Дьюи молча сел в машину. Ему пришлось повернуть ключ несколько раз, прежде чем мотор завелся. Рэйлен через открытое окно положил ему руку на плечо.
– На твоем месте, парень, я бы бросил эту нацистскую ерунду и вернулся домой браконьерничать – это безопасней.
Дьюи посмотрел на него. И сказал:
– В следующий раз увижу тебя и...
Но не закончил: Рэйлен сгреб его за прическу и сильно ударил головой о дверь. Потом наклонился и заглянул в лицо, искаженное болью.
– Слушай меня. Скажи Бойду, его хочет видеть старый товарищ, Рэйлен Гивенс.
Когда он вернулся в дом, Ава наливала "Джим Бим" – в шортах, открытой блузке, с белым полотенцем на голове, намотанным на манер тюрбана. Она спросила:
– Кто это был?
Рэйлен объяснил ей, и она сказала:
– А, этот, с "Хайль Гитлером" на груди – он из мальчиков Бойда.
– Приехал, чтобы тебя куда-то отвезти.
– К Бойду, наверное. Тебе чем-нибудь разбавить? Есть диетическая кола, вишневая, "Доктор Пеппер".
– Просто со льдом, если у тебя есть.
– Если забывала налить ванночки, Боуман бил по щекам: "Что с тобой творится? Какая ты, к черту, хозяйка?"
Из-за тюрбана тело ее выглядело более обнаженным – белое, пухловатое, словно прибавила килограммов десять после того, как сняла мешковатое платье. Сейчас он понял, что лицо ее казалось осунувшимся из-за встрепанных волос. Он заметил синяки на белой коже, на руках и на ногах, от этого вид был немытый и – ничего себе, шорты натянуты на заду... Рэйлен смотрел, как она несет их стаканы к столу, где застрелила мужа.
– Я хорошо его отмыла. Стену вон там пришлось отмывать лизолом, чтобы пятна вывести. Лизол, по-моему, лучшее средство.
Рэйлен сел с ней за стол.
– Ты Бойда не видела? После этого?
– Нет, но знаю, он до меня доберется. Давно подбирается.
– Поэтому мы и хотим за тобой присмотреть, – сказал Рэйлен. – Понимаешь, я в федеральной полиции.
– Кажется, твоя мать мне это говорила, перед смертью.
Ава закурила сигарету из пачки, лежавшей на столе, и выпустила дым в сторону от него.
– Я сделала ошибку, когда сказала Боуману, что брат заезжает без него, и он избил меня ремнем. Не хотел этому верить. – Она затянулась. И, выдыхая дым, добавила: – Такой ревнивый, что к Бетти заезжал, проверять меня.
– К Бетти?
– Парикмахерский салон, я там работаю... или работала. Обучилась у Бетти мыть голову, делать перманент. Теперь причесываю для особых случаев, свадеб, перед выпускными балами у меня много девочек. Да, Боуман заезжал, заглядывал... Набрасывался на меня за любую мелочь. Волос попался в печеном опоссуме. Или не все пахучие железы вырезала. Прямо припадок: швыряет в меня ужин, тарелку, всю еду.
Рэйлен слушал, потягивая виски, хотел вернуться к теме Бойда.
– Я хотела бы уехать, открыть где-нибудь свой салон. Ты где живешь?
– В Уэст-Палм-Бич.
– Там хорошо?
– Пальмы и пробки, если хочешь куда-то ехать.
Ава затянулась сигаретой и улыбнулась. Потом выдохнула дым, и улыбка исчезла.
– Беда Боумана, кроме того, что глупый, – его плохо воспитали. За столом себя вел ужасно. Сидит, например, потом наклонится набок с таким видом, как будто рожает глубокую мысль. Лоб нахмурил – и как пернет. Ужин, не ужин – все равно. Но хуже всего, черт, его пивной пердеж – наутро, с похмелья. Из дома приходилось выбегать.
Рэйлен кивнул, заставил себя улыбнуться.
– Только это и было: или пьяный, или с похмелья, или дома нет. В войну играет с братом.
– Не представляешь, где он может быть?
Ава посмотрела на него удивленно.
– Наверное, в аду. Где еще ему быть?
– Нет, Бойд.
– Бойд где-то там. Собираешься его арестовать?
– Мы должны поймать его с поличным. На ограблении банка, взрыве церкви... покушении на тебя.
– На меня?
– Ты сама сказала, что он до тебя добирается.
– Потому что я ему нравлюсь. Он не застрелить меня хочет, Рэйлен, он хочет... – она смущенно пожала плечами, – спать со мной. – Ава погасила сигарету, тепло посмотрела на Рэйлена и накрыла ладонью его руку. – Хочешь, чтоб я помогла его поймать?
Рэйлен отпил из стакана.
– Может, убедишь его поговорить со мной?
– Это я могу.
Ава встала и пошла на кухню. Рэйлен проводил ее взглядом.
– Я слышал, у него есть дом на Сьюки-Ридж.
Ему пришлось ждать, когда она вернется за стол с бутылкой "Джим Бима" и миской риса.
