– Вы угнали самолет и садились ночью? – переспросил Саймон, и в его тоне слышались недоверие, восхищение и самое настоящее уважение.
– Конечно.
– Неплохо для начала, – сказал Саймон, гася сигарету и тут же закуривая следующую. – Но самолет с золотом, и летчики тоже будут вооружены, да к тому же они будут постоянно держать связь е землей по радио...
– Ну и что? – спокойно возразил Ренвей. – Время сейчас не военное, и нападения они не ожидают. Они увидят просто еще один самолет, который хочет их обогнать. Воздушное движение на этом маршруте всегда довольно интенсивное, и им даже в голову ничего не придет. Тут-то вы на них и спикируете. С вашим опытом такую цель сбить просто. Пара хороших очередей – и все будет кончено задолго до тою, как они смогут передать что-либо на землю и поднять тревогу. Как только их радио замолчит, я буду имитировать их передачи. У меня в доме смонтирована коротковолновая радиостанция, имеются записи передач всех самолетов, перелетавших Ла-Манш за последний месяц. Мне известны также все коды. Наземные и береговые станции ничего не заподозрят вплоть до того момента, когда самолет не прибудет в назначенное время.
Святой курил и неотрывно смотрел на бледное спокойное лицо Ренвея. Ему вдруг пришло в голову, что если Ренвей и сумасшедший, то его сумасшествие весьма рационально.
– Но думать надо не только о самолетах, – сказал Святой. – Ведь есть еще и корабли. Что, если все это увидят с какого-нибудь корабля?
– Вы, уважаемый, думаете о том, что я продумал еще два месяца назад. Я мог бы привести гораздо больше возражений, чем вы. Например, я мог бы сказать, что все время, когда самолет будет лететь над Ла-Маншем, у побережья Англии и Франции будут курсировать специальные катера. Возможно, один из них и успеет к месту падения самолета. Тогда часть вашей задачи будет заключаться в том, чтобы пулеметным огнем держать их на расстоянии, пока все золото не окажется в надежном месте.
– Но как же вы собираетесь это сделать? – недоумевал Святой. – Ведь за пять минут десять тонн золота с затонувшего самолета не поднимешь.
– Все это уже организовано, – ответил Ренвей, и в его глазах внезапно появилось хитрое выражение. Он налил себе еще виски, выпил и облизал губы. Боясь, что выболтал уже слишком много, он добавил: – Вам нужно думать только о своем участии. Ну как, согласны?
– Согласен, – кивнул Саймон после короткого раздумья.
Ренвей еще некоторое время смотрел на него, и Святой прямо физически ощутил, что тот расслабился, будто от действия успокаивающего лекарства.
– Тогда нет необходимости посылать в деревню моего шофера.
– А как насчет моего самолета?
– Можете держать его здесь до тех пор, пока он вам снова не понадобится. В доме у меня много места, а один из моих механиков выяснит и устранит неисправность на вашем самолете.
Святой на секунду похолодел – любой механик сразу же поймет, что самолет абсолютно исправен. Тем не менее он спокойно ответил:
– Это очень любезно с вашей стороны.
Ренвей взял чемоданчик Саймона и запер его в большой сейф, вделанный в стену в другом конце комнаты. Обернувшись, он довольно потер руки.
– Ваши... э-э-э... образцы будут здесь в безопасности, пока снова не понадобятся вам. Пойдемте займемся вашим самолетом.
Они вышли из дома и прошли через розарий на ту поляну, где Святой совершил посадку. Саймон чувствовал, как его карман оттягивает пистолет, и это его немного успокаивало. Руки Ренвея перестали нервно подергиваться, и теперь его плотная фигура излучала какое-то неестественное спокойствие...
Ренвей продолжал разговор так же монотонно, как если бы описывал форму грядки со спаржей:
– Номер транспортного самолета и время вылета станут мне известны через пять минут после взлета из Кройдона, так что у вас будет вполне достаточно времени, чтобы взлететь самому и встретить тот самолет в воздухе.
В дальнем конце поля стоял большой дощатый сарай, к одной стене которого примыкала живая изгородь. Ренвей постучал в небольшую дверь. Она немного приоткрылась, и в щель выглянуло испачканное копотью и маслом лицо одетого в рабочий комбинезон человека. Узнав Ренвея, он раскрыл дверь, и все прошли внутрь.
