– Нет проблем, но я не хочу, чтобы мной командовала женщина. Иначе мне придется уйти от вас.
Он ничего не ответил. Я продолжал молча вести машину. Эта наглядная демонстрация силы и скорости, надеюсь, восхитила его, и я был уверен, что он не захочет, чтобы я уходил.
– Хорошо, я скажу Эмми. Однако у вас могут быть неприятности и с моей женой.
Вот как, у него есть жена! Не удивлюсь, если она будет похожа габаритами на Эмми.
– Ничего не говорите об инциденте с Леманом моей жене. И, разумеется, ни слова о деньгах, которые я вам плачу.
– Конечно.
– Возможно, она спросит вас об этом. Она считает, что письма пустяковые и угрозы мнимые. Тем не менее я сообщил ей, что взял телохранителя. Вдруг она поинтересуется вашим жалованьем, тогда скажите, что получаете два фунта в неделю. Идет?
Если я правильно все понял, он не только не хочет, чтобы жена знала о его тратах, но и боится ее. Интересно.
Мы ехали по узкой дороге, ведущей от аэропорта Бовингтон. Зерек долго молчал и, наконец, сказал:
– Я не хочу, чтобы вы болтали о моих делах, Митчел. У вас, конечно, нет такого намерения, но вы можете случайно проговориться. Вас могут спросить. Не говорите ничего. Возможно, в моем офисе вы увидите интересные вещи, забудьте о них. Я плачу вам десять фунтов в неделю не за то, что вы прекрасно водите машину, а за ваше умение молчать. Надеюсь, вы будете немы, как рыба. Держите рот на замке.
– Я буду молчать.
Фары высветили белые стены.
– Мы приехали.
Я вышел из машины и распахнул ворота. В темноте трудно рассмотреть дом, тем более что все окна были темны. Я осмотрелся. По всей видимости, рядом не было других зданий, лишь на горизонте вырисовывалась зубчатая стена леса.
Я въехал во двор, затем закрыл за собой ворота.
– Гараж вон там. Поставьте машину и заходите в дом.
Зерек растворился в темноте.
Я развернул «Остин». Свет машины на мгновение выхватил из темноты кошмарное пальто Зерека в тот момент, когда он открывал входную дверь, но меня больше интересовал дом.
Насколько я мог заметить, это было небольшое здание, построенное в викторианском стиле, двухэтажное, белое.
Я не торопился, давая Зереку возможность предупредить жену о моем прибытии. Пусть у нее будет время свыкнуться с присутствием постороннего человека.
Захватив чемодан и рюкзак и закрыв гараж, я направился к двери. Холл был квадратным, в центре стоял стол, еще там были виндзорское кресло, вешалка и старенький ковер на полу. Не богато…
Пока я нерешительно стоял возле двери, в холл вошел Зерек. Он улыбался дежурной улыбкой, но в глазах его не было и градуса теплоты.
– Пойдемте, я покажу вашу комнату.
– Прекрасно.
Я последовал за ним. Мы поднялись на второй этаж и прошли по коридору. Я насчитал четыре двери, прежде чем мы остановились возле пятой, в конце коридора.
– Это неплохая комната, – сказал он, предвидя мою реакцию.
«Неплохой» он называл маленькую конуру с железной кроватью у окна, комодом для одежды, неизменным ковриком на полу и жестким стулом.
– Вам нравится спартанская жизнь, мистер Зерек?
Он искоса глянул на меня.
– А вам она не нравится?
– Придется довольствоваться этим в ожидании лучших времен.
– Я считаю, что здесь достаточно удобно.
– О'кей.
Он замялся, сунув мизинец в нос. Видимо, это было его любимое занятие.
– Она не захотела предоставить вам другую комнату.
– А вон та что, немного лучше?
– Эта комната для гостей.
– А та для кого?
– Комната горничной. Ее, правда, еще нет…
– Ладно, мистер Зерек. Мне вполне достаточно этого жилища, и я не буду ставить никаких условий.
Его темное сморщенное личико прояснилось.
– Жена привыкнет к вам. Вы не знаете женщин. Я предупредил ее. Когда она узнает вас получше, то изменит свое отношение. Дайте ей время, Митчел.
Черт возьми, мне пришлось покинуть теплую комфортабельную спальню Нетты, чтобы довольствоваться подобной конурой.
– Будем надеяться, что это не будет продолжаться слишком долго, – улыбка смягчила мои слова.
– Я поговорю с женой. Не беспокойтесь.
Я подошел к кровати: она была такой же мягкой и удобной, как половая щетка.
– Где можно умыться?
– Я покажу.
Мы вышли в коридор.
– Вот комната миссис Зерек, а напротив – моя. Ванная – первая дверь по коридору.
– Мне хочется привести себя в порядок.
– Ужин через десять минут.
– Я буду есть на кухне?
Он не ожидал подобного вопроса.
– Вы будете есть вместе с нами.
