Уставший, выжатый как лимон, он остановился на своем месте на парковке во дворе и понял, что должен немного посидеть, чтобы прийти в себя, – ну, не мальчик же он уже, в конце концов. Это Павел с Виктором могут гоняться целыми днями, а у него силы далеко не те. Чтобы не терять времени даром, Лев позвонил Мизоеву и сказал, что Шабаршин ему действительно больше не нужен. Выслушав заверения Джафара Мусаевича в искренней благодарности и обещание позвонить на следующий день, Лев посидел еще немного в машине, а потом, как старый, дряхлый пес, пополз к родному порогу. Войдя в квартиру, он увидел Машу и в первый момент не понял, что это она. Нет, все было прежним! Цвет волос она не меняла, пластику не делала и боевой раскрас индейца тоже не наносила, но у нее было совершенно другое выражение лица и глаз, да и улыбалась она совсем по-другому.
– Устал? – спросила она, и Лев только покивал в ответ. – Ничего! Сейчас сядешь и отдохнешь, а потом примешь душ, и тут же почувствуешь себя посвежевшим. А я за это время все разогрею! У нас сегодня столько вкусного!
– Ну, раз вкусного, значит, готовила точно не ты, – улыбнулся Гуров, растекаясь по креслу.
– Не смейся, я еще научусь! Ты у меня еще растолстеешь! – шутливо пригрозила она, а потом, став серьезной, сказала: – Как жаль, что я не познакомилась с ней так близко раньше! – Она имела в виду жену Орлова. – Скольких ошибок я бы тогда избежала! Скольких глупостей! И как только ты меня терпел?
– С трудом! – усмехнулся Лев. – Только характер, Машенька, – это судьба! Тебе себя не переделать! Оставайся такой, какая ты есть! Если начнешь менять себя, чтобы подладиться под меня, тебя надолго не хватит, и все это закончится как минимум грандиозным скандалом, а как максимум – разводом. Орловы друг к другу начали притираться, когда поженились, то есть в молодости, а тогда этот процесс проходит, с одной стороны, бурно, со скандалами, а с другой стороны, легче, если есть любовь. А мы с тобой сколько вместе? Да мы по сравнению с ними – молодожены! Так что просто внеси некоторые коррективы, пересмотри приоритеты, и этого будет вполне достаточно! – Он притянул ее к себе, такую родную, теплую, уютную, домашнюю, прижался щекой к ее голове и почувствовал, что вырубается.
– Лева! Лева, ты спишь? Лева, что с тобой?
Гуров хотел ей кивнуть, но его голова как упала на грудь, так там и осталась. И тут он почувствовал воду на своем лице, попытался увернуться, но у него ничего не получилось – пришлось просыпаться.
– Уже утро? Сколько времени? – пробормотал он.
– Еще вечер, – ответила ему жена. – Черт с ним, с душем, но поесть ты должен! Вставай! – и потянула его из кресла.
Он с трудом поднялся, посмотрел вокруг и, увидев на столике брызгалку для белья, понял, откуда была вода. Потом Лев что-то ел, даже вкусное, но что именно, не разобрал, и наконец жена отпустила его в спальню.
– Мне завтра в семь часов надо выйти из дома, – пробормотал он.
– Значит, выйдешь! – твердо пообещала Маша, и Гуров провалился в сон.
Извергиня (или как там будет женский род от слова «изверг») Мария подняла мужа в начале седьмого и выпустила из дома только после того, как он не только приобрел соответствующий своему званию и должности вид, но и плотно позавтракал – ведь неизвестно, когда пообедать удастся. Выйдя из подъезда, Гуров увидел, что возле его машины уже стоят Павел с Виктором, причем последний только что не рыдает и не рвет на себе волосы – Павел явно рассказывал ему, сколько интересного он вчера пропустил.
– Ничего! На твою долю еще подвигов хватит, – утешил он парня, заводя машину и выезжая из двора. – Зато ванну починил.
– И еще водонагреватель, – добавил Виктор. – Да там вообще все с начала до конца чинить надо.
– Я тебе, Витя, советов не даю – ты мальчик большенький, – заметил Гуров. – Только одно дело – на несколько дней в свою юность вернуться и похохмить от души, и совсем другое – остаться в этой среде навсегда. Ты сядь, подумай, все взвесь, а потом уже решай. «Маленького принца» в детстве читал?
– Это вы о том, что мы в ответе за тех, кого приручили?
– Да! Только у этой медали есть и обратная сторона: «Подвиг – это яма, в которую человек сваливается по неосмотрительности». Слова не мои, Богомила Райнова, и очень верные. Человек по неосмотрительности взваливает себе на плечи ношу и прет ее. Она ему уже поперек горла, надоела так, что сил нет, а он из чувства долга все прет и прет. И ненавидит уже и ее, и себя, и свою жизнь, но, проклиная все на свете, прет, потому что, если бросит, будет считать себя подлецом. Так не лучше ли сначала все обдумать, чем потом всю жизнь мучиться? И все! На эту тему у нас с тобой больше разговора не будет!
