— Он на крыше, Джек! — крикнул полицейский. — Я поднимаюсь!
Я подполз к дальнему краю крыши, встал и прикинул расстояние между двумя крышами. У меня не было возможности для разбега. Это должен быть хладнокровный прыжок на высоте тридцати футов.
Нельзя было терять время. Если я собираюсь выбираться из этой заварушки, мне надо прыгать. И я прыгнул. Пока я был в воздухе, мелькнула мысль, что я не долечу, но тут я ударился грудью в водосточный желоб и стал сползать вниз. Мои руки судорожно схватились за скрытую водосточную трубу, проходящую вдоль плоской крыши. Я подтянулся и, жадно ловя воздух ртом, перекатился на крышу.
Здесь не было никаких дымовых труб, чтобы за ними можно было спрятаться, и я хорошо вырисовывался в свете луны, словно на меня направили прожектор. Но не так далеко располагался световой люк, и я побежал к нему, поднял его, и, даже не посмотрев вниз, я опустился в темноту.
Примерно полминуты я сидел на полу, лихорадочно заглатывая воздух, ноги стали словно ватные, и в данный момент меня совершенно не беспокоило, где я был и что сейчас произойдет. Затем, когда я решил встать, дверь справа от меня открылась, и на меня упал свет от затененной лампы в комнате за дверью.
Я развернулся, готовый начать драться, и увидел девушку в помятой черной ночной рубашке, которая была такой же прозрачной, как и окно из зеркального стекла.
Высокая блондинка с изнуренным лицом отнеслась ко мне с симпатией и любопытством.
— Привет, — сказала она. — Ты в беде, милый?
Я кривенько усмехнулся:
— Пожалуй, это небольшое преуменьшение. Сестра, я по уши в беде.
Она протерла глаза кулачком и зевнула:
— Полиция?
— Именно, — подтвердил я, поднимаясь на ноги.
— Тебе лучше зайти. Они наверняка обыщут заведение.
Я прошел мимо нее в комнату, которая оказалась типичным любовным гнездышком. Заведение «Делмоника» угождало всем вкусам и порокам. Комната была маленькой, душной и скудно обставленной: кровать, комод, туалетный таз и потертая циновка.
— Что ты натворил, милый? — поинтересовалась девушка, садясь на кровать и зевая.
У нее были очень большие белые зубы, а рот намазан губной помадой.
— Я слышала стрельбу. Это был ты?
— Я влез в это случайно, а полицейские вошли прямо за мной. Мне нужно было быстро выбираться.
— Бетилло застрелили?
— Не его, какого-то другого парня. — Видя разочарование на ее лице, я добавил: — Бетилло разбил себе голову. Некоторое время от него не будет особой пользы.
— Это хорошо, — удовлетворенно произнесла она. — Я ненавижу этого мерзавца.
В проходе раздался неожиданный мягкий стук.
— Полицейские, — тихо сказал я, — уже здесь.
— Они обожают совать сюда свои носы, — заметила она, плавно и легко прошла через комнату, закрыла дверь, а затем нажала большим пальцем кнопку звонка на стене.
— Сейчас наверх придут вышибалы. — Она несколько натянуто улыбнулась. — Не снимай сорочки, милый. Ты скоро выберешься отсюда.
Дверь неожиданно затряслась. Кто-то потребовал:
— Открывайте или я расстреляю замок!
Я оттащил девушку от двери.
Тут на лестнице раздался звук тяжелых, топающих шагов, потом — крик:
— Это полицейские! Эй, Джо! Баттонс!
Один из полицейских выкрикнул:
— Отвалите! К вам это не имеет никакого отношения! Держитесь отсюда подальше или пострадаете!
Тут раздались выстрелы, крики и топот ног. Я содрал с кровати девушки простыни, связал их вместе, подбежал к окну. Снова выстрелы. Если я не поспешу, то внизу меня будет встречать подкрепление. Я вытащил все, что осталось от моих денег, и сунул их в руки девушки:
— Пока, сестричка. И спасибо.
Один из полицейских выстрелил через дверь. Кто-то в проходе открыл стрельбу, похоже из автомата.
К тому времени я уже открыл окно.
— Ух ты! — возбужденно воскликнула блондинка.
Теперь она окончательно проснулась.
— Мне нравится это! Смотри не сломай шею!
Я завязал узел на одном конце простыни, выбросил импровизированный канат из окна и выбрался на подоконник.
— Захлопни окно на узле, — попросил я, — и сделай это поживее. Я куплю тебе выпить, когда снова загляну сюда.
Она закрыла окно и помахала мне сквозь стекло. Стрельба громыхала по всему зданию.
