– Опять? – вяло удивился Гуров. – Редеют ряды противника. В первый раз их четверо было. А они сказали, кто их послал?
– Конечно, сказали! – воскликнул Мизоев. – Его зовут Кузьма. Говорят, на хорька похож, и вроде бы вашим коллегой когда-то был. Но он им не хозяин, он человек от хозяина.
– А имя хозяина?
– Они его не знают.
– Что у них с собой было?
– Оружие было! Автомат, пистолеты, нож… Много всего!
– А документы какие-нибудь имелись?
– Никаких! Совсем ничего!
– Джафар Мусаевич, – попросил Лев, – вас не затруднит подержать их немного у себя? Просто я сегодня так устал, что не в силах ими заниматься.
– О чем вы говорите, уважаемый? – воскликнул Мизоев. – Конечно, подержу! Отдыхайте, пожалуйста, и ни о чем не беспокойтесь.
– Спасибо большое, Джафар Мусаевич!
– Зачем «спасибо»? Не надо «спасибо»! Люди должны помогать друг другу!
Лев отдал телефон водителю, и, судя по всему, Мизоев ему еще что-то сказал. Джип подъехал прямо к дверям гуровского подъезда, и парень пояснил:
– Хозяин велел вас до квартиры проводить и жене вашей цветы вручить.
– Ну, пошли, – равнодушно согласился Лев, у которого было только одно желание – лечь и поспать, потому что больше ни на что сил уже не было, он даже не обратил внимания, какие это были цветы.
К счастью, Мария не встретила их с кухонной колотушкой для мяса в руках – видимо, в глазок посмотрела. Парень смущенно протянул ей букет орхидей:
– Вот! Хозяин вам велел подарить, потому что мы вашего мужа очень уважаем.
– Да-да! Передайте вашему хозяину большое спасибо! – вымученно улыбнулась Мария.
– Вам помочь? – спросил парень, скосив глаза на Гурова.
– Нет, спасибо! Всего хорошего!
Она закрыла дверь и, посмотрев на Льва, который, прислонившись к стене, спал стоя, поняла смысл вопроса. Бросив невероятно дорогой букет на тумбочку, как будто это была использованная салфетка, Мария потихоньку потащила мужа в спальню.
– А? Что? – очнулся он.
– Левушка! Пойдем! Ты устал! Тебе отдохнуть надо! – уговаривала она его.
– Да-да! Маша! – Он шел, как сомнамбула. – У нас коньяк есть?
– Тебе принести? – спросила она, посадив его на кровать.
Не дождавшись ответа, мигом принесла бутылку и бокал и, увидев, что муж смотрит в одну точку, налила коньяк в бокал и буквально всунула его в руку Гурова, а он, очнувшись от ее прикосновения, поднял на нее глаза и проговорил:
– Кузьма, похож на хорька, из наших. Кого-то мне это напоминает.
Мария, просидевшая весь день безвылазно дома и даже отключившая все телефоны, чтобы не нервировали, истерзанная страхами за мужа и за себя, выпившая за этот день все имевшееся в наличии успокоительное, поняла, что сейчас сорвется, и у нее начнется истерика. Она отобрала у Гурова бокал и выпила коньяк сама. А потом уложила безучастного ко всему Льва Ивановича на кровать, закинула ему ноги на постель, предварительно сняв ужасно запыленные туфли, и вышла из спальни. В прихожей увидела букет и горько усмехнулась, а потом поставила цветы в вазу на кухне и, забравшись на стул, нашарила на навесной полке давным-давно спрятанную пачку сигарет. Мария сидела, пила коньяк, курила, плакала, жалела себя и думала о том, что жить без мужа она не может, но и с ним тоже невозможно. Надо было что-то делать, но что? Допив коньяк, но так ничего и не решив, включила телефон: во-первых, Лева уже дома, вот пусть сам и объясняется, а во-вторых, ну, какому идиоту придет в голову звонить в такое время? Потом тихонько пробралась в спальню, взяла подушку и легла спать на диване в гостиной, укрывшись пледом, но сна не было. Когда часы пробили двенадцать, она подумала: «Неужели эта безумная, длинная суббота все-таки кончилась?» – и наконец уснула.
Гурова разбудил телефонный звонок. Следуя выработанной десятилетиями привычке, он, хоть до конца и не проснулся, нашарил на прикроватной тумбочке трубку параллельного аппарата, поднес ее к уху и услышал разговор Маши и Орлова.
– Машенька! – с едва сдерживаемым бешенством в голосе говорил Петр. – Вам с Левой так не терпится попить компотику на моих поминках, что вы всеми силами вгоняете меня в гроб? Почему у вас вчера ни один телефон не отвечал?
– Докладываю, господин генерал, – безразличным тоном отвечала Мария, и в ее голосе не было ничего, кроме страшной усталости. – Полковник вчера рано утром убыл в неизвестном направлении, а мне приказал сидеть безвылазно дома, что я и делала, отключив на всякий случай и телефоны. Вечером его тело сопроводил до квартиры молодой мужчина кавказской национальности, который вручил мне дорогущий букет орхидей от какого-то хозяина и предложил свои услуги по транспортировке тела в спальню, но я опрометчиво отказалась, и он ушел.
