– Простите, мэм, понимаю ваше состояние, но не надо его трогать.
Она повернула голову, с трудом поднялась на ноги.
– Это мой муж. Его застрелили. Он снял фуражку и положил на стол.
Потянулся к телефону.
– Его зовут Роджер Уэйд, – сказала она высоким ломким голосом. – Он знаменитый писатель.
– Я знаю, кто он такой, мэм, – ответил помощник шерифа? и набрал номер.
Она посмотрела на свою кофточку.
– Можно пойти наверх переодеться?
– Конечно. – Он кивнул ей, поговорил по телефону, повесил трубку и обернулся. – Вы говорите, его застрелили. Значит, его кто-то застрелил?
– Я думаю, что его убил этот человек, – сказала она, не взглянув на меня, и быстро вышла из комнаты.
Полицейский на меня посмотрел. Вынул записную книжку. Что-то в ней пометил.
– Давайте вашу фамилию, – небрежно произнес он, – и адрес. Это вы звонили?
– Да, – я сообщил ему фамилию и адрес.
– Ладно, подождите лейтенанта Олза.
– Берни Олза?
– Ara. Знаете его?
– Конечно. Давно. Он работал в прокуратуре.
– Это уж когда было, – сказал полицейский. – Теперь он заместитель начальника отдела по расследованию убийств при шерифе Лос-Анджелеса. Вы друг семьи, м-р Марлоу?
– Судя по словам м-с Уэйд, вряд ли. Он пожал плечами и слегка улыбнулся.
– Не волнуйтесь, м-р Марлоу. Оружие при себе имеете?
– Сегодня – нет.
– Я лучше проверю. – Он проверил. Потом поглядел в сторону дивана. – В таких случаях жены иногда теряют голову. Подождем лучше на улице.
Олз был плотный, среднего роста, с коротко стриженными выцветшими волосами и выцветшими синими глазами. У него были жесткие светлые брови, и раньше, пока он еще не бросил носить шляпу, многие удивлялись, когда он ее снимал – насколько выше оказывался лоб, чем можно было предположить. Крутой суровый полисмен с мрачным взглядом на жизнь, но по сути очень порядочный парень. Капитанский чин он заслужил давным-давно. Раз пять сдавал экзамены и оказывался в тройке лучших. Но шериф не любил его, а он не любил шерифа.
Он спустился со второго этажа, потирая скулу. В кабинете уже давно мелькали вспышки фотоаппарата. Люди входили и выходили. А я сидел в гостиной с детективом в штатском и ждал.
Олз присел на краешек стула, свесив руки по бокам. Он жевал незажженную сигарету. Задумчиво посмотрел на меня.
– Помните старые времена, когда в Беспечной Долине была сторожевая будка и частная полиция? Я кивнул.
– И игорные дома.
– Конечно. Это уж обязательно. Вся эта долина по-прежнему в частных руках. Как раньше Эрроухед и Изумрудный залив. Давненько у меня не случалось, чтобы репортеры так прыгали вокруг. Кто-то, должно быть, замолвил словечко шерифу Петерсону. По телетайпу не стали сообщать.
– Да уж, позаботились, – заметил я. – Как м-с Уэйд?
– Слишком спокойна. Наверно, наглоталась таблеток. У нее их целая аптека – даже демерол. Скверная штука. Не везет вашим друзьям в последнее время, а? Умирают один за другим.
На это я не стал отвечать.
– Самоубийство из огнестрельного оружия – это всегда интересно,? небрежно сообщил Олз. – Так легко их инсценировать. Жена говорит, что его убили вы. Почему она так считает?
– Это она не в буквальном смысле.
– Больше здесь никого не было. Она говорит – вы знали, где лежал револьвер, знали, что Уэйд пьет, знали, что недавно ночью он выстрелил, и ей пришлось силой отнимать оружие. Да и сами вы здесь были в ту ночь.
– Сегодня днем я обыскал его письменный стол, оружия там не было. Я ее предупреждал, чтобы она его убрала из стола. Теперь она говорит, что это все равно не помогает.
– А когда это «теперь»? – осведомился Олз.
– После ее возвращения домой и до моего звонка в полицию.
– Вы обыскали стол. Зачем? – Олз поднял руки и положил их на колени. На меня он посмотрел равнодушно, словно ответ его не интересовал.
– Он опять начал пить. И я решил, пусть лучше револьвер лежит где-нибудь подальше. Но в ту ночь он не пытался покончить с собой. Это был просто спектакль.
Олз кивнул. Вынул изо рта изжеванную сигарету, бросил в пепельницу и взял другую.
– Я бросил курить, – сказал он. – Кашель одолел. Но не отпускает проклятая привычка. Обязательно должен держать сигарету в зубах. Вам что, поручали за ним присматривать, когда он один оставался?
– Ничего подобного. Сегодня он пригласил меня на ленч. Мы поговорили, настроение у него было неважное – не клеилось с работой. Решил приложиться к бутылке. Считаете, мне надо было ее отнять?
