– Это очень неприятная история, – пожаловалась Улла. – Конец нашему покою. Отцу уже угрожали, и теперь я боюсь, как бы эти люди не привели свои угрозы в исполнение.
– Эти люди? – повторил японец. – Вам что–нибудь известно о них?
– Ничего.
– Они никогда не обращались к вам?
– Никогда!
Улла отвечала категорично.
– Но кто вы? – внезапно заволновалась она. – Вы не друг моего отца.
– Нет. Мне поручено обнаружить и обезвредить тех, кто интересуется работой вашего отца.
– Кто вам платит? Американцы?
Судзуки молча кивнул. Двое пожилых людей сели за столик, оставленный Судзуки. Японец предложил:
– Давайте перейдем в более спокойное место для беседы.
Улла не возражала.
– Поехали, – согласилась она.
Судзуки достал портмоне. Она остановила его.
– Оставьте, у меня здесь свой счет, так проще. Впрочем, у меня счета повсюду. Отец думает, что оплачивая их, он будет в курсе моего времяпрепровождения.
Девушка резко рассмеялась. Она снова надела свою ризу. На ее точеном теле платье сидело, как на античной скульптуре. Несколько молодых людей, только что севших за столик, провожали Уллу восхищенными взглядами.
– Садитесь в мою машину, – предложила Улла японцу, шагнув в дверцу «ягуара» с легкостью Дианы–охотницы.
Он сел возле нее, и, когда машина рванула с места, его тряхнуло и бросило вперед. Улла была босая и, нажимая на педаль, напрягала мышцы бедер. На повороте она не уменьшала, а увеличивала скорость, следуя тактике гонщиков.
Пролетев как метеор два километра, она остановилась перед виллой, окруженной садом. Выйдя из машины, она повела своего спутника в дом. На лужайке огромные покрытые мхом камни и умело разбросанные кустарники создавали иллюзию пространства. Вилла, отделанная с большим вкусом, была роскошна.
Вдруг из дома, словно ракета, вылетела и бросилась к Улле очаровательная девушка. Она была немного моложе Уллы и ниже ее ростом, но с более развитыми формами. Ее каштановые волосы были перехвачены зелеными бантами, зеленые глаза блестели и щеки горели румянцем. Обнимая Уллу, она повторяла:
– Улла, дорогая, какой приятный сюрприз!
– Сюрприз не такой уж и приятный, – возразила Улла, – так как я пришла с другом.
Японец согнулся на девяносто градусов, когда Улла произнесла его имя.
– Моя подруга Лиззи, – представила она. Судзуки улыбнулся.
– Мамы нет дома, – сказала Лиззи, когда ее гости наконец устроились. В салоне стоял разрисованный старый рояль.
– Давайте выпьем чаю, – предложила Лиззи.
– Немного позднее, – сказала Улла, – нам нужно поговорить.
– Понятно, – в голосе Лиззи звучала обида. – Я вас оставляю.
Она направилась к двери, крикнув с порога:
– Я буду следить за улицей и, если появится мама, постучу три раза, как обычно.
– Это не то, что ты думаешь, – возразила Улла. Но Лиззи уже хлопнула дверью. Улла засмеялась.
– Бедная Лиззи влюблена в меня. Поэтому готова оказать мне любую услугу. Но почему бы не сделать этого от чистого сердца? Вы слышали: как обычно! Девушки все такие, они нальют вам суп, но сначала в него плюнут.
Вульгарность Уллы коробила японца.
– Я вас шокирую, не правда ли? Вы, не моргнув глазом, разрежете женщину на куски, но никогда не скажете грубого слова.
– Почему вы так думаете? Я имею в виду расчленение.
– Я вижу по глазам. Я разбираюсь в мужчинах! Вы никогда не моргаете.
Без всякого предисловия Улла обхватила Судзуки за шею и повалила его на диван приемом дзюдо.
– Если Лиззи думает, что мы пришли для этого, то не будем ее разочаровывать, – прошептала она.
Глава 5
Улла оказалась достойным противником. Она обрушилась внезапно, как гроза среди ясного неба. С распущенными волосами, блуждающим взглядом, приоткрытым ртом и грудью, вздымающейся от прерывистого дыхания, она была еще красивее.
Сейчас, немного вспотевшая и с появившимися под глазами кругами, она постепенно приходила в себя. Она наклонилась, чтобы с благодарностью поцеловать своего партнера: жест, который никогда не обманывает и который не могут заменить никакие слова. Придя окончательно в себя, она поинтересовалась:
– Ну как моя техника? Мне еще не хватает гибкости? Японец улыбнулся, ничего не ответив.
