Сайп уставился на меня немигающим взглядом. Мор-Щинки в уголках его рта углубились.
Я помахал сигаретой и продолжил:
– Мы не знаем, что он там выболтал, но адвокатик с девушкой теперь в Олимпии. Закат тоже в Олимпии, но он уже мертв. Они его прикончили. Не поручусь, что они знают, где ты. Но в конце концов, наверняка, узнают. Они или кто-нибудь другой, похожий на них. Ты можешь измотать полицию, если она неспособна найти жемчужины, а ты не пытаешься их продать. Можешь вымотать страховую компанию...
Ни один мускул не шевельнулся на лице Сайпа. Не шевельнулись большие узчоватые пальцы, сплетенные между коленями. Только его мертвые глаза неотрывно смотрели на меня.
– Но от мошенников тебе не отмотаться, – продолжал я. – Эти не отцепятся.
Объявятся двое-трое, у которых найдутся и время, и деньги, и злость, чтобы жать на тебя. Они уж как-нибудь сумеют узнать то, что им надо. Выкрадут твою жену или вывезут тебя в лес и там поговорят с тобой. А у меня есть приличное, честное предложение.
– А ты из какой ватаги? – неожиданно спросил Сайп. – Сперва мне показалось, словно от тебя смердит легавым. А теперь уже и не знаю.
– Страховая компания, – ответил я. – Объясню суть соглашения. Все вознаграждение – двадцать пять тысяч. Пять косых – женщине, которая дала мне информацию. Десять косых – мне. Я сделал всю работу, и нет такого револьвера, под который я бы не подставлял свою голову. Десять косых – тебе.
Через меня. Напрямик ты и пяти центов не получишь. Ну, как тебе мое предложение?
– На первый взгляд, неплохое, – мягко сказал он, – кроме одной детали.
Нет у меня никаких жемчужин, легавый.
Я нахмурился. Больше я не мог ничего ему предложить. Других козырей у меня не было. Я бросил на деревянный пол окурок и растоптал его. А потом повернулся, чтоб уйти.
– Подожди минутку, – сказал Сайп, – я докажу тебе, что говорил правду.
Он вышел из комнаты. Я засмотрелся на рыбок. Откуда-то издали донесся шум мотора. Я услыхал, как дверь открылась и снова закрылась – очевидно, в соседней комнате.
Вскоре Сайп возвратился. Его рука сжимала блестящий кольт сорок пятого калибра. Револьвер был длиной в локоть.
Сайп наставил кольт на меня и сказал:
– Вот тут у меня жемчужины, шесть штук. Свинцовые жемчужины. Я могу на расстоянии шестидесяти ярдов отбить мухе лапу. Ты не легавый. А теперь беги... Расскажи своим дружкам, что я готов выбивать им из кольта по зубу в любой день недели, а в воскресенье – по два зуба! Я не шелохнулся. В мертвых глазах этого человека сквозило безумие. Я не отважился шевельнуться.
– Оставь это для театра, – неторопливо ответил я. – Я докажу, что я детектив. Ты сидел в тюрьме, и эта игрушка у тебя – уже правонарушение.
Положи ее, и поговорим спокойно.
Машина, шум которой я услыхал несколько минут тому назад, остановилась около дома. Послышались шаги и голоса.
Сайп отступил в глубь комнаты и стал между столом и большим аквариумом галлонов на двадцать – тридцать. Он оскалился усмешкой борца, которого загнали в глухой угол.
– Похоже, твои дружки тебя нагнали, – не торопясь, сказал он. – Ну-ка, доставай револьвер и бросай на пол, пока еще есть время... Пока еще дышишь.
Я не шелохнулся. Я сидел и разглядывал жесткие перекрученные волосы у него на бровях. Потом посмотрел ему в глаза. Я знал: стоило мне пошевелиться – и он выстрелит.
Шаги уже слышались на лестнице. Это были приглушенные шаги людей, которые приготовились к борьбе.
В комнату вошли трое.
Первой на одеревеневших ногах переступила порог миссис Сайп. Глаза ее горели, пальцы судорожно сжимались и разжимались, словно она хотела за что-то ухватиться. В спину ей упирался один из небольших револьверов Кэрол Донован, крепко зажатый в ее маленькой безжалостной руке.
Последним вошел Меддер. Он был пьян, поэтому казался смелым и осатаневшим. Он наставил свой «Смит и Вессон» на меня и криво усмехнулся.
Девушка оттолкнула миссис Сайп в сторону. Пожилая женщина отлетела в угол и опустилась на колени.
Сайп вытаращил глаза на Кэрол. Он был глубоко потрясен, ибо видел перед собой юную, красивую девушку. С таким противником ему еще не приходилось встречаться. Если бы в комнату вошли мужчины, он бы их изрешетил из своего кольта.
Маленькая, темноволосая и белолицая девушка холодно взглянула на него и резким, ледяным голосом приказала:
– Ну-ка, папочка, бросай свой пугач! Спокойно, не суетись!