Я схватился за простыни и быстро спустился. Только я приземлился, как кто-то заорал:
— Эй! Ты! — И чья-то тень двинулась на меня.
Я развернулся, когда меня за плечо схватила рука. Я был отнюдь не в игривом настроении, замахнулся правой и нанес апперкот, который пришелся парню в челюсть. Он издал сдавленное мычание и повалился вперед, схватившись за мой пиджак. Я стряхнул его, и он упал на четвереньки и застонал.
Я побежал вниз по аллее к тому месту, где оставил свою машину.
Время приближалось к трем ночи, когда я остановился у жилого дома по Хотторн-авеню. Здание было удалено от дороги, внутренний дворик украшала большая чаша и фонтан. Апартаменты здесь были своего рода кроличьим садком: все маленькие, все притиснутые друг к другу и все дорогие. Я как-то уже был здесь. Единственным преимуществом этого здания была звуконепроницаемость, но даже при этом лично я предпочел бы жить в палатке.
Мисс Болас снимала двухкомнатную квартиру на первом этаже с окнами, выходящими на восток. Я не стал использовать парадный вход. Вряд ли привратник в холле благожелательно отнесется к тому, чтобы звонить одинокой молодой леди в такой час, поэтому я прошел по пышной лужайке мимо чаши и фонтана, потом вдоль по цементной дорожке к створчатому окну, которое, я знал, ведет в ее гостиную.
Свет в ее квартире не горел. Я нежно постучал в окно спальни. Она явно не была любительницей поспать, так как мне пришлось постучать всего раза три, прежде чем я заметил через щелочку в шторах, как зажегся свет. Я шагнул назад, сдвинул шляпу на затылок и на ощупь поискал сигареты. Я чувствовал себя усталым, мне было жарко, и я надеялся, у нее найдется для меня выпивка. Когда я закурил, шторы раздвинулись и мисс Болас выглянула в окно. Я видел лишь очертания ее головы, но она могла разглядеть мое лицо в свете спички. Я усмехнулся.
Она махнула мне на створчатое окно и отошла. Штора вернулась на место.
Когда я шагнул к окну, то почувствовал каплю дождя на лице. Последние десять минут в небе собирались тяжелые тучи. Похоже, дело шло к мокрому периоду времени. Сожаления по этому поводу я не испытывал. Душная, хрупкая жара не устраивала меня. Створчатое окно распахнулось, когда дождь внезапно начал лить по-настоящему.
— Привет, — сказал я. — Идет дождь.
— Ты разбудил меня, чтобы сообщить мне об этом? — спросила она, придерживая створку и глядя на меня.
— Это и кое-что еще. Могу я войти? Неплохо было бы глоток спиртного.
Она отошла в сторону:
— Когда я услышала, как ты стучишь, то подумала, что это грабители. Наверное, мне снилось что-то о грабителях.
Я зашел в маленькую комнату, которая была достаточно комфортабельной, но на мой вкус мебель здесь была слишком современной. Я сел в кресло, которое по форме напоминало букву «S», кинул шляпу на стоявший поблизости диван, зевнул и одобрительно посмотрел на нее.
На ней был устричного цвета шелковый халат поверх бледно-голубой крепдешиновой ночной рубашки, маленькие ножки засунуты в отороченные мехом мокасины, а ее волосы пламенного цвета завязаны сзади голубой лентой. Она выглядела очень бодрой, ее макияж — удивительно свежим, а в ее зеленых глазах-щелочках застыло выражение сдержанного удивления и, возможно, раздражения.
— Забудь о грабителях, — сказал я. — Как насчет того, чтобы выпить? Что у тебя есть?
Она прошла мимо меня к серванту.
— Наверное, я буду разгневанной с тобой, — задумчиво произнесла она. — Ты ведь никогда не видел меня разгневанной, не так ли?
— Нет, по-моему, не видел. А зачем тебе быть разгневанной?
Она налила довольно много виски, добавила содовую «Уайт Рок» и протянула мне стакан.
— Я не люблю, когда меня внезапно будят подобным образом. Ты очень некстати.
Я отхлебнул напиток. Виски было очень хорошее.
— Да, может быть. — Я с легким вздохом поставил стакан на стол. — Но это не дружеский визит. Я здесь по делу: делу, которое не может ждать завтрашнего дня.
Она присела на подлокотник дивана, перекинула одну стройную ножку через другую и вопрошающе посмотрела на меня:
— По какому делу?
Я затянулся сигаретой, выпустил облачко дыма в потолок.
— Ли Тейлер был застрелен примерно час назад, — произнес я. — Две пули в прямо в грудь, третья вскрыла артерию.
Последовала длинная-длинная пауза. Тишина нарушалась только случайным жужжащим ворчанием холодильника на кухоньке.
