Теперь Майрон вспомнил и другое — как Рэнди рассказывал, что хотел помириться с Эйми, как это ему вышло боком и что у них с ней была общая цель.
— И вы сделали то же самое для Эйми Биль. Чтобы ее приняли в Дьюк? И попросил вас об этом Рэнди, верно?
— Да.
— А когда Рэнди рассказал Эйми, что для нее сделал, он рассчитывал на благодарность. И просчитался. Она начала копать, попыталась взломать компьютерную систему школы, чтобы все выяснить. Она позвонила Роджеру Чангу, четвертому по успеваемости ученику, чтобы уточнить, какие у него были оценки и баллы. Она пыталась выяснить, что именно вы проделали.
— Этого я не знаю, — сказал Дэвис. Приток адреналина в крови начал уменьшаться, и он скривился от боли. — Я никогда не говорил с Эйми об этом. Я не знаю, что ей сказал Рэнди: об этом я и спрашивал его вчера, когда вы увидели нас на школьном дворе. Он сказал, что не называл моего имени, а просто сообщил, что собирался помочь ей попасть в Дьюк.
— Но Эйми обо всем догадалась. Или по крайней мере была близка к этому.
— Возможно.
Дэвис снова поморщился, но Майрона это не волновало.
— Значит, мы подошли теперь к той самой ночи, Гарри. Зачем Эйми просила меня привезти ее сюда?
Дверь на кухню открылась, и в комнату заглянул Эрик.
— Как наши успехи?
— Все хорошо, — ответил Майрон.
Он ждал, что Эрик начнет расспрашивать, но тот снова исчез.
— Он сумасшедший, — сказал Дэвис.
— У вас ведь есть дочери? — поинтересовался Майрон.
— Да, — ответил Дэвис и немного погодя кивнул, будто вдруг все понял.
— Не надо тянуть время, Гарри. У вас сильное кровотечение, вам нужно к врачу.
— Мне все равно.
— Вы уже много рассказали. Давайте доведем дело до конца. Где Эйми?
— Я не знаю.
— Зачем она приезжала сюда?
Дэвис закрыл глаза.
— Гарри?
— Прости меня, Господи. Я не знаю.
— Может, объясните?
— Она постучала в дверь. Было уже очень поздно. Два или три часа ночи. Не знаю. Мы с Донной спали, и она напугала нас до смерти. Мы подошли к окну и увидели ее. Я повернулся к жене, и никогда не забуду, какое у нее было лицо. На нем было столько муки. И все мои усилия загладить перед ней свою вину за ту историю в момент рассыпались. Она начала плакать.
— И что вы сделали?
— Я отослал Эйми.
Тишина.
— Я открыл окно и сказал, что уже поздно. И что мы поговорим в понедельник.
— И что Эйми?
— Она просто на меня посмотрела и не сказала ни слова. Но было видно, как она разочарована. — Дэвис крепко зажмурил глаза. — И я боялся, что она разозлилась.
— Она просто ушла?
— Да.
— А теперь исчезла, — сказал Майрон. — Не успев рассказать все, что знала. Не успев вас уничтожить. А если разразится скандал с подменой баллов, то, как я уже вам говорил, для вас все будет кончено. Все выплывет наружу.
— Знаю. Я об этом думал.
Он замолчал. По его щекам катились слезы.
— Что? — спросил Майрон.
— Моя третья роковая ошибка, — прошептал Дэвис.
Майрон почувствовал, как у него по спине прокатились мурашки.
— Что вы сделали, Гарри?
— Я был сам не свой, не знал, что происходит. Когда она пришла, я испугался. Я знал, что это может означать — вы сами все сказали. Все могло выйти наружу. Буквально все. И я запаниковал.
— Что же вы сделали? — снова спросил Майрон.
— Я позвонил. Сразу после ее ухода. Позвонил, думая, что можно найти какой-нибудь выход.
— Кому вы позвонили, Гарри?
— Джейку Вулфу, — ответил он. — Я позвонил Джейку Вулфу и сказал, что ко мне домой только что приходила Эйми.
Когда они выскочили из дома, то натолкнулись на ожидавшую их Клэр.
— Что, черт возьми, там произошло?
— Ступай домой, Клэр, вдруг Эйми позвонит, — ответил Эрик не останавливаясь.
Клэр взглянула на Майрона, будто искала у него поддержки, но тот промолчал. Эрик быстро вскочил в машину и завел двигатель, Майрон устроился на пассажирском сиденье. Машина рванулась с места.
— Ты знаешь, где живут Вулфы? — спросил Майрон.
— Я высаживал там дочь тысячу раз, — ответил Эрик.
Он выжал газ, и Майрон внимательно на него посмотрел. Обычно на лице Эрика было написано легкое высокомерие, брови сдвинуты, вид недовольный. Но не сейчас. Его лицо было гладким и безмятежным. Майрон бы не удивился, если бы он вдруг включил радио и стал насвистывать мелодию.
