Эмерсон сразу же перешел на шаг, а затем внезапно остановился между лестничным маршем и студией. По лицу его пробежала ухмылка. Он облегченно перевел дыхание. Хладнокровие почти вернулось к нему. Он плотнее запахнул халат, заново перехватив его поясом, и спокойно направился в сторону студии. «Где деньги из моего бумажника?» Последний звук еще не успел вырваться из гортани, когда клетки мозга Эмерсона перестали повиноваться ему, сорвавшись в агонию. Острый как бритва нож шеф-повара на половину длины лезвия погрузился в левую почку старика. Посланный резким взмахом клинок перерезал орган, парализовав его владельца внезапным взрывом боли. Вокруг горла сомкнулась рука человека, слишком высокого, чтобы это была Катя. Но мозгу Эмерсона было уже не до того, чтобы анализировать случившееся.
Шок охватил каждую клеточку его тела. Самопроизвольные сокращения мышц выгнули спину дугой с такой силой, что ему самому был слышен хруст позвонков. Терзаемый настолько невыносимой болью, что ее не способно было представить человеческое сознание, Эмерсон Пайк не мог вдохнуть даже крохотный глоток воздуха, который позволил бы ему издать хоть один звук. Казалось, это никогда не кончится. Он дошел до того состояния, когда организм, не в силах выдержать муки, сам молит о смерти. Облегчение после той ужасной агонии пришло только тогда, когда черная пустота смерти сомкнулась вокруг него.
Иногда вы получаете знак судьбы в самый неподходящий для этого момент. Для меня таким знаком стала встреча с ней, стоящей у прилавка с бананами, в продуктовом отделе небольшого магазинчика в Дель-Маре, неподалеку от ипподрома. Это было в субботу утром, и я направлялся на ипподром, куда меня потащили приятели. С чашкой кофе в одной руке и маффином в другой я тщетно пытался отделить один банан от трех оставшихся. За этим занятием она меня и застала.
— Не могли бы вы помочь мне, сеньор? — Она стояла и смотрела на меня. Рост примерно пять футов шесть дюймов, на каблуках, с блестящими темными волосами, спадающими на плечи, и улыбкой, за которую не жалко было бы развязать войну. — Ах-х-х… — На мгновение она опустила взгляд, как бы собираясь с мыслями. — Вы не знаете… мм… у них есть плантейны? Вы знаете, что такое плантейн?
Должно быть, я уставился на нее с глуповатым видом. И не потому, что не понял вопроса.
«Плантейны», — произнося это слово, она пыталась помогать себе пальцами обеих рук, поднося их к уголкам рта. Ее полные губы, темноглазая красота навевали на меня мысли о Кэтрин Зета-Джонс, которая спустилась с большого экрана, чтобы поболтать со мной здесь, над гроздьями бананов. Наверное, она прочитал все на моем поглупевшем лице, потому что улыбнулась.
— Ах-х… Я не знаю.
Я не имел ни малейшего представления о том, что такое плантейн, но если бы мог изобрести этот предмет, сделал бы это в тот же момент.
Она была такая сияющая, абсолютно невинная, девушка, о которой вы мечтали в двадцать лет и которой никогда так и не коснулись, и не назначили ей свидания, поскольку это было всего лишь бесплотное видение. Единственное место, где вы могли бы встретиться с ней, — это мир ваших иллюзий. И в тот момент, когда вам покажется, что вы готовы ее коснуться, она вдруг танцующей походкой отправится в Голливуд или поспешит куда-то еще, выполняя контракт с модельным агентством. Какое ей дело до того, что ваше сердце готово разорваться?
Она взяла и подняла один из бананов.
— Похожий на этот, но больше по размеру. — Она развела руки примерно на полметра. — Habla espanol?
— Un росо. Достаточно только для того, чтобы ввязываться в неприятности, — ответил я.
Незнакомка улыбнулась. В ее улыбке было что-то волшебное. По тому, как девушка улыбалась, я сразу понял, что она уже не впервые видит это выражение растерянности на лице мужчины. Ее как бы окружали некие атомы невесомого эфира. Это должно было подействовать как предупреждение. Для нее же такая ситуация не была чем-то необычным, просто очередная муха попалась в ловушку.
— Мне нужны плантейны, чтобы приготовить несколько блюд. Через две недели мы принимаем друзей на ужин. Я готовлю для друзей, — сказала она.
— Вы и меня приглашаете?
Она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнул огонек.
— Не-ет. Ну, может быть. Но только если вы поможете мне найти плантейны.
Мы поговорили о том, что она собирается готовить. Она называла это типичным коста-риканским ужином. Спросила, понимаю ли я, о чем идет речь, но я не понимал.
— Знаете, я не уверен, что когда-либо видел эти, как их… плантейны здесь, в маленьком магазинчике. Наверное, вы могли бы найти их в одном из больших бакалейных магазинов в Сан-Диего.
