Надо признать, что Святой иногда обманывал старшего инспектора Тила. Он поверял ему свои секреты не так часто, как последнему хотелось бы. Иногда Святой даже преднамеренно вводил в заблуждение верного слугу закона, и это было нарушением принятых правил поведения, что все английские джентльмены, вне всякого сомнения, осудят.
И тем утром Святой тоже ввел в заблуждение инспектора Тила, сказав ему, что у него назначена встреча через десять минут. На самом же деле встреча была назначена на вечер, и Святой просто пообещал себе свободный день на лоне природы; при этом он совсем не хотел, чтобы этот день был испорчен полицией. Так что ложь была практически невинной и почти бесполезной; но если бы Святой мог предвидеть ее результаты, он бы сначала хорошенько подумал.
А инспектор Тил обдумывал свою проблему весь день. Во второй половине он еще раз встретился с достопочтенным Лео Фарвиллом, и реакция уважаемого политика на его доклад не успокоила, а, напротив, еще больше обеспокоила его. Вечером он отправился к заместителю комиссара полиции.
– Происходит что-то весьма непонятное, сэр, – подытожил он свои выводы.
Заместитель комиссара шмыгнул носом, а шмыганье это раздражало Тила почти так же, как и привычка Святого тыкать пальцем ему в живот.
– Я и сам, пораскинув умишком, пришел к тому же выводу, – саркастически заметил комиссар. – Фарвилл что-нибудь добавил?
– Молчал, как бревно, – ответил инспектор. – Именно это мне и не правится. Если бы он взъерепенился, говорил о некомпетентности полиции и запросах в парламенте по этому поводу – вы и сами знаете, как это бывает, – я бы чувствовал себя гораздо спокойнее. Именно такой реакции я от него и ожидал, но ошибся. Он прямо как в своей раковине захлопнулся.
– То есть у вас сложилось впечатление, что он сильно сожалеет о том, что обратился с этим письмом в полицию?
– Именно, – кивнул Тил. – Такое и раньше случалось, когда в деле был замешан Святой. Поначалу человек поднимал скандал, но очень скоро захлопывался, как устрица. Либо он платил, либо решал заняться Святым лично. Но нас он больше не просил вмешиваться.
– И конечно, пока у вас нет ни малейшего представления, почему солидные и респектабельные люди – такие, как Фарвилл, например, – совсем по-детски пугаются: просто оттого, что этот человек написал им письма? – язвительно спросил заместитель комиссара.
Тил покрутил пуговицу на пиджаке.
– Я имею представление, сэр, – покраснев, ответил он, – и очень хорошее представление. Я знаю, почему они пугаются всегда и почему они испугались сейчас. Это шантаж.
– Так вы, я вижу, уже разгадали эту тайну, – с ледяной вежливостью сказал комиссар.
– Если бы я ее разгадал, то сделал бы больше, чем любой другой в этом здании, – запальчиво возразил Тил. – Но многие просто сидят по кабинетам и критику на меня наводят, а сами за такое время не добились бы и половины того, чего удалось добиться мне; хотя, признаться, и я достиг немногого. – Он упрямо посмотрел на своего начальника, и накопившаяся неприязнь к бесчисленным выволочкам такого рода на мгновение перехватила ему голос. – Все знают, что это какой-то шантаж, но никто ничего не может поделать. Доказательств-то нет. Когда я показал Святому это письмо, он просто расхохотался мне в лицо. И был прав: ничего похожего на шантаж. Это может взволновать только тех, кому известно содержание упомянутой в письме книги.
– А именно это вам и не удалось узнать, – сказал комиссар.
– А именно это мне и не удалось узнать, – согласился Тил, – потому что я не умею творить чудеса и никогда не утверждал, что могу.
– Так вы устраиваете истерику только потому, что вам нужен ордер на обыск? – ледяным тоном осведомился заместитель комиссара.
– Да, мне нужен ордер на обыск! – взорвался Тил. – Я знаю, чем все это кончится. Скорее всего, против Святого и ордер не поможет. Когда я к нему приеду, та книга исчезнет или превратится в "Волшебные сказки для малышей". А Эдингэм и Куинн под присягой покажут, что никакой другой книги и не было.
Хотя инспектор был доведен до предела, он, осознав ужасающие последствия своих пророчеств, на мгновение замолк, но потом в отчаянии продолжил:
– Такое я и раньше видел. Я был свидетелем, как Святой за десять секунд превращал железное обвинение в железное алиби. И я готов к тому, что это случится снова. Я даже готов к тому, что он такую историю прессе выдаст, что два месяца все будут со смеху помирать, потешаясь надо мной. И все же я возьму ордер на обыск!