– Пока что ничего не считаю. Пытаюсь понять. Вы сколько выпили?
– Я пил пиво.
– В неудачный день вы сюда попали, Марлоу. За что был выписан чек? Тот, что он подписал, а потом разорвал?
– Все хотели, чтобы я переехал сюда жить и держал его в узде. Все – это он сам, его жена и его издатель по имени Говард Спенсер. Он, наверное, в Нью-Йорке. Можете у него проверить. Я отказался. Тогда м-с Уэйд приехала ко мне, сказала, что ее муж сбежал во время запоя, она волнуется, просит его найти и доставить домой. Это я сделал. Дальше – больше. Скоро мне пришлось тащить его в дом вон с той лужайки и укладывать в постель. Я ничего этого не хотел, Берни. Просто как-то все само раскручивалось.
– С делом Леннокса это не связано?
– О господи. Дела Леннокса больше нет.
– Это уж точно, – сухо заметил Олз, потирая себе колени. С улицы вошел сыщик и что-то сказал другому. Потом подошел к Олзу.
– Приехал какой-то д-р Лоринг, лейтенант. Говорит, его вызывали. Он врач хозяйки.
– Впустите его.
Сыщик вышел, появился д-р Лоринг со своим аккуратным черным саквояжем, облаченный в костюм из легкой ткани. Он был холоден и элегантен. Прошел мимо меня не глядя.
– Она наверху? – осведомился он у Олза.
– Ara, в спальне. – Олз встал. – От чего вы лечите ее демеролом, док?
Д-р Лоринг нахмурился.
– Я прописываю своим пациентам то, что считаю нужным, – холодно сказал он. – Объяснять не обязан. Кто говорит, что я даю м-с Уэйд демерол?
– Я. Там наверху флакон с вашей фамилией на этикетке. У нее в ванной настоящая аптека. Может, вы не знаете, док, но у нас в участке целая выставка этих таблеточек. Снегири, краснушки, желтки, балдейки – полный набор. Демерол, пожалуй, хуже всех. Говорят, на нем жил Геринг. Когда его поймали, принимал по восемнадцать штук в день. Армейские врачи отучали его три месяца.
– Я не знаю, что означают эти слова, – надменно заявил д-р Лоринг.
– Не знаете? Жаль. Снегири – амитал натрия. Краснушки – секонал. Желтки – нембутал. Балдейки – барбитурат с добавкой бензедрина. Демерол ? синтетический наркотик, образует очень стойкое привыкание. Вы их так легко раздаете налево и направо? У этой дамы разве что-нибудь серьезное?
– Для ранимой женщины муж-пьяница – весьма серьезное несчастье, – сказал д-р Лоринг.
– Но его вы не стали лечить? Жаль. М-с Уэйд наверху, док. Простите, что задержал.
– Вы ведете себя вызывающе, сэр. Я буду жаловаться.
– Жалуйтесь, – согласился Олз. – Но до этого сделайте вот что.
Обеспечьте, чтобы у дамы была ясная голова. У меня к ней ряд вопросов.
– Я сделаю то, что ей будет показано по состоянию здоровья. Вы что, разве не знаете, кто я такой? И чтобы все было ясно – м-р Уэйд не являлся моим пациентом. Я не лечу алкоголиков.
– Зато их жен лечите, – огрызнулся на него Олз. – Да, я знаю, кто вы такой, док. У меня уже душа в пятках. Меня зовут Олз, лейтенант Олз.
Д-р Лоринг пошел наверх. Олз снова сел и ухмыльнулся мне.
– С таким требуется деликатное обхождение, – сообщил он.
Из кабинета появился человек и подошел к Олзу. Худой, серьезный, в очках, с высоким лбом.
– Лейтенант.
– Выкладывайте.
– Ранение контактное, типичное для самоубийства, с большим расширением от давления глаз. Глазные яблоки выпячены по той же причине. Не думаю, что с наружной стороны на револьвере остались отпечатки. На него попало слишком много крови.
– Могли его убить во сне или в беспамятстве? – спросил Олз.
– Конечно, но показаний к этому нет. Револьвер – бескурковый Уэбли. Что характерно, очень туго взводится, но очень легко разряжается. Отлетел в сторону в результате отдачи. Пока что согласен с версией самоубийства.
Ожидаю высокого процента алкоголя в крови. Если он достаточно высок...? человек замолчал и выразительно пожал плечами... – может быть, начну сомневаться в этой версии.
– Спасибо. Судебному следователю позвонили? Человек кивнул и удалился.
Олз зевнул и посмотрел на часы. Потом на меня.
– Хотите смыться?
– Конечно, если вы разрешите. Я думал, что нахожусь под подозрением.
– Это удовольствие у вас еще впереди. Околачивайтесь поблизости, где вас легко найти, вот пока и все. Вы когда-то у нас служили, знаете, как бывает. Иногда приходится работать быстро, пока улики на месте. На этот раз все наоборот. Если это убийство, кому это выгодно? Жене? Ее здесь не было.
