— Гарольда больше заинтересовала ее машина, не так ли?
— Верно. Машина — одна из главных ее привлекательных черт.
— Он не давал понять, зачем ему машина?
— Хотел кого — то покатать. Он выразился, правда, иначе. Они собирались отвезти кого — то на обед к матери Глории. Она говорила с ним об этом по телефону.
— Когда?
— Пару дней назад. Что у нас сегодня?
— Четверг.
— Значит, во вторник.
— Кого же они хотели угостить обедом?
— Кого — то из больницы. Я не разобрал, как его звали.
— Где живет ее мать?
— Тетя Марта работает в мотеле на Приморском шоссе. Довольно захудалое местечко. С тех пор как от нее ушел муж, она сильно сдала.
— Это не Топанга — Корт?
— Да. Вы там были?
— Сегодня утром. И тетя Марта рассказала мне про твидовый костюм.
Во дворике мотеля под скалой стояло несколько машин, но зеленого «фалькона» Глории среди них не было. Я поставил машину перед конторой и вошел.
Звякнул колокольчик. За аркой в темноте вовсю разговаривали молодые голоса, которые показались мне потомками голосов, что я слышал в прошлый раз. Появилась миссис Мунган в рыжем парике, который был на этот раз надет чуть ниже на лоб.
— Как дела, миссис Мунган?
— Пока жива. А мы знакомы?
Она вглядывалась в меня, словно сквозь дымку времен, будто мой визит состоялся много лет назад. Потом она наконец меня вспомнила.
— Что вам теперь понадобилось?
— Небольшая помощь. Прошлый раз вы мне не очень помогли. Вы сказали, что отдали твидовый костюм Джо Сперлинга маленькому старичку, который потом ушел по берегу. Вы не назвали ни его имени, ни откуда он, но теперь мне стало ясно, что вы все прекрасно знали. Вы не сказали, что он прибыл сюда в компании вашей дочери и ее приятеля, а возможно, и убыл с ними же.
Она не стала ничего отрицать. Она облокотилась на конторку и дышала так горячо, что, будь у меня спичка, я бы мог поджечь выдыхаемый ей воздух.
— Что вы против нас имеете?
— Ничего.
— Тогда почему бы вам не оставить нас в покое? Моя дочь — хорошая девочка. Она всегда пыталась поступать правильно. Чего никак нельзя сказать про большинство из нас.
— А как насчет Гарольда?
— За него я не поручилась бы, — сообщила она, обдумав вопрос.
— Они здесь?
— Нет.
— Вы их сегодня вечером видели?
Она покачала головой.
— Я и вчера — то Глорию не видела. Она отдала машину Гарольду и переночевала у своего кузена.
— Где она проводит сегодняшнюю ночь?
Миссис Мунган посмотрела в проем двери в сторону шоссе. В ее глазах словно отразилась темнота, усеянная точками света.
— Понятия не имею. Я бы с удовольствием получила от нее весточку.
— Я знаю, где она была пару часов назад. В мотеле, что в Редондо — Биче. Она ухаживала там за Гарольдом.
— Что с ним?
— Он ранен. Он похитил жену Тома Рассо, а ее отец выстрелил в него, когда тот забирал выкуп.
— Вы шутите!
Но она прекрасно понимала, что я не шучу. Она опустила лицо, глядя на руки, и некоторое время оставалась в таком положении. Когда она снова подняла его, особых перемен в нем не произошло, если не считать искорки ужаса в глазах.
Миссис Мунган облизала пересохшие губы и сказала:
— Я боялась, что этот Гарольд доведет ее до беды. — Она помолчала и, вздохнув, спросила: — Говорите, он похитил Лорел?
— Да. Не могли бы мы где — то присесть и поговорить, миссис Мунган?
Она оглянулась на темный сводчатый проход, словно чувствуя необходимость получить у кого — то разрешение, хотя бы у голосов из телевизора, и сказала:
— Даже не знаю…
— Это важно — для вас и Глории. Она попала в беду, хотя, возможно, и не по своей вине.
— Не первый раз. Ее муженек Боб Флаэрти залез в долги, а потом дал деру, предоставив ей расплачиваться. Так же повел себя и мой муж, ее отец…
Я перебил ее.
— Сейчас все куда хуже. Если Глория останется с Гарольдом и будет помогать ему скрываться от полиции, с ней могут поступить, как и с ним. А он сейчас вполне может быть застрелен на месте, если попадется.
Рука ее прижалась ко рту, словно для того, чтобы придать ему правильную форму.
— Что мне делать?
— Рассказать мне кое — что. Мне кажется, сегодняшние беды корнями уходят в прошлое, когда погибла ваша сестра Элл и.
— Вы и об этом знаете?
— Меньше, чем вы, миссис Мунган. Разрешите мне зайти к вам.
Она приоткрыла дверцу в барьере и пропустила меня в заднюю комнату. Она выключила телевизор. Снаружи доносились шумы и звуки шоссе. Прежде чем сесть в предложенное мне кресло, я окинул взглядом фотографии на стенах. Среди них было изображение молодой женщины, которая выглядела, как могла выглядеть в молодости и миссис Мунган.
