— Никакого вторжения, — ответила Мадлен. — Я как раз собиралась принять душ.
Ну и ну.
— Ваш супруг дома?
Она сложила руки на груди, точнее, под грудями.
— Ушел несколько часов назад. Вам передали мое сообщение?
Майрон кивнул.
— Не угодно ли войти?
— Миссис Робинсон, вы хотите обольстить меня? — спросил он.
— Прошу прошения?
— Это из «Выпускника».
— О! — Мадлен облизнула губы. У нее был очень соблазнительный ротик. Обычно мужчины не обращают внимания на губы; куда чаще они говорят о носах, подбородках, скулах. Но только не Майрон. — Наверное, мне следовало бы оскорбиться, — продолжала она. — Ведь я не такая уж старуха в сравнении с вами, Майрон.
— Хорошее замечание. Беру эту цитату обратно.
— Итак, повторяю вопрос: не угодно ли войти?
— Конечно, — ответил Майрон, считая, что сразил ее остроумием. Ну что она могла противопоставить такой блестящей находчивости?
Женщина юркнула в дом, и возникший вакуум, казалось, втянул Майрона внутрь следом за ней. В доме было довольно мило. Наверняка здесь часто собирались теплые компании. Слева располагалась просторная комната без двери. Тусклые светильники, персидские ковры, бюсты каких-то длинноволосых завитых французов, большие напольные часы, старинные портреты ученых мужей строгого обличья.
— Может быть, присядете? — предложила Мадлен.
— Благодарю.
«Томный». Именно это слово употребила Эсперанса, говоря о ее голосе. В самую точку. И не только голос, но и глаза Мадлен, ее поступь, ее повадка — все в ней было томным.
— Выпьете? — спросила она.
Майрон заметил, что себе Мадлен уже налила.
— Да, конечно. То же, что и вы.
— Водка с тоником.
— Превосходно, — ответил Майрон, хотя вкус водки был ему ненавистен.
Мадлен смешала питье, и Майрон принялся потягивать его, стараясь не морщиться. Правда, он не знал, насколько успешны его потуги. Женщина села рядом.
— Я еще никогда не заходила так далеко, — сказала она.
— Правда?
— Все дело в том, что меня очень влечет к вам. Вот почему в числе прочих причин мне так нравилось смотреть вашу игру. Вы действительно хороши собой, но вас наверняка уже воротит от этих признаний.
— Не уверен, что тут подходит слово «воротит».
Мадлен закинула ногу на ногу. Она делала это не так красиво, как Джессика, но все равно посмотреть стоило.
— Вчера, когда вы пришли к нам, мне захотелось воспользоваться возможностью. Я решила плюнуть на осторожность, и будь что будет.
Майрон не смог сдержать улыбку.
— Понимаю.
Мадлен встала и протянула ему руку.
— Ну как насчет душа?
— Э… а может, сначала поговорим?
По ее лицу пробежала тень, и оно приняло озадаченное выражение.
— Что-нибудь не так?
— Вы ведь замужем, — с наигранным смущением произнес Майрон.
— И это вас беспокоит? Вообще-то нет.
— Да, полагаю, что так.
— Просто восхитительно, — заметила она.
— Благодарю.
— И глупо.
— Благодарю.
Мадлен рассмеялась.
— Вообще это довольно мило. Но мы с деканом Гордоном называем наш брак «частично свободным».
Хмм.
— А вы можете немножко завести меня?
— Завести?
— Ну, чтобы я не чувствовал себя так неловко.
Она снова села. Белая юбочка задралась, и создавалось впечатление, будто ее нет вовсе. Ножки были очень аппетитные. Да, пожалуй, это самое точное слово.
— Прежде я никогда никого не заводила.
— Это понятно. Просто мне интересно.
Мадлен вскинула брови:
— Что?
— Может быть, для начала скажете, что значит «частично свободный брак»?
Она вздохнула.
— Мой муж и я стали близкими друзьями еще в раннем детстве. Наши родители каждое лето вместе отдыхали в Хайэннис-Порт. Мы оба были из «благополучных семей». — Произнеся эти слова, она подняла руку и начертала в воздухе маленькие кавычки. — И думали, что этого будет достаточно. Но нет.
— Почему бы тогда не развестись?
Она с удивлением воззрилась на него:
— И зачем я вам все это рассказываю?
— Мои честные голубые глаза оказывают гипнотическое воздействие.
— Возможно.
Майрон напустил на себя застенчивый вид. Ну и лицемер.
— Мой муж имеет отношение к политике. Когда-то он был послом, а теперь метит в президенты университета. Если мы разведемся…
— Конец всему, — договорил за нее Майрон.
