Управляющий вскинул свои мощные черные брови и сказал:
— Раз уж все кончено, то я хотел бы вернуться к своим делам. Их у меня невпроворот, а тут еще киношники собираются приехать, номера уже заказаны, кроме того, мне нужен новый кассир. Где я его теперь найду?
— Как он к вам попал? — спросил Баррон. — Не было ли у него врагов?
— Мне рекомендовал его Фрэнк Людерс из клуба Вудланд, — ответил Холмс. — Дело свое он знал. Большие деньги огребал иногда на скачках. Больше я о нем ничего не знаю, да и знать не хочу.
— Фрэнк Людерс, — проговорил шериф, — это не тот, который скупает акции? Я с ним не встречался. Чем он вообще занимается?
— Ха, ха, ха, — отреагировал на это Холмс.
— Не думайте, мистер Холмс, — сказал шериф спокойно, — что я не знаю, где происходят покерные сборища.
Мистер Холмс, кажется, смутился.
— Я пожалуй пойду, шериф, — сказал он. — Его надо вынести отсюда. Вам наверное потребуется моя помощь?
— В данный момент нет. Вынесите его перед тем, как рассветет. Вы пока свободны, мистер Холмс.
Управляющий взялся за ручку двери.
— У вас в отеле работали две немки, мистер Холмс? — обратился я к нему. — Кто принимал их на работу?
Холмс вынул сигару изо рта, вытянул вперед руку, потом опять сунул сигару в рот.
— Какое ваше дело? — ответил он.
— Одна из них — Анна Хоффман, другая — Гертруда Смит, или Шмидт, — продолжал я. — Они жили в домиках у ручья. Сегодня они уехали. Гертруда та самая горничная, которая относила туфли миссис Лэйси в починку.
Холмс молчал.
— Так вот, Гертруда, прежде чем отнести туфли сапожнику, оставила их на столе, за которым сидел Вебер. В туфлях было пятьсот долларов. Деньги ради шутки положил туда мистер Лэйси.
— Впервые об этом слышу, — заявил управляющий.
Шериф молчал, точно в рот воды набрал.
— Деньги там так и остались. Мистер Лэйси достал их оттуда, когда пришел к сапожнику.
— Я очень рад, что все обошлось, — сказал Холмс и закрыл дверь.
Шериф встал со стула. Подойдя к мусорному ведру, сплюнул. Потом достал огромный носовой платок, как и рубашка, цвета хаки, и обернув им нож, засунул его за пояс. Надел шляпу и пошел к двери. Открыв ее, он обернулся ко мне и сказал:
— Дело конечно мудреное, но, скорей всего, не такое уж мудреное, как вам кажется. Давайте съездим в дом этого Лэйси.
Я вышел из номера. Он запер дверь и положил ключ к себе в карман. Мы спустились по лестнице в вестибюль и вышли на улицу. Возле пожарной колонки стояла полицейская машина, уже не новый коричневого цвета седан. За рулем сидел упитанный парень в кожаной куртке. Шериф и я сели сзади.
— Знаешь, где стоит дом Болдуина?
— Угу.
— Значит отвезешь нас туда, Энди, и поставишь машину где-нибудь в сторонке. — Он посмотрел в окно.
— Полнолуние. Красота-то какая.
Здесь ничего не изменилось за те несколько часов, что я здесь не был. По-прежнему светились окна по фасаду дома, и по-прежнему не то тявкала, не то пронзительно скулила собака.
— Что это, черт возьми, такое? — спросил шериф.
— Воет, как койот.
— Это помесь собаки с койотом, — пояснил я.
Энди обернулся и спросил:
— Может подъедем к воротам?
— Нет. Поставь машину где-нибудь между соснами.
Энди съехал с дороги и остановился в ста шагах от дороги. Шериф и я вышли из машины. Шериф сказал:
— Сиди здесь тихо, Энди. Постарайся, чтобы тебя не обнаружили. Мне это кажется разумным по некоторым причинам.
Мы подошли к воротам. Опять залаяла собака. Открылась парадная дверь, и шериф, поднявшись по ступенькам, снял шляпу.
— Миссис Лэйси? Я Джим Баррон, здешний констэбль. А это мистер Эванс из Лос-Анджелеса. Мне кажется, вы с ним уже знакомы. Не могли бы мы зайти к вам на несколько минут?
— Заходите, — сказала женщина, стоявшая на пороге дома.
В гостиной сидел в мягком кресле внушительного вида мужчина с тронутыми сединой волосами, и наклонившись вперед, трепал за уши собаку. Увидев нас, он выпрямился и отпустил собаку. Та рванулась к нам, прыгнула шерифу на живот, соскочила на пол и забегала вокруг него.
— Добрый вечер, — сказал мужчина и широко улыбнулся, показав свои великолепные белые зубы.