– Может быть, вначале спросить миссис Зерек?
– Мне не нравится, когда вы так разговариваете.
– Я не хотел вас обидеть.
Он кинул на меня обеспокоенный взгляд и ушел. Я подождал, пока его шаги затихли на первом этаже. Затем подошел к двери комнаты для гостей и распахнул ее, включив свет. Я увидел то, что и ожидал увидеть.
Эта комната не шла ни в какое сравнение с моей, а кровать была выше всяких похвал. Там же находились ванная и туалет.
Я вернулся к себе и улегся на постель. У меня было предчувствие, что следующую ночь я буду спать не здесь.
Когда я вошел в столовую и увидел длинный обеденный стол, сервированный серебром, то понял, что в этой семье еда имела большое значение.
Зерек принадлежал к тому сорту людей, которым наплевать на одежду и на комфорт, но которые весьма и весьма заботятся о своем здоровье. Стол ломился от еды. Зерек нарезал цыпленка величиной с индюка.
– Садитесь. Вы любите цыпленка?
– Я люблю все, и уж конечно, хорошую пищу.
– Моя жена прекрасно готовит.
– Не сомневаюсь.
Я отвел глаза от цыпленка и огляделся. Комната была узкой, длинной и скудно обставленной. Все тот же неизменный ковер на полу.
– Сядете вы наконец?
– Где?
Он неопределенно махнул ножом.
Стол был сервирован на три персоны. Свое место я узнал – нож, вилка, ложка и салфетка были брошены как попало, чтобы показать, как я здесь желанен.
– Здесь?
– Совершенно верно. – Он заметил выражение моего лица. – Жена была несколько рассеянна…
Едва я сел за стол, он протянул мне тарелку с пожеланием отменного здоровья. Судя по той порции, которую он мне предложил, этого было бы достаточно для двух великанов.
– Выглядит весьма аппетитно. Весьма!
Зерек расплылся в улыбке. Я видел, что ему очень понравилось мое замечание.
– Один из сорока. Я покупаю их желтыми цыплятами по три шиллинга за дюжину. Еще по старой цене. Затем моя жена выкармливает их.
– Если я правильно понял, птиц у вас много.
– Сорок цыплят. И еще гуси. Вы любите гусей?
– Еще как!
Он казался очень довольным собой.
– Ничего нет лучше гусей. Что вы скажете о гусе на обед в субботу? Мы здесь неплохо питаемся.
– Такой вкуснятины я не едал лет пять.
В этот момент открылась дверь, и вошла она.
В моей жизни было много таких особенных мгновений: хороших, плохих, забавных и счастливых. Но этот вечер перечеркнул все. Это был Момент, когда я забыл самого себя.
Одного ее взгляда было достаточно. Меня как будто ударили о стенку, а затем пропустили через руки ток напряжением в двести вольт. Секундой раньше все мои мысли были сосредоточены на цыпленке, и в голове не было никаких женщин. Теперь я превратился в дикого зверя.
Ее лицо, формы тела, взятые в отдельности, не представляли большого интереса. Маленького роста, плотная, с пышными волосами. Я никогда не видел подобных волос: цвета меди, густые и шелковистые. Зеленые глазищи с темными полукружьями под нижним веком, тонкое, четко очерченное лицо с чувственными губами. Еще на ней были грязные брюки и неряшливый, весь в пятнах, свитер.
Шестеро из семи мужчин прошли бы мимо этой женщины, даже не удостоив ее взглядом, но я был седьмым. В ней было что-то особенное, именно то, что заставило запеть струны моей души. Как сказать яснее… Один взгляд на нее – и я умер. Пропал.
Я наблюдал, как она шла к своему месту в дальнем конце стола. Покачивание бедер и нежное колыхание груди заставили пересохнуть мое горло. Цыпленок, еще совсем недавно казавшийся мне таким аппетитным, внезапно стал безразличен. Я мог только смотреть на нее.
– Вы умеете играть в шахматы, Митчел?
Ужин, наконец, закончился, и женщина отправилась на кухню мыть посуду. За все время еды она не сказала ни слова. Когда Зерек представил меня, она бросила в мою сторону равнодушный взгляд и больше ни разу не взглянула в течение всего вечера.
Зерек, чье внимание было целиком сосредоточено на пище, не заметил ни подчеркнутой холодности с ее стороны, ни моего смущения. Он очень серьезно относился к приему пищи, хотя, глядя на его комплекцию, никто бы этого не сказал. Как ни странно, он даже не обратил внимания на то, что я почти не притронулся к пище.
Больше всего мне сейчас хотелось выпить двойное виски – но ее я хотел еще больше.
– … Что, шахматы? Немного, – промямлил я.
– Я люблю шахматы. Когда я приезжаю в Каир, каждый вечер играю со своим отцом. Я пытался научить этой игре Риту, но ничего не получилось. Шахматы ей безразличны. У нее изворотливый ум, но приспособлен совсем для другого.
