служили большими флагштоками, совершенно непропорциональных размеров? То ли, являлись простыми опорами, что почему-то остались от, когда-то разобранной, троллейбусной контактной сети?
Очень возможно, что хитро мудрым московским правителям было лень их куда-то везти в переплавку, вот и велели начальники города: – Поставить в ряд у фасада архива!
Что они означали и почему их именно шесть, сколько не думал Роман, но так и не смог догадаться. Насколько он помнил, Советская власть существовала семьдесят четыре года без малого. То есть, три четверти века. Если каждый такой «обелиск» означал десятилетие, то их должно быть целых семь штук и ещё почти половинка.
Если вспомнить науку нумерологию, то у числа шесть очень развито чувство долга, оно привязано к дому, к семье, любит жить в полной гармонии со всеми соседями, и умеет сочувствовать. Она обладает твёрдыми убеждениями, всегда бескорыстна и очень честна. Характерные качества цифры, это гуманизм, артистизм и подвижничество.
То есть, по утверждению современных властителей жизни, она не имеет чего-либо общего с СССР, разрушенным американской разведкой. С той гигантской «империей ЗЛА», как любят его называть либералы всевозможных мастей.
С другой стороны, если почитать Пифагора, то цифра шесть является символом гармонии и равновесия. А если выражаться точнее, то нерушимого альянса двух треугольников, которые олицетворяют в себе мужское и женское начало начал.
Одна из этих фигур расположена вершиною вверх, другая, естественно, вниз. Такой странный знак, известен каждому жителю нашей земли, как щит царя Иудеи Давида. А если, кто-то не помнит, как он, собственно, выглядит, то пусть поглядит на флаг государства Израиль. Евреи его объявили своим достоянием.
Значит ли это, что данные «стелы» означают победу «восточной» идеологии «всеобщего рынка», над несчастным Советским Союзом? Или же тут были заложены какие-то совершенно другие, потаённые символы, пойди, их теперь разбери. Как бы то ни было, а дух алчности и стяжательства всё победил.
На углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка, на асфальте имелась белая «зебра», нарисованная здесь для удобства простых пешеходов. Сыщик направился к ней и без всяких помех перебрался на противоположную сторону.
Роман сделал десять-пятнадцать шагов и оказался перед центральным крыльцом. Вернее сказать, перед большим стилобатом, на котором стояло высокое здание в пять этажей.
К площадке, расположенной у широких центральных дверей, вели два чрезвычайно широких лестничных марша, протянувшихся метров на двенадцать-пятнадцать. С каждого бока были устроены по две большие террасы. На них размещались газоны, где торчало с десяток разномастных деревьев: кривые чахлые ели, клёны и вязы.
Похоже, что когда-то давно, на этих обширных лужайках посадили маленькие стройные ёлочки. Скорее всего, с «голубыми» иголками. Однако, как это часто случается, на их месте вдруг появились какие-то, непонятные хвойные, с корявым стволом.
Возле них самосевом устроились совершенно незваные гости природы, которые в нашем народе зовут чернолесьем. Рубить возникшие кусты и деревья всем было лень, вот так и возникли весьма неопрятные заросли.
Это вам не Европа или Южная Корея с Японией. Там за каждой занюханной веточкой наблюдает садовник с приличной зарплатой. Здесь, в историческом центре Москвы, всё возникает по промыслу Бога. То есть, само по себе.
Центральный вход представлял из себя три высоких портала, визуально объединяющих два этажа. Внизу находились три витража с пыльными зеркальными стёклами. В среднем имелась широкая дверь, ведущая внутрь большого архива.
Над витражами виднелись три огромных панно. Они были размером, метров пять высотой и четыре с небольшим, шириной. На каждом из них находился портрет пожилого мужчины анфас.
Слева на вас в упор смотрел Карл Маркс. По центру, хмурился его главный спонсор, соратник и друг Фри́дрих Э́нгельс. Справа расположился Владимир Ульянов, известный в России под именем Ленин.
Основоположники марксизма и ленинизма и пламенные борцы за счастье всех бедных людей, смотрели чуть вниз. Их взгляды впивались в блестящий навороченный джип, припаркованый возле самого входа. Наверно, это была машина директора данной конторы.
Все три исторических деятеля выглядели чрезвычайно насупленными и даже довольно унылыми. Оно и понятно, затрачено огромное количество сил, труда, напряжения и материальных ресурсов. Принесено великое множество жертв, а всё оказалось совершенно напрасным.
Прошло только три четверти века, как отыскалась группа беспринципных людей. Они, по собственной прихоти, вернули течение жизни туда, откуда когда-то ушли все народы огромной империи.
Вместо достатка и цивилизованных отношений в стране, как они всем обещали в девяностых годах, сегодня в России построили дичайший капитализм американского толка. Вместе с ним появилось неравенство в социуме и имущественное расслоение общества. Причём, всё это оказалось в невероятных пропорциях. Не меньше, чем при рухнувшем царстве последних Романовых.
Парень прошёл мимо блестящего «Mitsubishi Pajero». Взялся за длинную ручку, сделанную в виде дуги, и с ощутимым усилием открыл чрезвычайно тяжёлую дверь. Роман миновал тёмный тамбур и оказался в невероятно большом вестибюле. Он был высотой в два этажа и занимал почти всю ширину массивного здания.
Несмотря на разгар ясного дня, внутри оказалось на удивление пусто и сумрачно. Лампы вверху не горели. Солнечный свет проникал лишь через высокие окна, выходившие на Большую Дмитровку.
В глубине вестибюля обнаружилась очень широкая, двенадцатиметровая лестница высотой в пять ступеней. За ней имелся портал, обложенный плитами белого мрамора, местами уже пожелтевшего от долгого времени.
В глубине большого проёма стоял памятник Владимиру Ленину, покрашенный краской «под бронзу». Положив нога на ногу, вождь мирового пролетариата угрюмо сидел, на каком-то пеньке или камне.
Локтем левой руки он опирался на свою же коленку. Правая ладонь находилась в кармане его пиджака. Наверное, в ней он держал револьвер, чтобы отстреливаться от врагов революции находившихся рядом.
Внизу, на полу вестибюля, находилась привычная всем рамка металлоискателя, что стоят в аэропортах и железнодорожных вокзалах. На верхней площадке торчал турникет, закрывавший проход. К нему примыкала будка вахтёра, размером три метра на три и три в высоту. Она была собранна из тех же панелей, из которых, обычно, сооружают табачные киоски на улицах города.
Роману совсем не хотелось вынимать из кобуры пистолет и выгребать из карманов ключи и различную мелочь. Детектив рассудил, что здесь довольно безлюдное место. Значит, не очень-то блюдут безопасность, и не станут к нему придираться по данному поводу.
Он обошёл серый контур металлоискателя. Лёгкой походкой поднялся по лестнице и увидел небольшое окошко размером с альбомный листок. За ним находился пожилой человек в мятой форме охранника. Скорее всего, зарплаты здесь были на удивление низкие. Поэтому, молодые мужчины сюда на работу не шли.
Стараясь вызвать расположенье к себе, Роман широко улыбнулся. Парень