— О нет, это есть очень далеко. — Лицо девушки стало грустным, но всего лишь на мгновение, пока ее легкий нрав не ухватился за другую мысль. Она втянула носом воздух, чуть наклонившись к большой картонной чашке в моей руке: — Кофе? Ум-м, пахнет вкусно. Как вас зовут?
— Пол. Пол Мадриани.
— О, очень красивое имя, Пол Мадриани.
Ее южноамериканский язычок выговаривал «д» и «р» с такой музыкальностью, какой я никогда прежде не слышал.
— Вы итальянец, верно?
— Да. И этот итальянец собирается позавтракать. — Удерживая банан, другой рукой я достал пакет. — Не хотите ли составить мне компанию?
Она посмотрела через плечо в направлении двери:
— Мой друг занимается бизнесом в одном из офисов на этой улице. Он вот-вот должен прийти. А ваш кофе очень хорошо пахнет. Думаю, что он и на вкус окажется приличным.
— Если вы захотите выпить кофе, то он не станет возражать. — Глядя на нее, я вдруг представил себе ревнивого парня, приставляющего к моей голове заряженный пистолет.
— Кому до этого дело? — Она наградила меня равнодушной улыбкой и взяла банан.
Завтракать так завтракать. Она прихватила еще и маффин, и мы направились к кассе. Выйдя из магазина, я купил ей кофе в киоске, и мы уселись за один из столиков под зонтиком.
— Вы знаете, найти здесь хороший кофе есть очень сложно. Мой друг… Иногда я думаю, что он сумасшедший. В его доме только растворимый кофе. Это сущая отрава. — Она заявила это так серьезно, что я улыбнулся. — Это есть правда. Я говорила ему. Не есть хорошо. У него casa grande, большой дом, и повариха. Мексиканка. — Она посмотрела вокруг и немного округлила глаза. — А растворимый кофе? Я говорила ему, что меня от него тошнит. Я спросила повариху о плантейнах. Она смотрит на меня, будто я сумасшедшая. И сказала, что в бананах полно стероидов. Она не будет их готовить. Она говорит, что не знает, как это делается. Очень упрямая женщина. Наверное, я ей не нравлюсь.
Я подсказал ей названия двух-трех самых крупных бакалейных магазинов в окрестностях и заявил, что ей не стоит тратить кучу времени, чтобы ехать в Сан-Диего в поисках того, что ей нужно. У нее не было ничего, на чем можно записать.
Я нашел в бумажнике свою визитку, залез во внутренний карман своего пальто и вытащил ручку. Вручил ее девушке, и она записала названия магазинов крошечными буковками на обратной стороне визитной карточки.
— Значит, вы не из Мексики? — Мне хотелось немного продлить беседу. Ответ очевиден, если вспомнить, что она собиралась готовить коста-риканские блюда.
— О, нет. Коста-Рика. Сан-Хосе, а до этого — Пурискаль. В горах. Вы бывали в Коста-Рике? — На секунду она оторвала взгляд от записки и посмотрела на меня.
— Нет, но я слышал об этой стране много хорошего. Наверное, там очень красиво.
— О да. Она есть прекрасна. Я люблю мою страну. Не могу дождаться, когда снова поеду туда.
— Как долго вы пробудете здесь?
— Точно не знаю. Я думала, что тридцать дней. Но может оказаться, что мне придется пробыть здесь дольше.
Она закончила писать и, перевернув визитную карточку, спросила:
— Что значит Мадриани энд Хине?
— Хайндс. «Мадриани энд Хайндс» — это юридическая фирма.
— А вы…
— Меня зовут Пол Мадриани.
— И вы abogado?
— Если слово «abogado» означает адвокат, то мой ответ «да». Я один из партнеров.
— Это впечатляет. Очень хорошо. — Она посмотрела на карточку и поблагодарила меня за нее. — О, ваше имя стоит и на ручке!
— Мы специально заказываем ручки с названием и адресом фирмы для клиентов.
— Понятно. Вы не будете против, если я оставлю себе и ручку?
— Конечно нет.
Она щелкнула ручкой, бросила ее в сумочку и снова посмотрела на визитную карточку, трогая кончиком пальца выбитые на ней буквы.
Мы еще немного поговорили. Она рассказала мне о своем друге и о его бизнесе, заключавшемся в торговле редкими монетами, о том, что он часто берет ее с собой в магазины. Сначала ей все это нравилось, но потом надоело, и теперь она скучает по своим родным. Затем девушка сменила тему и сама приступила к расспросам. Через десять минут она знала обо мне больше, чем некоторые из моих друзей, с которыми мы общаемся в течение нескольких лет. Она сыпала вопросами в стиле истинной уроженки Латинской Америки: где я живу, что делаю в Дель-Маре, женат ли я и т. д. Последний вопрос походил на проверку моего пальца на наличие кольца на нем. Узнав, что я вдовец, она выразила мне глубокие соболезнования и, не дав мне перевести дух, тут же поинтересовалась, есть ли у меня дети.