— Тебя арестуют, — сказал Майрон.
— Вряд ли.
— Думаешь, они будут молчать?
— Скорее всего.
— Но в больнице обязаны сообщить об огнестрельном ранении.
Эрик пожал плечами.
— Даже если они заговорят, что они скажут? Я имею право на рассмотрение дела судом присяжных из людей, подобных мне. Это означает участие в процессе родителей и их детей. Я дам показания и расскажу, что моя дочь пропала и что жертва является учителем, который соблазнил свою ученицу и брал взятки за подделку академических справок…
Он не закончил фразу, будто вердикт суда не вызывал у него сомнений. Майрон не знал, что на это возразить, и промолчал.
— Майрон?
— Что?
— Это я виноват, так ведь? Моя измена все это спровоцировала.
— Не думаю, что все так просто. У Эйми сильный характер. Наверное, твоя измена и сыграла определенную роль, но не решающую. Ван Дайн работает в ее любимом музыкальном магазине. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Может, она действительно переросла Рэнди. Эйми ведь всегда была хорошей девочкой, верно?
— Самой лучшей, — тихо подтвердил Эрик.
— Не исключено, что ей просто захотелось бросить всем вызов. Это ведь нормально? И тут как раз подвернулся Ван Дайн. Я хочу сказать, что не знаю, как все произошло, но вряд ли это случилось только из-за тебя.
Эрик кивнул, хотя было видно, что Майрон его не убедил, — правда, тот и не особо старался. Майрон хотел было вызвать полицию, но что он им скажет? И что они сделают? Местная полиция была куплена Джейком Вулфом, и его могут предупредить. Кроме того, они вынуждены соблюдать его права. А им с Эриком беспокоиться об этом необходимости не было.
— И как, по-твоему, все вышло? — спросил Эрик.
— У нас осталось двое подозреваемых, — ответил Майрон. — Дрю Ван Дайн и Джейк Вулф.
Эрик покачал головой:
— Это точно Вулф.
— Откуда такая уверенность?
Эрик искоса посмотрел на Майрона.
— Ты ведь не знаешь, что такое родительские чувства?
— У меня есть сын, Эрик.
— Сейчас он в Ираке, верно?
Майрон промолчал.
— И что бы ты сделал, чтобы спасти его?
— Ты сам знаешь ответ.
— Знаю. Со мной то же самое. И с Джейком Вулфом. Он уже показал, как далеко может зайти.
— Есть большая разница между подкупом учителя, чтобы изменить оценки, и…
— Убийством? — закончил за него Эрик. — Совсем не обязательно, чтобы оно замышлялось сразу. Ты начинаешь разговаривать с ней, пытаешься объяснить свои мотивы. Рассказываешь, что у нее тоже наверняка будут неприятности, что с Дьюком можно будет распрощаться и все такое. А она стоит на своем. И неожиданно ты понимаешь, что оказался перед классическим выбором: или ты, или они. Она держит в руках будущее твоего сына. Или это ее будущее, или твоего сына. Что бы ты выбрал?
— Это все досужие домыслы, — ответил Майрон.
— Возможно.
— Нельзя терять надежду.
— Зачем?
Майрон повернулся к Эрику.
— Ее убили, Майрон. Мы оба это знаем.
— Нет, не знаем.
— Ты помнишь, что сказал прошлой ночью в том тупике?
— Я много чего говорил.
— Ты сказал, что вряд ли ее похитил какой-нибудь психопат.
— Я до сих пор так считаю. И что?
— Подумай сам: если это кто-то из тех, кого она знала — Вулф, Дэвис, Ван Дайн, — то зачем им похищать ее?
Майрон не ответил.
— У них у всех есть причины заставить ее молчать. Теперь подумай хорошенько. Ты сам сказал, что это или Ван Дайн, или Вулф. Я ставлю на Вулфа. Все они боялись, что она их выдаст, верно?
— Верно.
— Но если это так, то людей не просто похищают, а убивают.
Он произнес это совершенно спокойно, держа руки на руле, как на занятиях по вождению. Майрон не знал, что сказать, — Эрик все сформулировал предельно просто. Чтобы заставить человека замолчать, его не похищают. Потому что похищением цель не достигается. Эти мысли закрадывались в голову Майрона давно, но он всячески гнал их, а теперь они были озвучены человеком, который, как никто другой, должен был надеяться, что все это не так.
— А теперь, — продолжал Эрик, — я в порядке. Понимаешь? Я сражаюсь, иду на все, чтобы узнать, что случилось. Но если, когда мы ее найдем, она будет мертва, то все будет кончено. Я имею в виду для меня. Я надену маску и буду продолжать жить ради остальных детей. Это будет единственной причиной, почему я не умру с тоски. Другие дети. Но поверь: жизнь для меня будет закончена. Меня запросто можно хоронить вместе с Эйми. Вот такие дела Я уже мертв, Майрон, но я не умру трусом.