– Ну, и где сейчас эта сволочь? – прорычал Орлов.
– Как телу и положено, находится в спальне в горизонтальном состоянии. Пост сдала, господин генерал!
– Пост принял, Машенька! У вас там, я знаю, на прикроватной тумбочке параллельный аппарат есть, так ты скажи своему благоверному, чтобы трубочку взял, а вот свою, будь добра, положи! Мне с этим гадом поговорить надо!
– Я слушаю тебя, Петр, – сказал Гуров.
– Отключаюсь, – заявила Маша, и раздался щелчок – она положила трубку.
И тут на Гурова обрушился такой водопад самого черного мата, что он даже отвел руку от уха, чтобы не захлебнуться в нем. Он слушал Орлова, не перебивая, потому что понимал, что вставь хотя бы слово, на него обрушится уже настоящая лавина, которая накроет его с головой, вот и терпел. Закончил же Орлов словами:
– Я сейчас приеду и расстреляю тебя собственноручно! – после чего раздались короткие гудки.
Лев положил трубку, встал и с удивлением осмотрел себя в зеркале – оказывается, он так и спал в костюме и с засунутым за пояс брюк пистолетом. «Старею, однако», – невесело подумал Лев и понес свою повинную голову к жене: Мария, как личность творческая и поэтому излишне чувствительная, в последнее время скандалила крайне редко, но делать это умела превосходно – талант, как говорится, не пропьешь! Но сейчас она была непробиваемо спокойна, и Гуров, взглянув ей в глаза, не увидел там ничего, кроме безразличия и усталости, и это испугало его еще больше, чем любые крики, битье посуды и швыряние мелкими и крупными предметами домашнего обихода. У всех и всему когда-нибудь наступает предел, вот и она к нему подошла.
– Машенька! – начал он, но она не дала ему договорить.
– Лева! Ты бы привел себя в порядок, а то, как я понимаю, скоро Петр приедет, – равнодушно заметила Мария. – Ты иди, а я пока завтрак приготовлю.
Гуров решил взять паузу и ничего сейчас не предпринимать, надеясь поговорить с ней и объясниться, когда она немного отойдет, и пошел в ванную. К столу он сел чистым, выбритым и немного посвежевшим, но приборы были только на одного. Он удивленно посмотрел на жену, и та спокойно объяснила:
– Я уже поела, – и вышла из кухни.
Ее спокойствие и даже безразличие начали действовать Гурову на нервы – уж лучше бы она скандалила, и он, сдерживаясь изо всех сил, начал есть, хотя кусок не лез ему в горло. Тут зазвонил телефон, но Мария и не подумала взять трубку, а он все звонил и звонил. Наконец Лев, не выдержав, вышел в зал и увидел, что жена сидит перед телевизором, а телефон надрывается рядом с ней. Он сам снял трубку и совершенно неожиданно для себя услышал щебечущий девичий голосок, который спросил:
– Лев Иванович Гуров? Заказанная вами посудомоечная машина находится у нас на складе. Что вы предпочтете? Чтобы мы доставили ее по указанному вами адресу или сами приедете за ней?
– Какая посудомоечная машина? – удивился он.
– Ну, это такой агрегат, который моет тарелки, чашки, ложки, – охотно объяснила девушка.
«Черт! Они же Ложкомоя взяли!» – дошло до Гурова, и он ответил:
– Извините, я еще не совсем проснулся, вот сразу и не понял. Тем более что я никак не ожидал, что вы так быстро работаете. Вас не затруднит подержать ее некоторое время на складе, а я пока сориентируюсь и потом позвоню вам?
– Конечно! – с готовностью заверила его девушка. – Желание клиента – закон! А мы дорожим каждым клиентом! Обращайтесь еще!
– Да-да! Непременно! – пообещал Лев.
Он посмотрел на жену, ожидая хоть какой-нибудь реакции, – обычно она в таких случаях шутила, что поклонницы не дают ее мужу покоя даже дома и даже в выходные, но сейчас промолчала, не поинтересовавшись, зачем им еще одна посудомоечная машина, если они совсем недавно ее уже купили. Гуров начал тихо сатанеть и, вернувшись на кухню, с ненавистью посмотрел на ни в чем не повинный завтрак, который тут же полетел в мусорное ведро. Тишина в доме стояла полная – нет, телевизор работал, но это не в счет. Он снова прошел в гостиную, увидел, что Маша закрылась в спальне, и занял ее место перед телевизором, страстно желая, чтобы Петр приехал как можно скорее, потому что выносить эту тишину сил у него уже не было. Когда раздался звук домофона, он бросился к нему со всех ног, нажал на кнопку, открыл дверь и так и стоял в дверях, дожидаясь, когда поднимется лифт. Выражение лица Орлова ничего хорошего не предвещало, но это было все же лучше, чем полное безразличие Марии.