Сайп медленно наклонился, не спуская с нее глаз. Потом положил огромный, как у пионеров Дикого Запада, кольт на пол.
– А теперь отбрось его ногой, папочка. Сайп отбросил кольт, и он отлетел на середину комнаты.
– Вот так оно будет лучше, старичок. Раш, посмотри за ним, пока я отберу игрушку у легавого.
Два револьвера повернулись в мою сторону, и тяжелый взгляд серых глаз девушки остановился на мне. Меддер сделал несколько шагов к Сайпу и нацелил ему в грудь свой «Смит и Вессон».
Девушка улыбнулась, но приятной ее улыбку я бы не назвал.
– Так вот, выходит, какой ты умный, да? Все время высовываешься, да? Но ты дал маху, фараон. Даже не ощупал как следует своего худенького дружка. А у него в ботинке была небольшая карта.
– Мне она не нужна, – спокойно сказал я и улыбнулся ей.
Я старался улыбаться как можно приветливей, ибо миссис Сайп двигалась на коленках по полу, и каждое движение приближало ее к кольту Сайпа.
– Но теперь с тобой покончено. Ну-ка, подними клешни и не опускай, пока я не получу твой пугач!
В девушке было пять футов два дюйма, и весила она около 120 фунтов. В общем, девушка да и только. А у меня рост – шесть и одиннадцать с половиной, и вешу я сто девяносто пять фунтов. Поэтому я поднял руки и саданул ей в челюсть.
Она отлетела на ярд, и ее игрушка выстрелила. Пуля обожгла мне ребра.
Девушка начала падать, словно в замедленном кадре. В этом было что-то неестественное.
Миссис Сайп схватила кольт и выстрелила Кэрол в спину.
Меддер мгновенно крутанулся, а Сайп метнулся к нему. Меддер отскочил, что-то крикнул и снова взял Сайпа на мушку. Сайп замер, словно окаменел, и широкая безумная усмешка снова застыла на его осунувшемся лице.
Пуля, выпущенная из кольта, толкнула девушку вперед с такой силой, словно порывистый ветер грохнул дверью.
В воздухе мелькнула синяя одежда, и что-то ударило меня в грудь – то была ее голова. Какое-то мгновение я еще видел ее лицо, когда она падала,странное, совсем незнакомое лицо.
А потом девушка превратилась в маленькую, бесформенную кучку около моих ног, уже неживую, и что-то красное растекалось рядом, а сзади стояла высокая спокойная женщина, и из сжатого обеими руками кольта вился дымок.
Меддер дважды выстрелил в Сайпа. Все еще улыбаясь, Сайп дернулся вперед и ударился о край стола. Сиреневая жидкость, которой он смазывал своих рыбок, теперь залила его самого. Когда старик падал, Меддер выстрелил в него еще раз.
Я выхватил свой люгер и выстрелил Меддеру в самое больное место, так, чтоб только его не убить, – под коленку. Он грохнулся на пол, словно зацепился за скрытую проволоку. Я надел на него наручники еще до того, как он начал стонать.
Я отбросил ногой револьверы, валявшиеся на полу, подошел к миссис Сайп и взял из ее рук большой кольт.
Какое-то время в комнате стояла тишина. Я слышал, как вдали шумел прибой. Потом где-то совсем рядом раздался звук, похожий на свист.
То был Сайп, он хотел что-то сказать. Жена подползла к нему и замерла рядом. Кровавая пена выступила на его губах. Он через силу хлопал глазами, стараясь сохранить сознание. Слабым голосом он просвистел:
– Телескопы, Хетти... Телескопы...
Голова его ударилась о пол.
Я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Из ноги Меддера сочилась кровь, но опасность его жизни не угрожала.
Пока я перевязывал носовым платком его колено, он смотрел на меня безумными глазами. У него, видимо, было повреждено сухожилие и расколота коленная чашечка. Когда его поведут вешать, он, наверно, сильно будет хромать.
Я сошел вниз, постоял на веранде, глядя на две машины перед домом, потом перевел взгляд на причалы у подножия холма. Сказать, где стреляли, мог бы только тот, кто проходил мимо дома. Но, как видно, никто ничего не заметил. В лесах вокруг ведь тоже стреляют.
Я возвратился в дом, посмотрел на допотопный телефон, висевший на стене в гостиной, но звонить не стал. Что-то беспокоило меня. Я закурил, выглянул в окно, и вдруг какой-то потусторонний голос шепнул мне: «Телескопы, Хетти... Телескопы...»
Я снова поднялся наверх, в комнату с аквариумами. Меддер уже стонал – протяжно, с хрипом.
Девушка была мертва. Ни один из аквариумов не пострадал. Рыбки мирно плавали в зеленоватой воде, спокойные и невозмутимые. Им Меддер был безразличен.
Аквариум галлонов на десять с черными китайскими телескопами стоял в углу. Плавало там четыре рыбки – большие, дюйма по четыре длиной, угольно-черного цвета. Две из них хватали на поверхности кислород, две другие лениво помахивали плавниками у самого дна. Выпученные глаза делали их похожими на жаб.