– Там его церковь, – сказала Ава, подливая в стаканы. – Но там он только собирает своих скинхедов. Развлекаются. Сидят с пивом и слушают разные группы, которые поют про ненависть к черным – "Мидтаун Бут Бойз", "Даинг Брид", – и кивают лысыми головами. Такие противные.
– Бойд не живет там?
– Боуман говорил, что у него есть дома, про которые никто не знает, даже его скины. – Ава взглянула на Рэйлена: он хорошо помнил этот лукавый взгляд карих глаз. – Мне Бойд, а не Боуман сказал, где он живет по большей части.
Рэйлен отпил.
– Не хочешь сказать, где это?
Ава сказала:
– А что мне за это будет?
Дьявол Эллис увидел из окна фары, поднимавшиеся по склону, и сказал Бойду, что к ним кто-то едет. Бойд сложил карту, испещренную стрелками и кружками, и спрятал в ящик стола.
Дьявол, стоя у окна в черной шляпе, спросил:
– Не знаешь, кто тут ездит на "таун-каре"?
Бойд подошел к двери и сказал:
– Можно сейчас выяснить.
Щеголяли друг перед другом своей невозмутимостью. Дьявол сказал:
– Я этого раньше не видел.
Бойд открыл дверь и увидел, что из темноты идет человек в стетсоне набекрень. Он заулыбался, узнав его, и радостно сказал:
– Это мой старый дружок Рэйлен Гивенс.
* * *
Рэйлен увидел, как Бойд встречает его, раскинув руки для объятья, и вынужден был улыбнуться. Бойд сказал:
– Черт возьми, какой вид: костюм, галстук – прямо страж закона.
Он обнял Рэйлена, похлопал по спине, и, ради старого знакомства, Рэйлен не противился. Когда они отступили друг от друга, Бойд посмотрел на Дьявола.
– Вот как носят шляпу – небрежно, а не насунув на дурацкие уши.
Рэйлен оглядел Эллиса, вспомнил, что он был в списке скинхедов у Арта Маллена. Эллис ответил оловянным взглядом, показывая, что пришелец не произвел на него впечатления, а Бойд сказал:
– Я слышал, ты навестил Аву. Мой парень Дьюи Кроу говорит, что спугнул тебя.
– Ты поверил?
– Нет, если скажешь, что это не так. Ава тебе сказала, что я здесь?
– Я ее упросил. Обещал, что никому не скажу.
– Почем ты знаешь, что она тебя ко мне не подослала? – Бойд подмигнул. – Чтобы я решил, как с тобой поступить.
– Я с ним разберусь, – сказал Дьявол, желая поучаствовать в происходящем.
Рэйлен не обратил на него внимания. Он сказал Бойду:
– Она вряд ли даже знает, что дом не подлежит выкупу. Остроумно – вернуться сюда, где тебя никто не станет искать. – Говоря это, Рэйлен оглядывал комнату фермерского дома: при скучной обстановке – стол, несколько стульев, линолеум на полу – она смахивала на галерею из-за множества символов белого верховенства, развешенных по стенам в рамках. Тут были эмблемы ку-клукс-клана, Арийских наций, Хаммерскинов[11], эсэсовские молнии, РАСВО с мертвой головой, означавшее Расовую Священную Войну, свастики на Железном кресте, на орле, нацистский партийный флаг со свастикой... Рэйлен сказал:
– Я вижу, вы тут любители свастик. – И посмотрел на Бойда. – А паутина что такое?
– Ее татуируют на локте, если сидел срок или убил кого из меньшинств. Еврея или копченого.
– Бойд, ты много евреев знаешь?
– Немного. И знаю, что они заправляют экономикой, Федеральным резервом и налоговой службой. Вербую скинхедов, неосведомленных, как ты, и должен разъяснять им, почему наш моральный долг – избавиться от меньшинств. Библию читай.
– Там про это есть?
– В Бытии. В начале времен были земляные люди, назывались зверями, потому что у них нет души. Ладно, Адам покрыл Еву, и родился Авель, прародитель белой расы, как ее задумал Бог. Но потом Сатана в виде змея покрыл Еву. Она родила Каина, и все пошло кувырком. Каин стал вязаться с земляными людьми, с женщинами, и от этого блуда пошли едомиты. А ты знаешь, кто такие едомиты?
– Ты мне скажи.
– Евреи.
– Ты серьезно?
– Читай Библию в истолковании специалистов.
– Ты заново рожденный?
– Заново и заново.
– По-моему, ты меня разыгрываешь, – сказал Рэйлен, заметив серебряные цепочки, висевшие на оленьих рогах рядом с фотографиями Бойда во Вьетнаме. Рэйлен подошел к ним, Бойд – следом.
– Теперь они похожи на собачье дерьмо, но это уши, я срезал их с гуков, которых убил. Когда вернулся и встречался с женщинами, каждой предлагал пару.
– Желающих не было, а?
– Это вроде испытания. Если женщина их не принимает, не хочет носить их с гордостью, это не та женщина, которая мне нужна. Мы приглашаем в церковь нацисточек. Вахлачки с волосатыми подмышками – любая стала бы носить такую пару, драться за нее, но они не в моем вкусе. Я люблю таких женщин, чтобы ничего не боялись, но более женственных.
