— Руки за голову.
Он молча выполнил мое приказание, женщина обернулась, и я заметил телефонный аппарат на её столе.
— Отойдите от телефона и ложитесь на пол.
Она медленно встала, нерешительно переминаясь с ноги на ногу — похоже, наш вид её совсем не испугал.
— На пол и поскорее, — сзади меня послышался звук разматываемой липкой ленты. Женщина по прежнему стояла у стола, и мне пришлось ещё раз повторить свое приказание. Она медленно опустилась на пол. Джинкс запихнул ей в рот салфетку и залепил скотчем.
— Ложись же ты, наконец, — он толкнул её на пол.
Хартфорд внимательно наблюдал за его манипуляциями.
— В сообразительности вам не откажешь, — обратился он ко мне.
— Ложись рядом с ней.
Джинкс проделал с ним то же самое, и ещё туго стянул ему лентой лодыжки и запястья за спиной.
— Теперь и у вас будет время поразмыслить, — я убрал пистолет в карман и, не обращая внимания на мелочь, стал запихивать деньги и чеки в рубашку.
Потом мы, уже без масок, спустились в торговый зал. Он жил своей жизнью, все было как обычно…
Уже на улице я достал из грузовика пиджак и шляпу и бросил их в «Зефир». Джинкс сразу же тронул с места.
— Ты был прав, черт возьми, — оборонил Джинкс. — Не меньше двадцати кусков…
— Положим, поменьше, но для первого раза достаточно.
* * *
Добыча составила шесть тысяч сто сорок два доллара, и глаза у Мейсона просто полезли на лоб.
— Черт вас дери! — воскликнул он. — Вы что, накололи универмаг?
— Какое твое дело? — поинтересовался я.
— Какое дело? — переспросил он и повернулся к Джинксу. — Уж ты-то мог пошевелить мозгами, проклятый недоумок!
— Не стоит поднимать столько шума, — спокойно заметил Джинкс. — Это был не универмаг.
У Мейсона даже лицо почернело, он никак не мог сообразить, в чем дело. Тогда ему пришлось поближе рассмотреть чеки, лежавшие аккуратной стопкой, после чего у него начали дрожать губы.
— Хартфорд! Это был Хартфорд! Это ещё хуже! Прямо на моей улице! Какого черта вы мне ничего не сказали?
— Я сожалею об этом, старина, — успокоил я его. — Мне неприятно, что ты так убиваешься, и с удовольствием поставил бы тебя в известность заранее, но только хочу заметить, что это абсолютно не твое дело!
С улицы доносился вой полицейской сирены. Мейсон отскочил, как будто его ошпарили.
— Идиоты! Накололи магазин у меня по соседству!
Теперь полицейские машины были уже совсем близко. Я заметил, что Нельс выбежал из конторы на улицу.
— Не стоит так убиваться, — посоветовал я Мейсону. — Дело сделано… Четвертая часть от нашей выручки составит пятнадцать сотен и сорок пять долларов, плюс пару сотен за оружие да тысячу, которую тебе должна Холидей — это составит двадцать семь сотен и сорок пять долларов.
— Минуточку, — вмешался Джинкс, — а моя доля?
— Я как раз собирался этим заняться.
— Уж очень ты тянешь с этим делом…
— Господи! — снова завопил Мейсон. — Вы что, так и собираетесь препираться рядом с этой кучей денег? Сюда могут войти в любую минуту. Пройдем лучше в аккумуляторную.
— Ну ты голова! Хочешь сказать, что будет гораздо лучше, если нас застанут там?
— Поторопитесь и заканчивайте дележку, а потом убирайтесь отсюда, и я вас больше знать не желаю. С такими идиотами я дела иметь не хочу. Если бы только можно было представить, во что это выльется…
— Эта тысяча, что должна Холидей, ко мне не относится, — возразил Джинкс. — Вычти из навара семнадцать сотен и поделим остальное пополам. Это составит сорок четыре сотни и семь долларов. Отдашь мне два куска и…
Я хлопнул по столу.
— Уже все поделил. У тебя просто талант в арифметике, ты слишком быстро считаешь.
— Будь уверен… — он направился к столу и стал отсчитывать деньги. Вошел Нельс и удивленно уставился на кучу денег.
— Это от Хартфорда? — наконец спросил он.
— Дело не в этом, — ответил я ему. — Главное в том, что в грузовике за магазином лежит тело шофера. Он слишком стар, а мне пришлось его немного успокоить, и, боюсь, ему этого не перенести.
Мейсон даже не отреагировал. С него и так уже было достаточно. Он стоял и кусал губы. Нельс сообразил первым и посмотрел на «Зефир», стоявший у дверей конторы.
— Тебе не о чем беспокоиться. Все чисто.
— Так на вас ещё и мокрое дело, — наконец выговорил Мейсон.
— Очень может быть, — заверил я его.
Джинкс закончил свои расчеты и повернулся ко мне, держа в каждой руке по пачке денег.