Миссис Лэйси, постаревшая за эти два часа лет на десять, посмотрела куда-то в пол и сказала:
— Позвольте вам представить мистера Людерса из клуба Вудланд. Познакомьтесь, мистер Людерс, это мистер Баннон, — он сделала маленькую паузу и посмотрела куда-то мимо меня, — а имя другого джентльмена я, простите, не разобрала.
— Эванс, — сообщил шериф, даже не взглянув на меня. — Но меня зовут Баррон, а не Баннон.
Шериф слегка кивнул Людерсу головой, я вслед за ним тоже. Людерс видимо решил ослепить нас своим обаянием. Он всем своим видом хотел показать, что он всем доволен, весел и что ему наплевать на всякие там проблемы. Он сказал, обращаясь к нам:
— Я старый знакомый Фрэда. Вот заскочил сюда на минутку, чтобы повидать его. Но оказывается его нет дома, и вот сижу и жду, когда сюда подъедет один мой приятель.
— Рад был с вами познакомиться, мистер Людерс. Много слышал о вас и о вашем клубе, но так до сих пор и не удалось с вами познакомиться. И вот такая приятная встреча.
Собачонка Шайни прыгнула мне на колени, лизнула меня в ухо и потом, соскочив на пол, спряталась под моим креслом. Она громко дышала и постукивала хвостом об пол.
С озера донесся едва-едва слышный звук, очень слабое та-та-та-та. Но шериф его услышал. Он чуть-чуть поднял голову и сказал:
— Мистер Эванс пришел ко мне и рассказал престранную историю. Поскольку мистер Людерс друг семьи, то я не вижу ничего дурного и повторю ее.
Он выдержал паузу и потом взглянул на миссис Лэйси. Посмотрев ему куда-то в грудь, она сделала два-три глотка, и ее руки, лежавшие на подлокотниках кресла, стали скользить то взад, то вперед.
Людерс по-прежнему обворожительно улыбался.
— Мне бы очень хотелось, чтобы здесь присутствовал мистер Лэйси, — продолжал шериф. — Как вы считаете, он скоро вернется?
— Полагаю, что да, — ответила она голосом, из которого ушли все живые нотки. — Он уехал после обеда, но я не знаю куда. Обычно он всегда говорит мне, куда и зачем он едет. Вероятно что-то случилось, и у него было мало времени.
— Мне тоже кажется, что что-то случилось, — сказал шериф. — Мне кажется, что мистер Лэйси послал письмо мистеру Эвансу и попросил его сюда немедленно приехать. Между прочим, мистер Эванс детектив из Лос-Анджелеса.
— Детектив? — произнесла она это слово едва слышно.
Молчавший все это время Людерс вдруг сказал с наигранной веселостью:
— Ума не приложу, зачем Фреду мог понадобиться детектив?
— По поводу тех денег, что были положены в туфли.
Людерс поднял брови вверх и посмотрел на миссис Лэйси. Та сначала сжала губы, но потом вдруг заторопилась:
— Это была шутка, мистер Баннон. И ведь деньги нам вернули.
— Меня зовут Баррон, — сказал шериф. — К вашим деньгам никто не прикасался?
— Разумеется, разумеется, никто. Нам сначала казалось, что… но мало ли что может казаться. Во всем виноваты мы сами. Но все обошлось, и мы получили свои деньги обратно.
— И это были те же самые деньги? — вмешался в разговор я.
— Конечно те же. Почему они должны были быть другими? — ответила она даже не поглядев в мою сторону.
— Мистер Эванс рассказывал мне эту историю несколько иначе, — сказал шериф и сложил руки на животе. — Да и вы, кажется, рассказывая ее мистеру Эвансу, привели еще кое-какие подробности.
Людерс, наклонившись вперед, положил руки на колени. Он все еще улыбался. Миссис Лэйси сделала неопределенный жест рукой и потом опять стала гладить ею подлокотник.
— Я… рассказывала ее… Что я рассказывала мистеру Эвансу?
Шериф повернул голову. От его тяжелого взгляда мне стало не по себе. Он отвернулся и забарабанил пальцами правой руки по пальцам левой, лежавшей на животе.
— Насколько я понял, вы рассказывали мистеру Эвансу, уже побывавшему у вас сегодня вечером, что деньги были подменены.
— Подменены? — сказал она каким-то глухим голосом. — Мистер Эванс говорил вам, что он побывал у меня сегодня вечером? Но… но я вижу мистера Эванса первый раз в жизни.
Я на нее даже не взглянул. Я во все глаза глядел на Людерса.
Он был моим главным призом в этом игральном автомате. Людерс хмыкнул, чиркнул спичкой и стал раскуривать погасшую сигару.
Шериф закрыл глаза, лицо его сделалось печальным. Собака вышла на середину комнаты, посмотрела на Людерса и потом спряталась под диваном.
— Ну и дурак же я, — заговорил шериф сам с собой, — мне ли расследовать такое сложное дело? Да и откуда возьмется опыт? Ведь в горах у нас всегда все было спокойно.
