руками — жест, который он явно позаимствовал у уборщиков.
— Гарольд не сказал мне, что хочет уйти. Просто он не вышел на работу на прошлой неделе, и все.
— Почему?
— Слишком примитивная работа для столь неординарной личности, если угодно выразиться помягче. Вы его родственник?
— Знакомый. Он не оставил другого адреса?
— Может, и оставил. Сейчас спрошу у кассирши. Он постоянно ошивался вокруг нее.
Ее звали Чарлин. У нее были спокойные голубые глаза, мягкие каштановые волосы, и она сидела за кассой так, словно управляла самолетом. Когда менеджер спросил ее насчет Гарольда, она покраснела, смутилась и покачала головой. Он подошел ко мне и опять сделал мексиканский жест, означавший недоумение.
Я подождал, пока кассирша придет в себя, и пошел расплачиваться.
— Если вы подскажете, как мне найти Гарольда, то я вам буду признателен.
— Вы, часом, не его отец?
— Нет, но я днем говорил с его матерью.
— Я не знала, что у него есть мать. Он все время говорил об отце. Тот якобы большая шишка в нефтяном бизнесе в Техасе. Это так?
— Вроде бы он занимает достаточно большой пост.
Она глубоко вздохнула, и ее грудь поднялась.
— Значит, у Гарольда и вправду есть причины начинать с самого низа.
— Какие причины?
— Видите ли, он хотел как следует изучить пищевое дело. Отец обещал купить ему лицензию на продажу пиццы, но сперва Гарольд должен изучить, что к чему.
Ее спокойные глаза смотрели мне прямо в лицо. Я понял, что она не столько отвечала, сколько вопрошала. Ей хотелось знать, не лжец ли Гарольд.
Я ответил на ее вопрос своим вопросом.
— Вы не могли бы мне сказать, где его найти, Чарлин?
— Это зависит от того, зачем он вам.
— Мне сейчас не до деталей. Главное — Гарольд получил кое — какие деньги.
— Большие?
— Можно сказать, большие.
Она мне не поверила. Несмотря на то, что я ей сказал, а может, именно в силу того, она сообщила:
— Последний раз я встретила его в винном магазине. Он в это время должен быть в Техасе у отца, но вместо этого ошивался здесь, в Лонг — Биче. С большой толстой женщиной. Ее звали Рамона. — Взгляд Чарлин сделался ледяным. — Он покупал ей пиво.
— Вы не знаете, как найти ее?
— Спросите в винном магазине. С ней там разговаривали, как с постоянной покупательницей. Магазин «Том и Джерри», вон там, — она махнула рукой в сторону моря.
Туда я и направился. Слева виднелись дома Конвенш — сентра, высотные, многоквартирные дома, сверкавшие огнями, за ними стоянки для автомашин, где когда — то были пляжи. Справа неясные очертания района, где проводили досуг люди с деньгами. Дальше блестела вода гавани.
В полутьме шныряли моряки. На тротуаре возле «Тома и Джерри» сидел пьяный в хорошо сшитом темном костюме и декламировал стихи. Похоже, он сам сочинял их на ходу. Маленький человечек с суровым лицом был готов либо обслужить меня, либо застрелить, в зависимости от того, что я скажу.
— Вы знаете девушку по имени Рамона?
— Есть тут одна Рамона, только она не девушка. Вы, наверное, хотите знать, какой процент ее доходов уходит на спиртное?
— Я не агент социального обеспечения. Я просто ищу ее приятеля.
— Гарольда?
— Именно.
— Я его что — то давно не видел.
— Где живет Рамона?
— Следующая улица направо. — Он показал в сторону от моря. — Первый трехэтажный дом за углом. Второй этаж, квартира Д. Если хотите теплого приема, захватите ей упаковочку пива.
Я так и поступил. В вестибюле дома молодой человек в морской форме обнимался у стены с женщиной. Я поднялся на второй этаж, опираясь на обитые крокодиловой кожей перила, и постучал в квартиру Д.
Мне открыла женщина. Она быстро окинула меня взглядом и сказала: «Привет!»
У нее было красивое широкое лицо, иссиня — черные глаза и черные как смоль волосы. Тело под облегающим черным платьем казалось расплывшимся, но и в нем, как и в лице, была своя тяжелая красота.
— Привет, Рамона!
— Кто вы?
— Приятель приятеля.
— Кто ваш приятель?
— Гарольд Шерри.
