— Может, его жена и сама культюристка, — попробовал переплюнуть Арчи Алекс, поглядывая на него в ожидании одобрения.
— Видели бы вы, как этот кот трахается, — сказала Дейзи. — Ему шестьдесят четыре года, но, Богом клянусь, он прямо как жеребец!
— Ну, возраст тут ни при чем, — ответил Алекс. — Я про это книжку читал.
— Да в книжках одно дерьмо, — отрезала Дейзи.
— Да у Алекса штучка во-от такая маленькая, — доверительно сообщил Арчи и показал указательным и большим пальцами.
— Да-да, — рассмеялся Алекс.
— Каждый четверг, — сказала Дейзи, — как по часам. Платит по сотне баксов и за проезд на такси. Нужно бы вам пошарить в его квартирке, когда его там нет. Это как раз на большом озере, вам стоит туда прогуляться.
— Где, ты говоришь, это местечко? — спросил Арчи.
— В Пост-Миллз.
— А где эта дыра?
— Я же говорила — в Уэстчестере. Рядом со Стамфордом.
— Стамфорд — это же в Коннектикуте, — сказал Арчи.
— Да, прямо за границей штата. За границей Нью-Йорка. Что я, не знаю, где Уэстчестер? Арчи, я знаю, хрен его дери, где он.
— Ладно, Уэстчестер.
— Два теннисных корта, плавательный бассейн, большой черный «Кадиллак» у подъезда. Еще одна машина — из тех маленьких, заграничных. Не знаю, как называется.
— «Фольксваген»? — спросил Арчи, подмигнув Алексу.
— Нет, какой там «Фольксваген». Из дорогих. Думаю, есть и еще одна, иначе как его жена добирается до города? Я как-то его спросила — не будет ли он против, чтобы у него была одноногая горничная, поскольку я бы его три-четыре раза в неделю даром обслуживала, только бы пожить в таком доме. Он сказал — нет, жена догадается. Миллионер, у него пять слуг, и все они свободны в четверг. — С резким южным акцентом она добавила: — Это потому, что по четвергам он измеряет глубину моей души.
— А каков этот дом изнутри? — спросил Арчи, и Алекс повернулся к нему, потому что он вдруг заговорил очень серьезным и очень профессиональным тоном.
— Да я никогда там не бывала, — ответила Дейзи.
— Хорошо, а где же вы тогда встречаетесь? — спросил Арчи.
— У него мастерская в лесу за домом. Там мы и встречаемся. Вам надо там пошуровать. Арч, я не дурю тебе голову, этот тип настоящий миллионер.
— Как его зовут? — спросил Арчи.
— Ну, знаешь ли, я не выдаю имен постоянных клиентов, — ответила Дейзи.
— Ты что, священник? — спросил Арчи.
— Это непрофессионально, — с достоинством ответила Дейзи.
— Значит, этот тип миллионер? — сказал Арчи.
— Да.
— Оплачивает тебе такси туда-обратно и каждый четверг выплачивает сотню баксов, — продолжал Арчи тоном насмешливого недоверия. Алекс понял, что он дразнит Дейзи, чтобы выудить у нее фамилию этого типа. — Теннисные корты, плавательный бассейн, мастерская в лесу, яхта… ты ведь сказала, у него и яхта есть?
— Нет, я про яхту не говорила, но у него есть большой скоростной катер, прямо там, в частном доке.
— Могу поспорить, что док тоже большой, — сказал Арчи. — Как ты там сказала, насколько он большой? — Он широко развел руки: — Такой, а, Дейзи?
— Да уж побольше твоего, — ответила она и потянулась за прислоненными к стене закутка костылями.
— Так как же его зовут, этого миллионера? — снова спросил Арчи.
— А не ваше дело, — отрезала Дейзи и встала с кресла, подсунув костыли под мышки. В ледяном молчании она надела плащ, ловко передвинув костыли, пока просовывала руки в рукава. Затем она заковыляла к стойке и сказала бармену: — Выкинул бы ты этих двух засранцев. У них дурные манеры.
Пока она шла к выходу, Арчи сказал:
— Перестарался.
— Ты слишком давил на нее. Только больно ей сделал.
— Ага. Надо же — проститутка с принципами! Кто бы подумал!
— Думаешь, она правду говорила?
— Кто знает? В остальном она не врала, это уж я точно знаю. Они бегают за ней, словно кобели за сукой в течке. Но миллионер в Пост-Миллз? — Арчи пожал плечами.
— Почему бы не выяснить? — сказал Алекс.
— Я как раз и хочу это сделать, — ответил Арчи. — Добычи будет выше крыши, так ведь?
— А как ты будешь ее брать?
— Трудно, что ли, обчистить квартирку, пока шестидесятичетырехлетний старикан трахается в лесу с одноногой шлюхой?
Оба расхохотались.
