– Международная концессия?
– Ну да. Вы никогда не слышали о Международной концессии?
– Да, да, конечно.
Кажется, что Ги Флоран о чем-то задумался. Сардоническая усмешка приподымает его усы:
– Им следовало бы также выпускать свои карточки и по-русски.
Я настораживаюсь:
– По-русски?
– Да.
– Почему?
– Потому что эти женщины "самые изысканные и самые холеные в городе", знаете ли вы, кто это такие?
– Нет.
Он смеется горьким смехом. Историк блатного мира. Историк проституции. Чего он только не повидал... И теперь я вспоминаю, как он сам или кто-то из его собратьев рассказывал мне об одной содержанке публичного дома, которую мотали по гарнизонам разных городов, но все ее знакомство с этими городами ограничивалось дорогой от вокзала к дому с красным фонарем. Однако, она коллекционировала открытки с видами этих городов и иногда предлагала симпатичному клиенту полюбоваться ими: "Знаешь, а я попутешествовала... Гляди, это – Амьен... Вот Кастельнодари... Вот Монпелье... Красивые города, очень красивые города, так мне говорили и судя по этим открыткам... "
– Итак, эти самые изысканные женщины... – говорю я.
– Были женами и дочерьми белых эмигрантов... Не все, но некоторые. А в "Таверне Брюло" – чертовски известное местечко – все были белые. Я не бросил бы в них камень только за то, что это были шлюхи из высших сфер. Господи Боже! Надо же что-нибудь жевать, черт возьми!
Я поглаживаю нос чубуком своей трубки и продолжаю:
– Белые? Вы хотите сказать – русские белые? Жены и дочери высшего офицерства? Неужели все это правда?
Ги Флоран с жалостью смотрит на меня:
– Знаете, старина. – Он смеется. – Раз уж мы разговариваем о Китае, то вам невредно было бы съездить туда. Там, кажется, приступают к солидному промыванию мозгов. Поскольку это стимулирует соображалку, вы бы выиграли от этого. А что же я тут пытаюсь вам растолковать насчет этих самых изысканных женщин?
Я крепко выругался. Что там ни думай о болтовне Омера Гольди, русские-таки выступают на сцену.
Немного погодя в бюро, сообщив Элен о моем открытии, я спрашиваю ее:
– Как вам нравится этот бульон, моя курочка?
– Не знаю, – отвечает она, улыбаясь, – может быть, следует спросить об этом у повара?
– Чтобы возобновить наш матч? Спасибо большое!
– Ну, а блондинка?
Я делаю неопределенный жест:
– Все, что я мог бы сделать для нее, ее не воскресит, не правда ли? Вот так... С другой стороны, мне уже осточертело играть роль служащего из похоронного бюро.
– Вывод?
– Не имеется.
– Но все-таки! Не говорите мне, что сейчас у вас нет более четкого представления об этом Чанг Пу. Да или нет?
– Я сам задаю себе этот вопрос. Омер Гольди сказал нам, что тот вовлек сына одного из его друзей в убийственную любовную историю... Где какая-то русская женщина, может быть, играет определенную роль. В тот момент я в это не поверил.
– А сейчас?
– Не верю по-прежнему. Но я вынужден допустить, что русские могут быть замешаны в этом деле. А потом эта блондинка, которую я видел в шкафу... Быть может, тоже русская?
– Судя по цвету ее волос?
– Да. А почему бы и нет?
– Правда, почему бы и нет?
– Как бы там ни было, я не понимаю, почему Чанг Пу сам печатает эти розовые карточки... Заведение, которого они касаются, уже давно не существует.
– А может, он сумасшедший?
– Он произвел на вас такое впечатление?
– По правде говоря, нет. Но...
– Здесь нет "но", и Чанг Пу не чокнутый. Он...
Тут я хмурю брови:
– Мне пришла в голову мысль. А что, если этот китаец занимается шантажом? Или собирается им заняться?
– Как так?
– А вы не находите, все-таки это странное занятие – печатать такие вот карточки? Ничего необычного не было бы в том, что это дело задумано с целью напомнить кому-нибудь славное старое время...
– Точнее, какой-нибудь даме, которую он знавал в Шанхае в то время, когда она посещала "Таверну Брюло", и которую он опять отыскал в Париже?
– Да. Я не вижу другого объяснения в деле изготовления этих рекламных карточек. А вы, Элен?
– Сейчас, когда вы это сказали, я тоже. Но при чем тут Гольди? Значит ли это, что, будучи в курсе каких-то дел, он тоже хотел бы выйти на эту русскую... если она существует на самом деле?
– Русская существует, не сомневайтесь. Так же, как и кое-что другое, что еще более вероятно.
– Что именно?