– Вы получите его через полчаса, – холодно сказал заместитель комиссара. – А ваши другие замечания обсудим после того, как вы этот ордер используете.
– Благодарю вас, сэр, – ответил старший инспектор Тил и покинул кабинет с неутешительной мыслью о том, что по поводу этого дела сказано далеко не последнее слово.
– Господа, – объявил раздувшийся от гордости Униац, – вот это и есть мой приятель мистер Оркони. Его кличут Кровавый Пит. Он как раз такой парень, какого вы искали. Он все и обтяпает...
С того момента и с теми словами эта встреча вошла в историю. Раньше Саймон Темплер не раз бывал в странных ситуациях, бестрепетно вовлекая свою судьбу в водовороты бурных приключений, но ему еще не приходилось представать перед таким важным конклавом, чтобы торжественно обсудить способ своего собственного убийства. Внутренне он ликовал от изощренной красоты и юмора собственной затеи, которые полностью оцепить мог только он сам.
Святой стоял, засунув руки в карманы, ясными глазами оглядывая двух других участников встречи и наслаждаясь обстановкой, к созданию которой приложил руку и Попрыгунчик.
– Рад познакомиться, ребята, – протянул он с совершенно гангстерской интонацией, которую когда-то усвоил не в кинотеатрах, а в куда более опасных мостах.
Член парламента Невилл Йорклэнд теребил галстук и рассеянно бегал взглядом по комнате. Это был невысокий плотный человек, выглядевший как нечто среднее между фермером-аристократом и художником-дилетантом. Волосы его были длинными и неопрятными, а лицо выдавало любителя хорошего портвейна.
– Давайте присядем, – отрывисто предложил он. – Приступим к делу. Не хочу терять время.
Достопочтенный Лео Фарвилл кивнул. Он тоже был плотного телосложения, но выше Йорклэнда и выглядел опрятно. Черные густые брови и усы были почти одинаковых размеров и формы, из-за чего его лицо производило впечатление незавершенной симметрии, как будто все остальные черты небрежно подгонялись под эту рамку.
– Отличная идея, – прогудел он, – отличная. Заодно и по стаканчику пропустим. Мистер... э-э-э... Оркони...
– Зовите меня Пит, – любезно предложил Святой, – и давайте попробуем вашу выпивку.
Они уселись, что довольно знаменательно, по обе стороны длинного стола в библиотеке Фарвилла. Попрыгунчик, естественно, оказался рядом со Святым, а Йорклэнд – с Фарвиллом. Достопочтенный Лео разлил херес из хрустального графина.
– Мистер Униац дал нам понять, что вы... э-э-э... как бы это выразиться, наемный убийца, мистер Оркони.
– Пит, – ответил Святой, пригубив бокал.
– Э-э-э... Пит, – с видимым неудовольствием поправился Фарвилл.
– Это верно, – слегка кивнув, сказал Саймон. – Ежели кто-то лезет в ваши дела, то я как раз тот человек, который может его остановить.
– Точно, – подтвердил Униац, одним глотком осушив свой бокал. – Мы его прищучим.
Фарвилл деланно широко улыбнулся и предложил коробку с сигаретами.
– Я полагаю, мистер Униац уже ознакомил вас с основными моментами нашего предложения, – сказал он.
– Попрыгунчик сказал мне, что вам нужно, если вы это имеете в виду, – коротко ответил Святой, снимая обертку с дорогой сигары. – У этого Темплера что-то на вас имеется, и вы хотите его убрать.
– Возможно, вы... э-э-э... грубовато выразились, – пророкотал достопочтенный Лео. – Однако нет необходимости вдаваться в дипломатические тонкости дилеммы. Я удовлетворюсь только тем, что скажу: ситуация имеет почти общенациональное значение.
– Важнейшие вопросы, – промолвил Йорклэнд. – Мировая катастрофа. Нужна величайшая осторожность. Такт. Секретность. Чрезвычайные меры.
– Совершенно верно, – заключил Фарвилл, – чрезвычайные меры. Учитывая крайнюю сложность ситуации, обычные пути закрыты для нас. Фактически вы окажетесь в положении неофициального агента секретных служб: вы будете рисковать собой и вести сражения, зная, что в случае неудачи наниматели вас дезавуируют. Короче говоря, в подобном деле нужен человек, который может постоять за себя и который за разумное вознаграждение готов рискнуть жизнью, который...
– Я понял, – вежливо прервал Святой. – У этого Темплера что-то на вас есть, и вы хотите его убрать.
– На данном этапе, – поджал губы Фарвилл, – я не могу ни подтвердить, ни отрицать подобное заявление. – Фраза была произнесена с накатанной парламентской гладкостью. – Но необходимо установить: первое – являетесь ли вы подходящим лицом для этого дела...
