— Эта тема возникала, — признал я.
— Бэгли сознался?
— Кое-что из сказанного им можно счесть признанием. Хотя я сильно сомневаюсь, что это соответствует действительности. Он мог быть свидетелем убийства. Или сделать что-то с ней уже посте того, как она погибла.
Я называл варианты и следил за лицом Сомервилла. Он старел на глазах.
— Что именно он сказал?
— Что совершил ужасный поступок.
Сомервилл резко опустил голову, и подбородок его упал вниз как топор.
— Он убил ее. Его собственная смерть вчера — лишнее тому подтверждение.
— То есть?
— Я думаю, его убил в отместку кто-то из семейства Рассо. Муж Элли или ее сын. Я-то успел изучить этих людей. У них горячая кровь, и если их семейная честь запятнана, они смывают пятно только кровью.
Виновность кого-то из Рассо была одной из гипотез, но я не хотел обсуждать ее с Сомервиллом. Я попытался сменить тему, но неудачно, поскольку мой следующий вопрос невольно снова оказался связан с возможной виновностью капитана.
— Вы знаете, что Нельсон Бэгли видел вас во вторник по телевизору?
— Нет, конечно. Вы хотите сказать, что Бэгли смотрит телевизор?
— Ему показали вас.
— Кто же?
— Гарольд Шерри.
— Зачем?
— Чтобы выведать кое-что о вас и членах вашей семьи. Похоже, именно с этой целью Шерри и забрал Бэгли из больницы.
Лицо капитана опять стало неудержимо сереть. Он горько улыбнулся.
— Вы намекаете, что в смерти Бэгли могу быть виновен я?
— Это ваши слова, не мои...
— Черта с два! Как я мог выкроить для этого время?! Я работаю по двадцать часов в день. И если вы назовете человека, который больше моего был на всеобщем обозрении эту неделю... — Он развел руками и уронил их на колени.
Все это было вполне резонно. Но он по-прежнему казался мне каким-то нереальным, даже хоть и говорил разумные веши. Мы сидели, смотрели друг на друга, и между нами росла и ширилась эта ирреальность, пока она не покрыла город, огромный океан до самой Окинавы, где все еще шла война.
Сомервилл проводил меня до входной двери, извинился за усталость и пожелал спокойной ночи. Его жена так и не вышла.
Я посидел с минуту в машине, глядя на город, представлявший собой черную карту с огоньками, растянувшуюся до горизонта. Было непросто прочитать ее — она все время менялась. Эти светлые черточки, точки, завихрения следовало толковать как абстрактную живопись — следы человеческой памяти. Мысль о том, что где-то в этом лабиринте затерялась Лорел, ударила меня, как током.
В задней части гаража открылась дверь, выплеснув поток света. Появился Смит и, наступая на пятки своей длинной тени, двинулся ко мне. Я вышел ему навстречу.
— Я хотел спросить вас, не нашлась ли миссис Лорел?
— Нет, — сказал я. — Ищем.
— Вы мистер Арчер, так?
Я сказал, что это так.
Чернокожий человек сунул руку в карман брюк и вытащил пластмассовую трубочку-флакончик дюйма три-четыре длиной.
— Ваша?
Я зашел с ней в освещенную мастерскую в задней части гаража. На флакончике этикетка аптеки, где я обычно покупал лекарства. На ярлычке была отчетливо напечатана моя фамилия.
«Лу Арчер. По одной таблетке перед отходом ко сну. Доктор Драммонд. Нембутал 3/4 гр. № 100».
Недоумение быстро прошло: это же тот самый нембутал, что Лорел взяла из моей аптечки! Флакончик был пуст. В моей груди столкнулись страх и надежда. Я обернулся к Смиту.
— Где вы это взяли?
— Валялось в корзинке — в ванной, что при мастерской.
— Пустая?
— Ну да. Я ничего оттуда не брал и не клал. Там было лекарство?
— Снотворное, — ответил я. — То, что Лорел взяла у меня.
— Опасное?
— Вполне. Покажите, где вы это нашли.
Он открыл крашенную в зеленый цвет дверь в ванную. Там были унитаз и умывальник. Над умывальником зеркало, а под умывальником белая пластмассовая мусорная корзинка.
В корзинке больше ничего не было. В комнате никаких следов Лорел. Я посмотрел в зеркало, словно на стекле могло отпечататься и изображение. Вместо этого я увидел у себя за спиной смутно вырисовывающуюся темную физиономию Смита.
— Когда вы нашли флакончик?
— Да только что, сразу как вернулся из Пойнта. Я сначала подумал, что это все ерунда, но потом увидел вашу фамилию. Значит, она побывала здесь, так?
— Похоже. Надеюсь. Кто бывает в этой ванной?
— Я и еще садовник.
— Он живет в доме?
— Нет, приходящий. Он мексиканец. Живет по соседству.