— Вот именно. Даже в наши дни малейший намек на скандал может погубить карьеру и изменить все течение жизни. Кроме того, мы с Харрисоном и поныне остаемся добрыми друзьями. Можно сказать, лучшими друзьями. Просто нам обоим нужны внешние раздражители. Но разумеется, в меру.
— В меру?
— Приблизительно раз в два месяца, — ответила она.
— А как вы это определили? — спросил Майрон. — Может, какой-то новый алгоритм?
Она улыбнулась:
— Мы часто обсуждали этот вопрос. В рамках переговоров. Раз в месяц, наверное, было бы слишком жирно, а раз в семестр — маловато.
Майрон кивнул. «Тотошка, мы уже не в Канзасе».
— И мы непременно пользуемся презервативами, — добавила Мадлен. — Это предусмотрено соглашением.
— Понимаю.
— У вас есть презерватив?
— Вы хотите спросить, в презервативе ли я сейчас?
Она опять улыбнулась.
— У меня наверху завалялись несколько штук.
— Можно еще один вопрос?
— Если это необходимо.
— Откуда вам с мужем знать, что ни один из вас не превышает… означенной квоты?
— Это очень просто, — ответила Мадлен. — Мы все друг другу рассказываем. Это только добавляет остроты отношениям.
Мадлен и впрямь была со странностями, но в глазах Майрона это делало ее еще привлекательнее.
— А бывает, что ваш муж забавляется со студентками?
Она подалась вперед и положила руку ему на колено. Ее ладонь ползла все выше.
— Ну, это вас заводит?
— Да. — Майрон не очень удачно изобразил вымученную улыбку. По глазам Мадлен было видно, что она не верит его лицедейству.
Женщина убрала руку и спросила:
— Что вам нужно, Майрон?
— Нужно?
— Я чувствую, что вы меня используете, но совсем не тем способом, о котором я мечтала.
О Господи.
— Я просто пытаюсь завестись.
— Не думаю, Майрон. — Женщина пытливо оглядела его. — Перестаньте врать хоть ненадолго. Мы ляжем в постель или нет?
— Нет, — ответил он. — Не ляжем.
— Мне еще никто не отказывал.
— А я еще ни разу не отказывался от такого рода предложений, — ответил Майрон. — А если подумать, то и не получал их.
— Причина в том, что я замужем?
— Нет.
— У вас есть кто-то еще?
— Хуже. Я болтаюсь на крючке и не знаю, куда свалюсь. Дело нешуточное, и я просто в смятении.
— Очень мило.
Он снова состроил смущенную физиономию.
— Если у вас ничего не получится… — сказала она.
— Я вернусь к вам.
Она поцеловала его так страстно, что Майрона пробрало аж до пальцев ног. Поцелуй был что надо.
— Это только увертюра, — предупредила Мадлен.
«Дожить бы до второго действия», — подумал Майрон и сказал:
— Мне необходимо поговорить с вашим мужем. Вы знаете, когда он вернется?
— Не скоро. Но сейчас он в своем кабинете на другом краю университетского городка. Он там один. Вам придется стучать погромче, чтобы он услышал.
Майрон встал.
— Спасибо.
— Майрон.
— Да?
— Обмениваясь рассказами о наших похождениях, мы с Харрисоном никогда не называем имен. Я не знаю, забавляется ли он со студентками, но очень в этом сомневаюсь.
— А как насчет Кэти Калвер?
Она вздрогнула, ее лицо сделалось каменным.
— Думаю, вам пора, Майрон.
— Честные синие глаза, — ответил он. — Смотрите в мои честные синие глаза.
— Только не сегодня. Кроме того, когда я смотрела, как вы играете, меня интересовали вовсе не глаза.
— Вот как? Что же тогда?
— Задница, — ответила Мадлен. — В трусиках она выглядела очень мило.
Майрон испытал непонятное чувство — то ли стыд, то ли восторг. Возможно, восторг.
— Они были любовниками? — спросил он.
Мадлен не ответила.
— Хотите, я повиляю задом?
— Они не были любовниками, — твердо заявила она. — Это я знаю наверняка.
— Тогда почему вас так скрутило?
— Вы спросили, не путался ли мой муж со студенткой, которая, весьма вероятно, стала жертвой убийцы. Я просто опешила.
— Вы знали Кэти Калвер?
— Нет.
— Ваш муж когда-нибудь говорил о ней?
— Почти никогда. Я знаю лишь, что она работала в его офисе в деканате. — Мадлен взглянула на старинные часы, встала и подтолкнула Майрона к двери. — Вам надо поговорить с моим мужем. Он хороший человек и расскажет все, о чем вы спросите.
— Например?