— Это моя сестра Элли, — сообщила миссис Мунган, толкнув меня грудью. — Вы видели до этого ее фотографии?
— Нет. Она очень хороша собой.
— Да, она была в семье самая красивая. — Миссис Мунган вытащила из ящика стола другую фотографию — поменьше, где лицо было моложе. — Это ее выпускная карточка. Она окончила школу во Фресно в 1935 году. Глаз не оторвать!
Я согласно кивнул, хотя прекрасные глаза, глядевшие с фотографии, закрылись давным — давно.
— Она была такая милая, — продолжала миссис Мунган. — Судьба нечестно поступает с людьми. Скорее уж меня следовало бы пристрелить, а не Элли.
Она обмякла в кресле. Я опасался, что она сейчас разрыдается и потеряет ценность как свидетель. Но похоже, она давно уже выплакала все слезы. Все удары судьбы ее только отрезвляли.
— Кто убил Элли? — спросил я.
— Я сама задаю себе этот вопрос уже двадцать пять лет. Просыпаюсь среди ночи и думаю, думаю об этом…
— И что же вы придумали, миссис Мунган?
— Раньше я думала, что это ее муж Рассо. Элли вышла за человека сильно старше ее и страшно ревнивого. Он ей не пара. — Казалось, она повторяла эту фразу снова и снова, пока та не стала семейным мифом. — Но в полиции сказали, что он ни при чем. Он все это время проработал на верфи в Бремертоне, а чтобы съездить туда и обратно, у него ушла бы пара дней, не меньше.
— Почему ревновал Рассо?
— Так он был устроен.
— У вашей сестры были другие мужчины?
— Я этого не говорила.
— Но я задаю вам вопрос.
— Я не хочу отвечать. Пусть она покоится с миром.
— Погибают другие люди. Похищена жена Тома Рассо. Ваша дочь Глория замешана в этом похищении.
— Вы мне уже говорили это. Но я вам не верю.
— После всего случившегося в вашей семье вы мне не верите?
Она широко раскрыла рот и застыла. Вокруг глаз кожа натянулась. У нес был такой вид, словно ей померещился призрак и она вот — вот закричит. Но она сидела и молчала, словно призрак блуждал где — то внутри ее «я».
— Нельсон Бэгли был любовником вашей сестры?
— Нет. Но он мечтал об этом. Он бегал за ней, как собачка. Но Элли он был безразличен.
— Откуда вы знаете?
— Она писала мне из Бремертона. Рассо его ревновал, но Элли над этим только смеялась.
— Иногда шутка оказывается потом не такой уж и смешной.
— Что вы хотите сказать?
— Рассо уверен, что Бэгли — убийца.
— Знаю. После войны он пытался расквитаться с Бэгли. Но к тому времени тот стал беспомощным калекой. Его корабль загорелся, он прыгнул за борт и лишился рассудка. В полиции сказали, что, если даже он и виноват, теперь уже поздно что — либо доказывать. Да они и не могли тащить в суд инвалида.
— Но вы привели его сюда во вторник вечером?
— Это сделала не я. Я ждала их на обед. Это была идея Гарольда. Он пытался понять, отчего на корабле возник пожар, и надеялся, что Бэгли сможет ему помочь.
— Что же сказал ему Бэгли?
— Не знаю. Я очень расстроилась и сильно выпила еще до обеда. Когда я увидела Нельсона Бэгли и попыталась заговорить с ним, прошлое обрушилось на меня, как тонна кирпичей, и я принялась напиваться. Я очухалась только наутро, а они к тому времени уже уехали.
— Гарольд, Глория и Нельсон?
— Да. Я подумала, что они отвезли его в больницу. Когда потом заявились вы и сказали, что Бэгли погиб, я струхнула и сказала вам первое, что пришло в голову.
— Вы, значит, говорили с ним во вторник?
Она заколебалась.
— Да, мы обменялись парой слов.
— Что он сказал?
— Сказал, что ему очень жаль Элли.
— И все?
— Дайте вспомнить. — Она нахмурилась так, словно вслушивалась в плохую магнитофонную запись. — Он мало что сказал, да и это я толком не запомнила. Он еле — еле ворочал языком, а я была не в себе, оттого что встретилась с ним. Он был словно призрак из прошлого. Маленький, жалкий, несчастный призрак.
— Вы задавали ему какие — то вопросы?
— Пробовала, но без особого толка. Я спросила, кто убил мою сестру. Он ответил, что не знает. Я добилась от него признания, что он знал ее по Бремертону до того, как она ушла от мужа. Он уверял, что между ними ничего не было, что ей нравился другой. Я спросила, кто этот другой, но он не мог вспомнить. Наверное, так оно и было. У него память — что дырявое сито. И признаться, мне было неохота давить на него. Я говорила с этим битым судьбой человеком и понимала, что Элли нет в живых уже четверть века и никакими расспросами ее не воскресить.