— Когда вы последний раз заходили сюда — до того как нашли флакончик?
Смит задумался, прикусив губу сверкнувшими золотом зубами.
— Рано утром.
— Вы тогда не заглядывали в корзину?
— Нет, но я бы увидел флакончик, если бы он там лежал.
— Значит, по-вашему, его там не было?
— Готов присягнуть, что не было.
— Когда в последний раз вы выбрасывали мусор?
— Вчера вечером.
— Значит, с тех пор Лорел могла здесь побывать.
— Да, хотя я провел тут почти все время между двумя поездками в Пойнт — утром и вечером. — Смит искоса поглядел на меня. — Вы, надеюсь, не думаете, что я сделал что-то такое...
— Не похоже.
— Рад слышать это. — Но в голосе его было недоверие и никаких следов радости.
Я направился к дому. Смит шел за мной по пятам. Он открыл парадную дверь ключом и впустил меня. Внутри было темно и тихо, и я почувствовал себя взломщиком.
В холле появилась Элизабет. Она была совершенно одета, и вид у нее был вовсе не заспанный.
— Арчер? Разве вы уже не уехали?
— Собирался, но Смит нашел кое-что любопытное. — Я показал ей пустой флакончик и объяснил, в чем дело. — Не хочу вселять в вас излишние надежды, но это означает, что Лорел была здесь в течение последних суток, возможно, даже сегодня вечером.
— Но там нет таблеток. Что это значит?
— Не знаю. И это меня смущает.
Глаза Элизабет почернели.
— Думаете, она проглотила таблетки?
— Возможно.
— Она может быть где-то рядом. А вдруг она умирает?
Из багажника машины я достал фонарик. Смит включил все фонари на территории. Втроем мы обшарили под деревьями, под мокрыми кустарниками и в любимых убежищах Лорел.
Труп крысы все еще валялся в крови на полу насосной. Сквозь треснувшее стекло портрета на стене кладовой на меня глядел капитан. Портрет словно напоминал о человеке, скончавшемся давным-давно где-то за океаном.
Смит вошел в кладовую, когда я стоял перед портретом. Он встал рядом и сказал с чувством:
— Это был лучший капитан на моей памяти. Ума не приложу, почему у него не вышло с карьерой.
— Почему на «Ханаане» случился тогда пожар? Вы ведь, кажется, были там вместе с капитаном?
Смит посмотрел на свою искалеченную руку.
— Был, верно. Но не спрашивайте меня, почему начался пожар. Есть люди, которым всю жизнь не везет. Сначала у него лопнула цистерна, а теперь вот авария на вышке. Капитан все делает по инструкциям, но цистернам и нефтяным вышкам плевать на инструкции. Чтобы с ними справиться, нужно везение, а вот с этим у капитана плохо. Лучше бы он делал то, что всегда хотел — преподавал в Аннаполисе[5].
Когда мы возвращались к дому, огорченные и с пустыми руками, навстречу нам вышла Мариан. Ее седоватые волосы были растрепаны, а платье перекручено на коленях, так, словно она одевала его в потемках и в спешке. Она стала озираться с диким видом.
— Что происходит?
— Похоже, Лорел нанесла нам сегодня визит, — сказала Элизабет. — Но не задержалась.
Я рассказал матери Лорел о находке Смита и о том, что это могло значить. Она схватила меня за плечи и потрясла. Она оказалась на удивление сильной, как сражающаяся за жизнь кошка.
— Вы должны ее отыскать.
— Этим я и занимаюсь, миссис Леннокс.
— Где она, по-вашему, сейчас?
— Не знаю. Может, вернулась домой.
— Домой куда?
— Вам лучше знать. Вы ее мать.
Она ринулась в дом. Я поспешил за ней. Она была в кабинете капитана, звонила по телефону.
— Вы должны помочь нам найти ее, мистер Рассо, — говорила она в трубку. Она была на грани истерики. Я взял у нее трубку и спросил Тома:
— Вы не видели ее? Не получали никаких вестей?
— Нет. Думаете, мне надо поехать поискать ее?
— Город большой, Том. Лучше остаться дома. Она может позвонить.
— Ладно, останусь дома.
— Вы больше не видели Глорию?
— Нет, с тех пор как довез ее до Редондо-Бича. Получается, что они обе пропали.
— По крайней мере, есть надежда, что Лорел жива, — сказал я и повесил трубку.
Мариан подошла ко мне вплотную.
— Вы посоветовали ему остаться дома, потому что она может позвонить. Она может позвонить и мне. Я все-таки ей мать.
— Это точно.
— А что, если она приедет к нам, а в доме никого нет? Мне надо вернуться.
— Ты устала, дорогая, — сказала Элизабет. — Тебе нужно поспать.
— Нет, я все равно не засну. Я теперь прекрасно обхожусь без сна. Одолжите мне машину?
— Тебе нельзя сейчас вести машину, — сказала Элизабет.
