— Как раз это и сводит меня с ума. Я не могу себе представить, что произошло на самом деле. Почему он увез с собой Джейми, вот так, не сказав мне ни слова.
— Я не знаю его мотивов, хотя и уверен, что были либо они, либо нечто, что он принимал за мотивы. Фред не очень-то яркая личность, знаете ли...
— Он не гений, конечно. Но он добрый и ответственный человек. В конце концов, я всегда в это верила, несмотря на его... э-э... случай... — Она завершила фразу неопределенной, вопрошающей интонацией. — А каково ваше мнение, мистер Кросс?
— У меня его пока нет. — Предположения на данное время, как то: еще один «случай», нечистая игра и прочее только бы еще больше разволновали ее. — Но что бы ни произошло, мы теряем время. Я думаю, что следует вызвать полицию.
— Сейчас я вам покажу, почему мы этого не делаем.
Двигаясь быстро и словно вслепую, она пересекла комнату, подошла к стоящему в углу бюро и принесла мне сложенный вчетверо лист писчей бумаги.
— Письмо о выкупе?
Она кивнула. Я развернул написанное карандашом заглавными буквами письмо:
«МИСТЕР ДЖОНСОН. ВАШ МАЛЬЧИК В НАШИХ РУКАХ. ЕСЛИ ВЫ ВЫПОЛНИТЕ НАШИ ИНСТРУКЦИИ, ЕМУ НЕ ПРИЧИНЯТ ВРЕДА. ВО-ПЕРВЫХ: НИКАКИХ КОНТАКТОВ С ПОЛИЦИЕЙ, ПОВТОРЯЮ: НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ, ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ВНОВЬ УВИДЕТЬ ЕГО ЖИВЫМ. ВО-ВТОРЫХ — ДЕНЬГИ. ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ КУПЮРАМИ ПО ПЯТЬДЕСЯТ И МЕНЬШЕ. КУПИТЕ ЧЕРНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК. ПОЛОЖИТЕ ДЕНЬГИ В НЕГО. ЧЕМОДАНЧИК ПОСТАВИТЕ ВОЗЛЕ ГАЗЕТНОГО КИОСКА НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ СТАНЦИИ „ПАСИФИК-ПОЙНТ“ ЗА ВНЕШНИМ ТЕНДОМ ДЛЯ ГАЗЕТ; МЕЖДУ СТЕНДОМ И СТЕНОЙ. ЭТО ВЫ ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ ЛИЧНО СУББОТНИМ УТРОМ НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ, БЕЗ ДВУХ МИНУТ ОДИННАДЦАТЬ. ПОЕЗД НА САН-ДИЕГО УХОДИТ 11.01, ВЫ УЕДЕТЕ НА НЕМ. ЛЮБАЯ ПОПЫТКА ПРОСЛЕДИТЬ ЗА ПЕРЕДВИЖЕНИЕМ ЧЕМОДАНЧИКА МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ДЛЯ МАЛЬЧИКА РОКОВОЙ. ОТНЕСИТЕСЬ ПРАВИЛЬНО К НАМ, МЫ БУДЕМ ОТНОСИТЬСЯ ПРАВИЛЬНО К НЕМУ, И УЖЕ СЕГОДНЯ ОН ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ».
— Майнер не подписался, — сказал я.
— Я знаю. — Она бросилась в низкое квадратное мягкое кресло. — Вопрос в том, кто это написал. Мне кажется, что его составляли черти.
— Скорее, профессиональный преступник или банда. Составлено и написано оно очень аккуратно, по трафарету, чтобы свести к минимуму почерковые характеристики. Значит, делал это человек опытный.
— Вы имеете в виду, что письмо написано заранее?
— Не сомневаюсь. Киднеппинг мало используется с тех пор, как вступил в силу федеральный закон[1]. Удачных похищений практически не бывает. Я хочу сказать, что мы имеем дело с закоренелыми преступниками. И настаиваю на вызове полиции.
— Я не могу. Я обещала Эйбелю.
— Тогда поручите это дело мне. Организацией и оборудованием для того, чтобы найти вашего сына, располагает только ФБР. Больше никто. У Джейми будет шанс вернуться домой невредимым. А так я сильно сомневаюсь... Как вы думаете, почему преступники так настаивают на том, чтобы не впутывать в это дело закон?
Она быстро завертела головой. Какое-то мгновение ее лицо походило на белую кляксу в вихре огненных волос.
— Не знаю. Я ни на что не способна решиться. Вы не должны настаивать. Если Эйбель придет домой и застанет здесь полицейских, это его убьет.
— Он так раним?
— Он очень болен. Врач особенно предупреждал его насчет эмоциональных шоков. Видите ли, у Эйбеля в тысяча девятьсот сорок шестом был коронарный тромбоз. Я не хотела, чтобы он ехал этим утром в город. Но он был обязан сделать это сам.
Я взглянул на часы: полпервого.
— Сейчас мистер Джонсон должен быть в Сан-Диего, если он, конечно, сел в тот поезд.
— Ларри должен ехать за поездом на своей машине. Миль через десять есть остановка на Сапфировом пляже.
— Ларри?
— Ларри Сайфель, адвокат мужа. Мы сразу же связались с ним.
— Это он защищал Майнера в суде, не так ли?
— Да. — Она неловко повернулась в кресле. — Интересно, что могло их так задержать? Эйбель сказал, что они вернутся к полудню.