– Я не буду ставить вас в затруднительное положение и спрашивать, что вы обо мне думаете, – продолжала она. – Все это от скуки. В Швейцарии скучно всем, кроме туристов. Я не настолько учена, чтобы заняться интересным делом, и слишком ленива, чтобы стать ученой.
– В общем, вас можно пожалеть.
– Это правда. К счастью, есть мужчины наподобие вас, которые могут время от времени вывести меня из ступора. Что касается швейцарцев, то они напрочь лишены воображения и практичны до тошноты.
Судзуки достал из кармана клочок бумаги, переданный ему Энгельбергом, и показал его девушке:
– Надо же, – сказала она, – мой номер телефона.
– Ваш личный номер, – уточнил японец.
– Где вы это нашли?
– Угадайте.
– Понятия не имею.
– В кармане злоумышленника, вчера ночью.
– Невероятно.
– Вы уверены, что не знаете этого человека?
– Вы не должны сомневаться в том, что я говорю… – рассердилась Улла.
– Я убежден, что вы его знаете, сами того не сознавая.
– Этого человека здесь не знает никто. Его фотография была напечатана вчера утром во всех газетах.
– Однако кое–кто его все–таки знал, – возразил Судзуки. – Хотя бы Макс, Мориц и Терри.
– Мои собаки! Они так прожорливы, что любой может их купить за кусок мяса. Кроме того, их приучили не лаять по пустякам. Они оказались настолько способными, что вообще перестали лаять.
– Они лают, когда на участке появляется незнакомый человек. Это подтверждают все. Следовательно, они знали этого человека, и притом благодаря вам, так как только вы выводите псов на прогулку за пределы территории.
Судзуки достал из кармана пиджака увеличенную фотографию, на которой был изображен мужчина в профиль. У него было открытое лицо с мягкими чертами. Улла задумчиво покачала головой.
– Никогда не встречала его до этой злополучной ночи, – сказала она.
– Мужчина лет сорока, атлетического сложения, мускулистый…
– Нет.
– Не забудьте, что он проявлял больший интерес к вашим собакам, чем к вам.
Девушка насупилась.
– Я уже три недели не выводила собак, – объяснила она.
Внезапно Улла вскрикнула:
– Погодите, погодите!
Она вырвала фото из рук японца и стала пристально в него всматриваться.
– Нет, – вздохнула она, – это невозможно.
– Что невозможно?
– Что это тот самый старик, добрый дедушка.
– Какой еще дедушка?
– Дедушка с бородкой, который ненавязчиво пытался за мной ухаживать в прошлом месяце. Каждый день я встречала его на своем пути. Он гулял с внуком, очаровательным мальчуганом. Мальчик дарил мне букетики полевых цветов. Я оценивала это как высший знак внимания.
– Полагаю, когда вы нюхали цветы, дед в это время кормил ваших собак.
– Действительно. Он давал им сосиски. Но это был седобородый старик, в толстых очках и с брюшком.
– Бороду можно наклеить и подкрасить, живот подложить, глаза спрятать за очками. Как он был одет?
– На нем была тирольская шапочка с кисточками, темно–серый костюм, желтые очки.
Пока Улла описывала портрет старика, японец дорисовывал эти детали карандашом на фотографии. Результат оказался столь потрясающим, что девушка даже воскликнула:
– Это он, никаких сомнений!
Если бы она знала, к каким драматическим последствиям приведут ее слова, она бы не произнесла их.
– Следовательно, – сказал японец, – если бы этому человеку операция удалась, то вы бы никогда не подумали, что он злоумышленник.
– Никогда!
– Теперь понятно, зачем ему понадобился ваш номер телефона. Он просто проверял, дома ли вы или ушли на прогулку. Вы имеете представление о том, где он живет?
– Никакого. Но мальчика знали в бакалейной лавке, где я ему как–то покупала конфеты.
– С этого я и начну свое расследование, – решил Судзуки вставая.
В этот момент в салоне появилась насупленная Лиззи. Она не ответила японцу, когда он с ней попрощался. Как только дверь за ним закрылась, она разрыдалась и бросилась на шею своей подруге.
– Ты чудовище, – выговаривала она ей сквозь икоту. – Ты хочешь, чтобы я умерла от огорчения.
– Ты бы гораздо меньше огорчалась, – ответила Улла, – если бы не подглядывала в замочную скважину.
Глава 6
В бакалейной лавке хорошо знали мальчугана, который приходил с мадемуазель Энгельберг. Но малыш называл дедушками всех мужчин с седой бородой.
Разыскиваемым мог быть один из проживавших на пансионе у его матери, вдовы Кранц, которая сдавала отдыхающим два этажа своего дома и бунгало в трех километрах от городка.