— Он о вас не говорил.
— Он живет здесь?
— Больше не живет.
— Он не оставил адреса?
— Нет. — Она чуть наклонилась ко мне, не выходя из дверей. Плечи у нее были мощные и красивые. — Он чего — то натворил?
— Нет, — солгал я. — Он просто задолжал мне деньги.
— Мне тоже. Нам надо действовать заодно. Проходите, не стойте в дверях.
Она отступила, дав мне возможность пройти. Комната была тесная, как пещера. Треть пространства занимал разобранный диван. Два кресла стояли друг против друга у стола, на котором красовалась квартовая бутыль из — под пива. Она была пуста.
— Угощалась пивом, — пояснила хозяйка.
— Я принес еще.
— Очень мило. Гарольд, наверное, сказал, что я любительница пива, да?
Я никак не мог понять ее происхождение. Говорила она без акцента, но с какой — то сердитой раздражительностью, словно давая понять, что говорит она по — английски не по доброй воле. Она откупорила одну банку, передала мне, а себе открыла вторую.
— Присаживайтесь. За ваше здоровье. А также за здоровье Гарольда и его новой девицы.
— У него появилась новая девица?
— Да, — кивнула Рамона. — Он приезжал с ней на днях забирать свое барахло.
— Вы ее видели?
— Нет. Я выглянула из окна, но она сидела в машине. А вы ее знаете?
— Не исключено. Какая у них была машина?
— Маленькая зеленая. Не новая.
— Зеленый «фалькон»?
— Может быть. Маленькая зеленая, спортивная модель. Значит, вы девицу знаете?
— Я не уверен.
— Я хотела спуститься и познакомиться, но Гарольд не позволил. Он не хотел, чтобы я ее видела. Я успела заметить только ее макушку. Она брюнетка. Как и я.
— Почему он не захотел, чтобы вы познакомились?
— Потому что во мне половина индейской крови. Для человека, который повидал виды, у Гарольда что — то уж больно много предрассудков. И еще он считает, что я слишком толстая. — Она покивала головой. — Это верно, я толстая. Сколько мне, по — вашему, лет?
— Тридцать пять?
Я хотел немного польстить ей, но она покачала головой:
— Двадцать девять. Как бы на моем месте вы пытались сбросить вес?
— Забудьте о пиве.
— А кроме этого? Вообще — то надо же иметь в жизни что — то такое… Надоело сидеть и ждать.
— Чего вы ждете?
— Чего — то хорошего. Например, выигрыша в лотерею. — Она произнесла эти слова плоским голосом, словно высмеивая пустоту своей души или места, где жила, я так и не понял, что именно.
— Неужели вам не хочется чего — то получше, чем выигрыш в лотерею?
— Вы хотите сказать, выйти замуж, завести детей, найти приличную работу? Пыталась и это. Была у меня приличная работа. Был муж и трое детей. Только он выгнал меня и запретил видеться с детьми. — Она посмотрела на колени. — Они живут в Роллинг — Хиллз. Иногда я подхожу к берегу, смотрю туда через гавань, и мне кажется, будто я их вижу.
Она подняла голову. Ее лицо напоминало луну, всходившую над горой ее тела.
— Вы женаты?
— Был женат. Развелся.
— Значит, как и я? А что стало с вашей женой?
— Не знаю. Давно ее не видел.
— Тогда не беспокойтесь о ней. И обо мне тоже. — Она попила свое пиво. — Кстати, меня зовут вовсе не Рамона. Это имя появилось так, в шутку.
— Как же вас зовут?
— Незнакомым не говорю. — Она грохнула банкой об стол. — Вы, кстати, не сказали, как вас зовут.
— Арчер.
— Где же ваш лук и стрелы?[3]
— В багажнике моего «понтиака».
Она усмехнулась.
— Не морочьте мне голову. Гарольд действительно должен вам деньги?
— Небольшие.
— Можете попрощаться с ними.
Она открыла новую банку и предложила мне. Я отказался, и она приложилась к ней сама. Беспорядочный пульс ее одинокой жизни гулко бился в комнате, и за ним я словно слышал с трудом сдерживаемую ярость.
— Загляните к его матери, — посоветовала Рамона. — Он из тех, кто обычно возвращается к мамочке. В конце концов чистые простыни решают все. Чистые простыни и грязные помыслы, — задумчиво пробормотала она. — Что за девицу он себе завел?