— Из этой пачки ты рассчитаешься за свои долги.
Я отсчитал тысячу и протянул её Мейсону, но тот даже не пошевелился.
— Давай бери. Это твои деньги.
— Через час полицейские ищейки перевернул здесь все вверх дном, пробормотал он задумчиво, почти с сожалением.
— Остальное на столе, — я держал деньги у него перед глазами. — Забирай…
Наконец Мейсон забрал их.
— Надо уладить ещё пару мелких вопросов. На заднем сиденье машины ты найдешь куртку шофера и пару карнавальных масок. Пожалуй, их лучше сжечь. И эти чеки. На твоем месте…
— О, Господи, — простонал он.
Я кивнул Джинксу, и мы вышли на улицу. Перед магазином собралась толпа, снова раздался вой сирены, на этот раз уже скорой помощи.
— Думаешь, он не выживет? — заволновался Джинкс.
— Все может быть. У этих стариков очень хрупкие кости.
Когда я вернулся в квартиру, Холидей все ещё была в постели, хотя уже и проснулась. Она лежала на спине, сцепив руки за головой. При моем приближении Холидей привстала, обнажив грудь, и тут я заметил, что она уже привела себя в порядок, накрасила губы и теперь молча улыбалась, разглядывая меня.
— У меня хорошая новость. Я заплатил твою тысячу.
— Теперь я в расчете? — спросила она.
— Пока да, — я расстегнул рубашку и вытащил двадцатидолларовую банкноту.
— Это все, что осталось?
— Ты шутишь? — тут мне пришлось извлечь из своих карманов оставшиеся деньги. — Работаю как пчелка и по крайней мере могу рассчитывать на чашку горячего кофе.
Она хихикнула и сбросила простыню.
— Что ты там бормотал по поводу горячего кофе?
"— Когда-нибудь я смогу смотреть на неё спокойно," — подумал я, распихивая деньги по карманам.
— Пожалуй, тебя мучают галлюцинации, — возразил я, забираясь в постель прямо в одежде. — Даже и не заикался я ни о каком кофе…
Я сидел за кухонным столом и потягивал из чашки горячий кофе, рассказывая Холидей, что Мейсон вел себя как истеричная баба, и удивляясь, что такой трусливый паникер смог связаться с преступным бизнесом и значительную часть своего дохода получать именно от этих операций. Внезапно кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь квартиры. Холидей испуганно посмотрела в мою сторону, да и у меня самого от неожиданности перехватило дыхание.
— Оставайся на месте, — посоветовал я, направляясь в гостиную.
Стук повторился, но уже громче. Я подошел к двери и снял пистолет с предохранителя.
— Кто там?
— Это я, Ральф Мейсон, — донесся до меня знакомый голос. — Впустите меня…
Все в порядке, это всего лишь Мейсон.
Размышляя, что могло привести его сюда, я убрал пистолет в карман и открыл дверь. Прежде чем мне удалось что-либо предпринять, двое полицейских, с оружием наперевес, втолкнули меня в комнату.
— Руки! — приказал тот, что был поменьше ростом.
Я повиновался. Высокий быстро подошел ко мне и вытащил пистолет из кармана моих брюк. Мейсон, который наблюдал за развитием событий из прихожей, вошел в комнату и прислонился к двери.
— Сукин сын, — бросил я ему.
— Спокойно, — предостерег меня тот, что поменьше ростом.
— Раз уж ты вошел, то прикрой дверь, — это уже Мейсону. — Рис, обратился он ко второму копу, — займись дамой.
— Ее здесь нет, — быстро отреагировал я.
— Ну… — он указал Рису пистолетом на дверь. — Мы все знаем. Эта дрянь тоже отправится вместе с нами.
— Поганый ублюдок! — обругал я Мейсона.
— Мы взяли его ещё тепленьким, — сказал Рис.
— Я его знаю как облупленного, дерьмо паршивое!
— Спокойно, — опять предупредил меня коп.
С кухни донесся шум какой-то возни, заглушаемый воплями Холидей, и тут Рис втащил её за руку в комнату. Она все ещё была босиком и в халатике, наброшенном на голое тело. Холидей была вне себя от ярости.
— Штучка та еще, — прокомментировал Рис её появление.
Она резко вырвалась из его рук, подскочила к Мейсону и хлестко ударила его по лицу.
— Я же говорил, что это очень резвая дамочка, — сказал высокий.
— А ну перестань! — зарычал на Холидей коротышка.
— Да я тебя в клочья разорву… — начал было Мейсон, но тут же получил ещё одну пощечину, и на лице его проступили три красных рубца от её ногтей. В руках у него появился нож, раздался тихий щелчок и из рукоятки выскочило блестящее, острое как бритва лезвие. Стоило ему только замахнуться, как коротышка резко ударил его стволом пистолета в челюсть, что-то хрустнуло, и Мейсон удивленно заморгал глазами, потирая левой рукой ушибленную скулу.