– Ничего не знаю. Возможно, мне мозги туманит профессия Гольди, но это сильнее меня: я никак не могу перестать думать о бриллиантах. Да, кстати, насчет Гольди... вы получили деньги?
– Сто двадцать тысяч франков, которые он был нам должен?
– Да.
– Нет. Но еще никто никуда не опоздал.
– Возможно, но лучше решить этот вопрос прямо сейчас...
Я смотрю на телефон, протягиваю руку, чтобы взять трубку, но потом передумываю. Нет, я предпочитаю повидать Омера Гольди, причем повидать его внезапно. Деньги само собой, но я считаю, что небольшой разговорчик с ним прямо-таки напрашивается. Я делюсь этой мыслью с Элен:
– Вы идете со мной?
– Да, – отвечает прелестное дитя.
Прежде чем покинуть свою контору, я хватаю телефонную трубку. Нет, я не передумал еще раз. Человек, которому я звоню, не Омер Гольди, а Роже Заваттер, внештатный сотрудник агентства "Фиат Люкс".
– Алло, – отзывается молодой франт.
– Работенка для вас.
– Слушаю.
– Чанг Пу, владелец ресторана на улице Гранж-Бательер под вывеской "Международная концессия"...
Я описываю китайца как можно подробнее.
– Понял, – говорит Роже. – Что я должен с ним сделать?
– Следить за ним.
– Есть.
– Возможно, на улице Гранж-Бательер вы встретите Ребуля. Я его тоже включу в работу. Вопрос касается одного и того же дела, но с другой стороны. Само собой разумеется, вы друг с другом не знакомы.
– Ясно. Когда начинать?
– Это надо было бы уже сделать.
– Хорошо. Я включаюсь сходу. До свидания, Бурма.
– Привет.
Я кладу трубку, снимаю опять и набираю номер Ребуля, моего славного однорукого помощника. Объясняю, чего я жду от него: держать под постоянным наблюдением ресторан Чанг Пу.
– Какова цель наблюдения? – спрашивает Ребуль. – В какой-то момент оттуда должны вынести сверток.
– Какой сверток?
– Довольно большой. Имеет более или менее форму человека.
– В самом деле? – смеется однорукий. – Жмурик, что ли?
– Да.
Я слышу, как на другом конце провода мой собеседник поперхнулся:
– Черт побери! Я... я... сказал так, для смеха!
– Никогда не надо шутить с такими вещами, старина!
– Значит... в этом доме есть труп?
– Прошлой ночью был. Возможно, что с тех пор его уже убрали. А может, и нет. Если они его еще не вынесли, то им придется это сделать. Если только... эти китайские блюда – это всегда мелкие кусочки того-сего, трудно различимого... но я не думаю.
– А что... мне не придется поесть в этом ресторане?
– Такой надобности нет. – Слава богу!
– Ограничьтесь наблюдением и берите на заметку все, что покажется вам подозрительным, в том числе транспортировку трупа, конечно.
– Отлично.
Мы говорим друг другу "до свидания" и кладем трубки.
– А теперь пошли к Гольди, – говорю я Элен.
* * *
Я никого не удивлю, если скажу, что автомашина – это хорошо, но когда путешествуешь по Парижу, то не всегда она привозит тебя точно туда, куда надо. Порой ее надо парковать в километре от места назначения.
Что и случилось с нами в этот день. Как, впрочем, могло быть и в любой другой. В результате мы позволяем себе небольшую прогулку пешком; кстати сказать, пройтись по улице Лафайет не так уж неприятно.
Итак, мы движемся по людным тротуарам в направлении жилища Омера Гольди. Элен попутно немного занимается тем, что в Париже обычно называют "лизать витрины".
– Вот мы и прибыли, – говорю я, увидев монументальную арку особняка прошлого века рядом с облицованным мрамором современным зданием крупной страховой компании.
– Мы...
Внезапно я хватаю свою спутницу за руку, заставляя ее повернуться к витрине, к которой и сам наклоняюсь. К нашей досаде это аптека, и я не знаю, что думает о нас фармацевт в белом халате по ту сторону стекла среди своих банок, видя, как мы уставились на коробки со слабительными пилюлями.
– Что происходит? – спрашивает Элен. Я шепчу:
– Китаец.
– Чанг Пу?
– Да.
– Он здесь?
– Был... уже ушел.
При этих словах я повернул голову и увидел своего вчерашнего противника, удаляющегося в сторону улицы Тэтбу. Сейчас он уже затерялся в толпе.
– Ладно, – говорю я, – пошли посмотрим на что-нибудь более привлекательное.
Мы поворачиваемся спиной к аптеке.
– Не думаете ли вы, что... – начинает Элен.
– Да. Для нас все китайцы похожи друг на друга. Но нет никакого сомнения по поводу этого человека. Это был Чанг Пу. Кстати, он выходил от Гольди.