Я приподнял письмо за уголок.
— Миссис Майнер сказала, что письмо пришло с утренней почтой. В какое время?
— Примерно в половине десятого. Мы только-только начали завтракать. Я позвала Джейми, но он не откликнулся. Джейми всегда встает рано. Боюсь, что у меня выработалась дурная привычка оттого, что я позволяла Фреду присматривать за ним по утрам. — Чувство вины тронуло уголки ее губ, и они искривились в гримасе. — Мне казалось, что они так хорошо ладят друг с другом.
Я вернул разговор в нужное русло:
— Немного же времени предоставили вашему мужу. От половины десятого до одиннадцати всего полтора часа. А кстати, где конверт?
— Тот, в котором было письмо? Сейчас...
Она встала и принесла со стола обычный белый конверт. На нем карандашом заглавными буквами было написано: «Мистеру Эйбелю Джонсону, Вэлли-Виста-Ранч, Риджкрест-роуд, Пасифик-Пойнт». Проштемпелеван он был в Пасифик-Пойнте без десяти минут семь, девятого мая, то есть предыдущим днем.
Внезапно меня поразило значение надписи на штемпеле. Значит, письмо о выкупе было составлено и отослано за четырнадцать часов до преступления. Кто-то абсолютно точно рассчитал время.
— Прошу простить.
Оставив письмо и конверт на столе, я прошел в кухню. Миссис Майнер заканчивала раскладывать на тарелке бутерброды, а Энн помешивала салат в деревянной плошке.
— Миссис Майнер, где прошлой ночью был ваш муж?
— Не знаю. Ездил куда-то. Кажется, возил Джонсонов в город.
— В котором часу он отсюда уехал?
— Точно не помню. Где-то после семи. Я накормила его ужином перед уходом.
За спиной раздался голос миссис Джонсон:
— Было семь пятнадцать. Нас пригласили на ужин, и я попросила подать машину к этому времени. А до этого он весь день чистил бассейн в патио. И Джейми ему помогал. Так что Фред не мог послать письмо. Я уже думала об этом.
— Кто же оставался с Джейми прошлым вечером?
— Я, — сказала миссис Майнер. — Бедное дитятко.
— А кто пригласил вас на ужин, миссис Джонсон?
— Ларри Сайфель и его мать. А в чем дело?
Энн выронила вилку, и она упала на эмалированную поверхность стола.
Мы все посмотрели на нее. Она покраснела. Я не понял почему. А затем по гравийному покрытию прогремели колеса.
В тишине прогрохотали шаги. Миссис Джонсон легко проскользнула мимо меня и побежала открывать заднюю дверь. Тонкий мужской голос, задыхаясь, воскликнул:
— Он вернулся, Хелен? Он уже здесь?
— Еще нет. — Ее голос приобрел холодный профессиональный оттенок. — Ты ведь знаешь, что тебе нельзя бегать, дорогой. А теперь входи, садись и посиди спокойно.
— Трудно сдержаться, знаешь. Я лучше побуду здесь, подожду его...
— Нет, Эйбель. Приехал твой друг. Пойди и поговори с ним. Джонсон появился в кухне, заботливо поддерживаемый женой за плечи. Когда я увидел их вместе, то испытал острый приступ странной жалости: красивая рыжеволосая женщина поддерживает стареющего мужчину. Поддержка ему была необходима. Седая, мокрая от пота голова бессильно моталась из стороны в сторону. Без шляпы, без пальто, небритый — сейчас он казался мне еще старше, чем когда я видел его в последний раз.
Заметив меня и Энн, он слабой рукой отпихнул жену и попытался выпрямиться. Мне показалось, что на это у него ушли последние запасы энергии.
— Кросс? Вы что здесь делаете? Разве в суде начались каникулы?
— Миссис Майнер пришла в мой офис примерно час назад, — начал объяснять я.
Пока я говорил, в дверном проеме показался Ларри Сайфель и остановился за спиной Джонсона. Молодой, высокий, широкоплечий, в прекрасно сшитом двубортном габардиновом костюме, подчеркивающем его атлетическое телосложение, он являл разительный контраст со своим работодателем. Взгляд миссис Джонсон, которым она окинула его, казалось, подчеркнул этот контраст. Если не считать того, что на его загорелом лице блестели слишком острые, светлые глаза, а короткая, «ежиком», стрижка слишком сильно его молодила, Ларри Сайфеля можно было назвать весьма представительным молодым человеком. Он обменялся взглядом с Энн Девон. Было ясно, что они хорошо знают друг друга. Ее лицо все еще полыхало, словно под кожей зажегся невидимый огонь. С другой стороны стола миссис Майнер съежилась так, словно хотела исчезнуть.
Еще до того, как я закончил говорить, Джонсон повернулся к ней. Жутким надломанным голосом он прокричал:
— Чего вы еще хотите? Чтобы Джейми убили? Вы этого так упорно добиваетесь?
Ее голос дрогнул:
— Я подумала, что смогу найти Фреда.
— Вы подумали! Никто не приказывал вам думать. Я оставил совершенно четкие указания, чтобы никто не смел вызывать представителей власти!
Его дыхание участилось. Лицо налилось кровью и гневом.
Жена положила руку ему на плечо.
— Эйбель, прошу тебя. Она ведь хотела сделать как лучше. Пожалуйста, дорогой, не горячись.
— Ну что я могу поделать в таких условиях?! Почему ты выпустила ее?