Алекс вернулся к дому на Уэст-энд-авеню в восемь вечера. Они вместе с Арчи сходили еще на один фильм, а затем поели в кафе на Бродвее. Он хотел одного — добраться до постели, посмотреть телевизор и заснуть часиков этак в десять. Он намеревался завтра еще раз заглянуть в тот вестибюль, если только будет погожий день, а потому ему с утра надо было быть бодрым и внимательным. До сих пор его видел только один жилец, и Алекс хотел, чтобы так и было в дальнейшем. Если уж придется попасться на глаза в день ограбления, так пусть это будет единственный раз, когда его здесь заметят.
Возле подъезда дома Алекса поджидал детектив второго класса Энтони Хокинс. Он явно забрался уж слишком далеко — его участок был от Четырнадцатой до Тридцать девятой, между Пятой авеню и Ист-Ривер. Хокинс был шести футов ростом, смуглый крепкий парень, который гордился своим прозвищем Ястреб[1], пусть даже так его пренебрежительно называли воры. Именно поэтому Хокинс считал себя похожим на Барта Рейнольдса, хотя на самом деле ни капельки похож на него не был. Рейнольдс играл когда-то в недолго прожившем телесериале «Ястреб» как раз о нью-йоркском детективе. Хокинс был полуангличанином — полуирландцем («да еще с пятой частью шотландской крови», как он любил отмечать), но это не мешало ему получать удовольствие от того, что сериал был назван именем нью-йоркского копа. Когда Барт Рейнольдс отрастил усы, Хокинс сделал то же самое. Рейнольдс побрился — и Хокинс тоже. Если бы у Рейнольдса обнаружилась язва, Хокинс постарался бы ее себе заполучить. Хокинс был тем еще дерьмаком. Именно он арестовал Алекса и засадил его в Синг-Синг. Он носил пальто с поясом, что, наверное, позволяло ему чувствовать себя еще более деловым копом. Хокинс стоял под дождем. Очень характерно для копа — не сообразить, что от дождя можно и спрятаться.
— Привет, Алекс, — весело поздоровался он.
— Что ж, привет, мистер Хокинс, — ответил Алекс.
— Как поживаешь? — спросил Хокинс, но руки не протянул. Коп никогда не ручкается с ворами, пусть порой даже знает этого вора лучше своего деверя. И коп всегда обращается к вору по имени, думая, что это дает ему какое-то психологическое преимущество. Если коп застукает вора, только что осуществившего блестяще задуманный план ограбления Форт-Нокса, и этого вора будут звать Израэль Голдберг, коп автоматически спросит: «Ну, Иззи, что ты нам об этом расскажешь?» Если Иззи сообразительный вор, он станет называть копа «мистер» и «сэр» и заговорит его до смерти, не рассказав ничего. Это все часть одной игры.
— Ушли бы с дождя, — от души сказал Алекс. — Вы меня ждали?
— Тебя, — ответил Хокинс.
— И долго?
— С полчаса.
— Да войдите же в дом, — сказал Алекс. — Давненько не виделись.
Они вошли в вестибюль, Алекс закрыл зонт и стряхнул его. Хокинс все время смотрел на Алекса. Детективы любят считать, что могут узнать, о чем думает человек по тому, как он движется, даже если он всего лишь отряхивает зонт или сморкается. Алекс встряхивал зонт, и Хокинс пристально ловил каждое его движение. Наконец Алекс поднял глаза и спросил:
— Итак, что завело вас на окраину?
— Да все продолжаю интересоваться тобой и твоими дружками, — улыбнулся Хокинс. Он считал, что когда улыбается, он больше похож на Барта Рейнольдса. На самом-то деле рожа у него становилась совершенно отвратной. Холодная улыбка Хокинса тоже была частью игры. Алекс иногда думал, что он оставил бы эту игру, если бы не копы. Что интересного в игре, если на другой стороне нет игроков?
— Ну и что вас интересует на этот раз? — спросил он.
— В первую очередь — ограбление, которое имело место 21 марта.
— Ох, — вздохнул Алекс.
— Думаю, ты ничего об этом не знаешь.
— Ничегошеньки, — ответил Алекс.
— Я не стал бы им интересоваться, если бы оно не произошло на моем участке, — сказал Хокинс. — Я был тогда в отпуске. Возил жену в Пуэрто-Рико.
— В Пуэрто-Рико хорошо, — протянул Алекс.
— Меня не было три недели, — продолжал Хокинс. — Я вернулся вчера и имел долгий разговор с полицейским, который получил сигнал. Он новенький, только что переведен из Двадцать пятого отряда в испанском Гарлеме. Я также разговаривал с ребятами из отделения по борьбе с грабежами.
— Ох, — снова вздохнул Алекс.
— И я спрашиваю об этом именно тебя, Алекс, потому что это слишком похоже на твою марку.
— А я и не знал, что у меня есть какая-то марка, — сказал Алекс.
— Я имею в виду разбитое окно.