В сарае было просторно, прохладно и темновато после солнечного света на улице, поскольку сарай был освещен только парой ламп, подвешенных к балкам высоко под потолком. Внимание Саймона сразу привлек тупоносый серый истребитель "хаукер", стоявший у противоположной стены. Через два-три часа его вообще трудно будет узнать (да и то только по торчащим перед кабиной летчика пулеметам), поскольку еще один человек в комбинезоне стоял на стремянке и закрашивал серой краской опознавательные знаки на крыльях. Но на хвостовом оперении они еще не были закрашены, и это больше всего убеждало Святого в том, что он находится не в плену какого-то фантастического сна, а столкнулся лицом к лицу с потрясающей реальностью.
Саймон снова достал портсигар и повнимательнее осмотрелся вокруг. Еще находясь в воздухе, он угадал, что поле, примыкающее к той площадке, где он посадил свой самолет, и было тем местом, где несколько часов назад в темноте он наблюдал посадку "хаукера". Это подтверждалось и тем, что в стене сарая были еще одни широкие ворота, контур которых был заметен изнутри по проникающему в щели солнечному свету. В одном углу были сложены бочки с бензином, в другом углу стоял верстак и какой-то станок. Упомянутые Ренвеем запасные пулеметные ленты лежали под верстаком, а рядом на деревянном стеллаже Саймон увидел какие-то грушевидные предметы и сразу понял, что это бомбы. Он указал на них пальцем.
– Это что, против спасательных катеров? – спросил он, и Ренвей утвердительно кивнул в ответ.
Саймон сжал зубами сигарету, но прикуривать благоразумно не стал.
– А не слишком ли это рискованно? Ведь сюда любой может заглянуть и увидеть все эти штучки.
Губы Ренвея чуть шевельнулись, и можно было бы даже подумать, что он улыбается, но это была не улыбка, а гримаса, и выглядела она ужасно.
– У меня два типа слуг: те, которым я доверяю, и те, которые просто выполняют свою работу. Первые не представляют никакой опасности, и мне, конечно, жаль, что с Энрике произошел несчастный случай. – Он сделал паузу и еще раз окинул взглядом Святого, а потом указал на большой электрогенератор, установленный на бетонном основании. – Для вторых это здание является помещением моей собственной электростанции. Двери постоянно заперты, и слугам нет никакого резона проявлять любопытство, тем более что всей прислуге на завтра специально предоставлен выходной день.
Ренвей продолжал иронически смотреть на Святого, как будто знал, что существует еще одна трудность, о которой он не упомянул, но Святой уже угадал ответ на этот вопрос. Чемоданчик с "образцами", запертый хозяином поместья в сейф, представлял собой довольно надежную гарантию верной службы пилота-авантюриста, но это было только мнение Хьюго Ренвея. Святой даже начал проникаться уважением к той тщательности, с которой постоянный чиновник казначейства подготовил свое преступление. Тем временем два механика вкатили его самолет в сарай через широкие раздвижные двери. Когда они шли обратно к дому, Ренвей глянул на часы.
– Сейчас мне нужно заняться кое-какими делами, – сказал он, – а вы с пользой проведете время и познакомитесь с моими помощниками.
Войдя в дом через другую дверь, они прошли по длинному темному коридору с низким потолком и очутились в большой, обшитой деревом комнате с маленькими зарешеченными окнами. Саймон инстинктивно пригнулся, по оказалось, что он вполне может стоять во весь рост под закопченными дубовыми балками, перекрещивающими потолок, В центре комнаты стоял бильярдный стол, вокруг которого была разложена ковровая дорожка, а в одной из стен находился открытый, выложенный кирпичом камин; но вообще комната выглядела так, как будто ею давно не пользовались, и в ней стоял запах сырости.
– Марч-хаус представляет собой архитектурную свалку, – равнодушно пояснил Ренвей. – Мы сейчас находимся в самой старой части дома, которая относится к пятнадцатому веку. А вот это я обнаружил совершенно случайно...
"Вот это" оказалось частью облицовки размером примерно пять с половиной на три фута, которая открылась на невидимых шарнирах. Саймон не успел заметить, что сделал Ренвей, чтобы открыть дверцу. Ренвей пошарил в темном проеме и включил свет.
– Мне не известно, куда первоначально вел этот подземный ход, – сказал он, когда они осторожно спускались по шаткой деревянной лестнице. – Сейчас он ведет в подвал. В более поздней части дома имеется еще один обыкновенный вход из кухни, но я велел заложить его кирпичом.
У подножия лестницы начинался облицованный камнем узкий туннель. Ренвей повернул еще один выключатель, и они пошли вперед, согнувшись почти пополам. Кое-где просевший свод подпирали бревна, но почти на всем протяжении полукруглый потолок туннеля состоял из самородного мелового камня.