Виктор ничего Гурову на это не ответил, а Павел поинтересовался:
– Куда мы едем, Лев Иванович?
– За Сучонком, хватит ему уже на воле гулять, пора отвечать за свои «подвиги».
По дороге он намечал, что еще осталось сделать, причем очень быстро, потому что каждый день дорог – Алешке действительно пора домой возвращаться, а сзади него о чем-то еле слышно шушукались Виктор и Павел. А поскольку по утрам люди обычно едут в Москву, а не из нее, то дорога была свободная, пробок не было, и они с каждым километром приближались к небольшой деревушке, где в оставшемся его родителям в наследство от дальней родни домишке нашел себе приют Сучков-младший. Обстановку в деревне спокойной назвать было нельзя. Собравшись около дома местной администрации, люди что-то оживленно обсуждали, и Гуров, найдя в этой толпе окруженного бабами участкового, не без труда выдрал его оттуда и, предъявив удостоверение, спросил, что случилось.
– Господин полковник! Жили мы себе мирно, а тут этот бесноватый на нас свалился!
– Четко! Ясно! По существу! – рявкнул на него Лев.
Тот откашлялся, подумал и начал:
– По весне бабка Дарья умерла. Близкой родни у нее никого нет, вот домишко ее и отошел какой-то дальней. Приезжали они его смотреть – сам-то генерал-майор полиции Сучков, а при нем жена с сыном – парню лет двадцать или чуть больше. Походили, посмотрели и уехали.
– Мы думали, может, они его себе под дачу оставят, так тогда к нам сюда хоть дорогу нормальную проложат, – встряла какая-то баба.
– Цыц! – гаркнул на нее участковый. – Не видишь, что ли, с господином полковником разговариваю! – и продолжил: – Вчера вечером парнишка этот тут у нас объявился, на машине приехал. Ну, бабам, конечно, любопытно, чего это он сюда заявился. А ночью вой какой-то раздался, собаки в ответ, ну, чисто взбесились. Не успел я из дома выскочить, как ко мне Стеша, соседка бабки Дарьи, бежит…
– А это я! – тут же подсунулась к ним другая баба. – Я все, как есть, своими глазами видела! Парнишка этот не иначе как умом тронулся. Стоит голый посередь огорода, на луну воет и кричит что-то непонятное – полнолуние же было!
– Ой, бабы! Беда с вами! Слова сказать не даете! – помотал головой участковый. – Хотя все так и было. Полный дурдом: собаки беснуются, вся деревня на ногах, никто не спит, а этот стоит и надрывается! Что тут делать? Если б генерал этот мне хоть какой-нибудь номер свой оставил, я бы ему позвонил. Так ведь нет! Ну, кликнул я мужиков, скрутили мы парнишку и в дом отнесли, а уж как он отбивался! Вот теперь и думаем, что с ним делать.
– А вам ничего думать и не надо – я его с собой заберу, – сказал Гуров, хотя перспектива возвращаться в Москву в компании с психически ненормальным ему и не улыбалась, но деваться было некуда.
– А если его папаша-генерал чего?.. – испугался участковый.
– Он уже ничего – арестовали его, – объяснил Лев.
– Генерала полиции?! – обалдел тот.
– В Москве еще и не то случается, – бросил ему Гуров и приказал: – Веди!
Сопровождаемые толпой жителей, они направились к небольшому ветхому дому, возле ворот которого стоял огромный черный джип «Мицубиси», а во дворе на козлах сидел и курил какой-то мужик.
– Как он? – спросил его участковый.
– Так – все тихо, а что там внутри, я не заглядывал.
Гуров, участковый и Виктор с Павлом зашли в дом, а остальные прильнули снаружи к окнам – интересно же! Сучонок лежал под одеялом, безучастный ко всему, с открытыми глазами, и смотрел в одну точку.
– Мы же его, как он был, голым и повязали, а потом уже срам прикрыли, – объяснил участковый.
– Ну, давайте его собирать в путь-дорогу, – приказал Гуров. – Ребята, найдите его одежду – не в таком же виде нам его везти, и оденьте. А если начнет дергаться…
– Лев Иванович! Мы службу знаем! – дружно ответили Виктор и Павел.
– А ты, участковый, вещи его собирай – ты же пожитки бабки Дарьи знаешь, значит, не перепутаешь. Главное – документы найди.
Озадачив всех, Лев позвонил Орлову:
– Петр! Мы Сучонка нашли, но он, кажется, окончательно умом тронулся. Ты с институтом Сербского свяжись, чтобы у нас его там без проблем приняли, потому что экспертиза нам нужна. А основание – показание Ложкомоя.
